Мосгорсуд согласился с тем, что «с 20 августа по 23 сентября 2020 года Навальный находился на лечении». Сначала в больнице № 1 г. Омска, а впоследствии в клинике «Шарите» г. Берлина. Но после этого препятствий, чтобы прийти и отметиться во ФСИН, у него не было. 16 октября ФСИН направил ему предупреждение о явке 23 октября, которое было проигнорировано. «Установить местонахождение осужденного не представилось возможным», и 29 декабря Навальный был объявлен в розыск, что ни им, ни его защитой не обжаловалось.
Оставаясь в Берлине на амбулаторном лечении, Навальный мог и не узнать о предупреждении, направленном ФСИН по его московскому адресу, как и об объявлении его в розыск. Зато весь мир знал, где он в это время находился, — и только ФСИН «не знал». Эту «фабулу» Мосгорсуд скопипастил из решения Симоновского суда, но дальше в его определении начинается путаница.
Судья Балашов отказался принять во внимание решение ЕСПЧ, «поскольку указанная судебная инстанция не является вышестоящим судом для судебной системы РФ».
Судья ссылается на «решение ЕСПЧ от 17 февраля» и «усматривает из текста», что речь идет не об обращении к нему (к суду), а об «обращении Комитета министров ЕСПЧ в адрес правительства России».
Вопреки мнению судьи Балашова, Комитет министров — это орган Совета Европы, а не ЕСПЧ. Решение ЕСПЧ об обеспечительных мерах в отношении Навального принято 16-го, а не 17 февраля. Речь идет не об «указаниях ЕСПЧ судам РФ», которых тот давать, разумеется, не вправе, а о документе, которым Комитет министров Совета Европы сопроводил решение ЕСПЧ. По его смыслу в местах лишения свободы Навальному грозит опасность. Прямо о том, что она исходит от российских спецслужб, конечно, не говорится — это было бы некорректно с дипломатической точки зрения, — но именно это имеется в виду.
Комитет министров Совета Европы не просит ответа Мосгорсуда — он обращается «к России» как участнику Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. Ему все равно, какой орган власти в России исполнит требование освободить Навального до окончательного решения его дела по существу.
И министр юстиции Чуйченко, взявшийся спорить с ЕСПЧ в тот же день, и судья Мосгорсуда Балашов могли бы доложить Совету Европы об исполнении требования ЕСПЧ. Это мог бы сделать даже Дмитрий Песков, тоже выступивший со своим сардоническим комментарием в адрес ЕСПЧ, и это было бы нормально. Но никто из перечисленных должностных лиц не уполномочен давать заключение о неисполнимости решений ЕСПЧ на территории РФ.
Как мы уже сообщали («Новая» № 18–19), ситуация неисполнимости решений ЕСПЧ была предусмотрена при внесении поправок в Конституцию РФ прошлым летом. В соответствии с п. 5.1 (в новой редакции) ст. 125 Конституции «разрешать вопрос о возможности исполнения решений межгосударственных органов… в их истолковании, противоречащем Конституции РФ, а также о возможности исполнения решения… международного (межгосударственного) суда…, налагающего обязанности на РФ, в случае если это решение противоречит основам публичного правопорядка Российской Федерации» компетентен только Конституционный суд РФ.
Сами же создали механизм — так давайте ему следовать. Тем более мы видим, что судьи общей юрисдикции путаются в вопросах, связанных с компетенцией ЕСПЧ и Комитета министров Совета Европы. Конституционному суду тоже будет нелегко обосновать неисполнимость освобождения Навального из-под стражи, но он постарается.
