Срочное сообщение об окончании дебатов по законопроекту прислала в минувшую субботу пресс-служба главы МВД Жеральда Дарманена. Министр «с удовлетворением отметил», что палата закончила многотрудную работу над документом, который «содержит конкретные ответы (…) на рост радикального ислама — идеологии, враждебной принципам и ценностям, лежащим в основе Республики».
Накануне министр провел теледебаты на эту тему с Марин Ле Пен — и еще неизвестно, кто из них двоих больше походил на ультраправого.
Во всяком случае, Ле Пен подтвердила, цитируя книгу главы МВД (с простым названием Le séparatisme islamiste — «Исламский сепаратизм»), что «сама могла бы быть ее автором». Польщенный министр не скрыл улыбки и хоть потом и назвал свою оппонентку «слишком вялой» в «борьбе» с исламизмом и посоветовал «принять витамины», но в целом расхождения у них были лишь по отдельным пунктам закона, но никак не по его «духу». Во всяком случае, другие люди из макроновской команды после этих дебатов посчитали необходимым специально уточнить, чем и как глава МВД отличается от главы ультраправой партии.
Полезность закона
Поможет ли новый закон что-то изменить в республике, где, как отмечал президент Макрон в одной из своих «республиканских» программных речей минувшего года, «исламистская гидра» растет уже четыре десятилетия?
В документе хоть и не упоминается названий религий, но он конкретно посвящен одной из них, а значит, наверняка предоставит идеологам исламизма много поводов, чтобы рассказать «блудным детям» республики об усилении дискриминации.
Есть и простой вопрос эффективности —
половину закона занимают статьи об изменении подходов к религии, но, насколько мне не изменяет память, мало кто из террористов, совершивших свои деяния во Франции, посещал мечеть.
Не было среди террористов и тех, кто «держал» полигамную семью, — об ужесточении подходов к этому позорному явлению в законе тоже есть отдельная статья.
Впрочем, борьба за «республиканские ценности» — это ведь не только борьба с терроризмом.
А состояние умов в республике сейчас такое, что эталонно прагматичный Макрон уже просто не может не откликнуться на запрос избирателей.
Вот результаты трех соцопросов.
Социолог Хишам Бенэсса в своей колонке для Monde, откликаясь на проводимую властями борьбу с любыми «проявлениями религиозных признаков» в публичном пространстве, вспоминает слова французского госсекретаря по вопросам работников-мигрантов (1974–1977) Поля Дижуда.
Сегодня это звучит неправдоподобно. Президент Макрон говорит о таком «ужасном явлении»: «в некоторых школах», «иногда под давлением групп или общин может рассматриваться введение конфессиональных меню».
Мусульмане «скоро уедут»
Социолог Бенэсса объясняет столь лояльный подход «коренных» французов к мусульманским порядкам и обычаям в 60–70-е тем фактом, что в общественном мнении тогда жила убежденность (подпитываемая властями): «чужаки», приглашенные в страну для выполнения самых тяжелых и непрестижных работ, скоро уедут на родину. Но не случилось.
Поддержите
нашу работу!
Нажимая кнопку «Стать соучастником»,
я принимаю условия и подтверждаю свое гражданство РФ
Если у вас есть вопросы, пишите [email protected] или звоните:
+7 (929) 612-03-68
И сегодня по внукам тех «чужаков» больше, чем по остальным, ударила безработица. Еще и потому, что путь к работе — и особенно к хорошей работе — пролегает во Франции через престижную школу и связи. По этой дороге потомки мусульман, да и любых мигрантов, почти не ходят.
Левые и ультралевые политики, чей «политический лагерь» во многом несет ответственность за складывавшуюся в последние десятилетия ситуацию, сегодня обвиняют власть в том, что она написала «антимусульманский» закон.
Депутат крайне левой партии «Непокорная Франция» Алексис Корбьер отмечает: документ построен по принципу «всеобщей презумпции виновности» по отношению к мусульманским ассоциациям, тогда как с «96% мечетей нет никаких проблем». Другой представитель этой партии, Эрик Кокрель, заявил, что в законе отсутствуют меры по борьбе с «сепаратизмом богачей» (предыдущее название закона было — «О борьбе с сепаратизмами»). Не секрет же, что принуждать к исполнению республиканских принципов собираются не жителей 7-го округа Парижа, а обитателей панельных многоэтажек в пригородах.
Борьба за равенство
Представители правительства в ответ просят «не смешивать разные вещи» и презентуют новые меры по финансированию культурных и спортивных проектов в «неблагополучных кварталах», добавляют средств на реновацию, предлагают меры для того, чтобы приблизиться к выполнению одного из трех главных официальных ценностях республики — равенства. Чтобы понять, насколько до него пока далеко, достаточно посмотреть на эту цифру: в Национальной школе администрации (ENA), главной «кузнице» управленцев, из 100 учеников только 4–5 — «выходцы из семей рабочих и наемных служащих».
Эмманюэль Макрон еще во время прошлой своей предвыборной кампании объявил борьбу за «равенство шансов» одним из приоритетов, но вот уж близится вторая предвыборная, а процесс только сейчас вроде наконец начинается…
Только что «введена в строй» и правительственная горячая линия, на которую можно сообщать о любых формах дискриминации — от полицейской проверки документов по «расовому признаку» до отказа в приеме на работу.
Другой вопрос в том, легко ли доказать «дискриминацию» юридически. Но власти должны действовать, хоть их логика решения многослойных проблем обычно проста. И строится на принципе «кнута и пряника».
Пряники, к слову, раздавали уже не раз с 1980-х: давали — и дают — немало денег на реновацию кварталов, на финансирование ассоциаций… И законы о борьбе за равенство уже принимались: «Закон о социальной сбалансированности» (2000), «Закон о борьбе с дискриминацией» (2001)… Создавалось и Главное управление борьбы против дискриминации и за равенство (2004)… А сколько было принято правительственных планов и законов по борьбе с терроризмом!
Как можно смириться?
Но легче всего мне сидеть и критиковать (как это, кстати, делают на условиях анонимности и некоторые члены макроновского большинства в парламенте). Особенно те плоды законотворческой работы, которые еще неизвестно, какие дадут всходы. Почему обязательно это должны быть новые цветы зла?
После принятия в Нацсобрании законопроект уйдет в Сенат, и в документ наверняка еще будут внесены какие-то поправки.
Он вносит изменения сразу в несколько «тотемных» (формулировка Le Monde) образцов французского права: Закон 1905 года о разделении церквей и государства, Закон 1901 года о свободе ассоциаций, закон Жюля Ферри 1882 года об образовании…
Требования времени: мы живем в 2020 году, напомнил в декабре премьер-министр Жан Кастекс. И рассказал, какие времена переживает Франция: «Как можно смириться с тем, что в одном из северных городов, например, структура помощи по выполнению домашних заданий влияет на детей так, что те отказываются играть с немусульманами или поют суры, затыкая уши во время (звучания) музыки? (…) Как можно смириться с тем, что в Буш-дю-Роне
спортивный клуб поражен сепаратистской гангреной до такой степени, что там отказываются кланяться противнику в поединке по дзюдо, потому что поклоняться можно только Аллаху?».
Ответ — никак. Об этом и закон об «укреплении республиканских принципов».
P.S.
