— Решение о переносе ЧМ из Минска меня очень порадовало. Потому что игры на костях — это лицемерие. Я не верю красивым словам <главы Международной федерации хоккея Рене> Фазеля о том, что «спорт вне политики» и что этот чемпионат мог бы стать мостом для договоренностей между карательным режимом и большинством, которое хочет честных выборов и ухода Лукашенко. Тем более всем известна любовь Лукашенко к хоккею. Проведение ЧМ просто позволило бы режиму показать миру, что можно делать все что угодно, и тебе за это ничего не будет.

Идея о создании петиции пришла ко мне 13 августа (через четыре дня после выборов. — Ред. ), когда в стране наконец появился интернет и стал понятен масштаб катастрофы. Поступление материала в Сеть сильно запаздывало, потому что у многих не было возможности залить туда снятые видео, фото и аудиозаписи. Я примерно понимала, что происходит, потому что работаю в IT, на работе был доступ в интернет через VPN. Друзья и знакомые, которые выходили <на улицу> в эти дни, рассказывали, что творилось.

И 13 августа для меня стало каким-то переломным моментом. Я поняла, что обычным людям режим фактически объявил войну. Появилось четкое желание бороться с этим злом. Спросила себя, как я могу быть полезной, что конкретно могу сделать? Хотелось привлечь внимание мирового спортивного сообщества к военному беспределу и, по сути, геноциду, который творился прямо в центре Европы в XXI веке. Идея написать открытое письмо IIHF с просьбой отстранить Минск от проведения игр ЧМ сразу появилась в голове. Письмо я написала буквально за 15 минут и сразу отправила в IIHF через официальную почту. Уже потом я разместила его в виде петиции и сделала перевод на русский, чтобы русскоговорящему сообществу был понятен текст письма.

С давлением властей я пока не сталкивалась, но, думаю, это связано с тем, что петицию изначально никто не воспринимал всерьез. В августе-сентябре все верили в скорую победу. Говорили, что вот скоро победим и не нужно будет ЧМ для Лукашенко отменять.

Вполне возможно, что петиция прошла мимо них. И на меня не так легко надавить. Моя работа не связана со спортом, не из каких сборных меня исключить нельзя, потому что женского хоккея в Беларуси нет и не предвидится. Иногда я работала судьей-информатором — на двух Рождественских турнирах, на U20 в Минске, на играх экстралиги (дивизион открытого чемпионата Беларуси. — Ред. ). Но тут точно дорога закрыта при нынешней власти. После петиции меня просто перестали приглашать на игры. Жалею ли я об этом? Ни капли. Хотя работа на микрофоне мне нравилась.

Из Беларуси я не уезжала, хотя в какой-то момент серьезно рассматривала такую возможность. Наверное, пока не увидела острой необходимости. Но всегда готова к тому, что, возможно, придется. Много кто из белорусов не собирался уезжать, а потом был вынужден собраться за два часа, все бросить и бежать из страны. Все белорусы прекрасно знают, почему наземные границы закрыли на выезд: чтобы не так легко было уехать тем, кого преследуют по политическим мотивам.

Позиция у меня, как и у большинства, не изменилась. Репрессии и преследования, которые государство развернуло на всех уровнях против обычных граждан, не смогут подавить принципы, идеалы и желания большинства.

Август и последующие месяцы показали белорусам, что вокруг — сотни тысяч открытых, добрых, классных людей, которые хотят жить иначе.

Что очень выделяет наш протест — это текучесть его форм. Он адаптируется под новые условия и постоянно находит новые формы выражения. Перенос ЧМ — это только одна из побед. Впереди нас ждет много других, и, конечно, самая важная — свержение диктатуры.