Выход в России книги, которую за 40 секунд перевел искусственный интеллект — «Яндекс.Переводчик», а обложку нарисовала нейросеть, вызвала много шума. Главный редактор издательства Individuum, выпустившего труд британского экономиста Дэниела Сасскинда «Будущее без работы. Технологии, автоматизация и стоит ли их бояться», Феликс Сандалов так прокомментировал свою идею перевести книгу с помощью Яндекс-переводчика:

«По Сасскинду, такое использование новых технологий можно считать образцовым примером дополняющего труда машин — ведь потребность в человеке не исчезнет, переводчик станет редактором машинного перевода, оставляя всю черную работу алгоритму (который, впрочем, с английским синтаксисом — слабым местом многих переводных книг — справляется просто блестяще). Это позволит выполнять ее быстрее и, в конечном итоге, зарабатывать за себя и за того парня (стоимость машинного перевода в 250 раз ниже услуг квалифицированного специалиста, и мы уж точно не планируем урезать доходы компетентных людей), и больше заниматься художественной литературой, развивающей совершенно иные профессиональные качества. А с другой стороны,

Сам Сасскинд в своей книге не относит развитие новых технологий ни к положительному, ни к отрицательному явлению. Он рассматривает этот феномен с разных сторон. Поэтому и «Новая» решила оценить машинный перевод с разных точек зрения, поговорив с несколькими экспертами.

Александр Дунаев, переводчик, редактор книги Дэниела Сасскинда «Будущее без работы», лауреат премии Мориса Ваксмахера:

— Вы первый раз редактировали текст, переведенный Яндекс-переводчиком?

—Да.

— Много пришлось редактировать?

—Менять приходилось практически каждый абзац. Машинный перевод лишь дает возможность понять, о чем текст. Выпускать книгу в таком виде не рекомендуется по той причине, что у машинного перевода есть проблемы с синтаксисом: в английском языке более строгий порядок слов, чем в русском. Если давать волю машинному переводу, он будет следовать, скорее, английскому синтаксису. Русский язык допускает игру с порядком слов, машинный перевод такие вещи не улавливает, он всегда движется по стандартной схеме.

— Как вы оцениваете качество онлайн-переводчиков на данный момент?

—Если сравнивать с тем, что было 5-7 лет назад и сейчас, машинный перевод функционирует намного лучше. В 2015 году, когда ты забивал текст в переводчик, над ним ещё приходилось работать, а сейчас, если это, конечно, не публикация книги или статьи – это вполне удовлетворительно и позволяет понять смысл написанного. Но, как бы то ни было, рано говорить о том, что квалифицированным переводчикам надо искать другую работу.

Многое зависит от того, с какими языками вы работаете. Я предполагаю, что, если прогнать эту же книгу через Google-переводчик, результат будет хуже, потому что Google, в основном, работает с английскими текстами. А Яндекс, поскольку у него широкая база русских текстов, из которых он может извлекать информацию, лучше справится с переводом с английского на русский.

— С какими трудностями вы столкнулись в работе?

—Чисто технически это выглядит, как обычная редакторская работа. Я помню, что,

Но это было только две страницы. Потом, когда получил весь текст, начал обращать внимание на детали, которые машинный перевод ухватить не может. В целом, это средний уровень перевода, требующий достаточно большой редакторской работы. Допустим, в английском языке есть местоимение «it», которое может переводится на русский по-разному, в зависимости от ситуации: он, она, оно. Машинный перевод эти вещи пока не улавливает, для него «it» по умолчанию обозначает «оно». И такого рода вещей много.

— Приходилось ли сталкиваться с текстами, явно переведенными с помощью Яндекса, но без объявления этого участия?

—Поскольку я сам в большей степени работаю как переводчик, а не как редактор, я не очень с этим сталкиваюсь. Сейчас издательства заботятся о том, чтобы у них были приличные тексты. Когда я читаю переводную литературу, то могу увидеть явные несостыковки или неправильное использование терминов, но, чтобы в глаза бросалось машинное происхождение перевода, по крайней мере, в книгах, такого нет. В интернете, конечно, можно найти статьи, явно переведенные таким способом. Это все остается на совести интернет-издания. Сразу видно тех, кто экономит на работе редактора.

—Этот эксперимент — попытка удешевить и ускорить издательский процесс?

В долгосрочной перспективе это попытка еще больше удешевить процесс. В России перевод оплачивается хуже, чем на Западе, но и там расценки падают. Сейчас, переводя тот же объем текста, что и 15 лет назад, ты заработаешь намного меньше. Вот что меня поразило: я недавно читал роман австрийского писателя Элиаса Канетти, и он в предисловии пишет, что, поскольку ему задали перевод двух-трёх романов с английского на немецкий, у него нет никаких материальных проблем. Дело происходит в 20-х годах прошлого века. Ситуация очень изменилась. Поэтому для переводчиков, особенно для переводчиков средней руки, машинный перевод – это не очень хорошая новость. И прогресс, который неизбежен, будет дальше бить по переводчикам. Соответственно, чем выше будет уровень машинного перевода, тем больше роль человека будет сводиться к редакторской деятельности.

— Какие жанры литературы могут поддаваться машинному переводу?

—Чем более технический перевод, тем он больше подвержен автоматизации. Лет 10 назад я много занимался техническими переводами, и уже тогда были программы, которые фиксировали повторяющиеся куски и автоматически вставляли их в переведённый текст.

Но для художественной литературы он не может дать достойную основу, с которой можно будет работать редакторам. В этой сфере приоритетом остается человек, а не машина, но неизвестно, что будет через 20-30 лет.

— Продолжите ли вы практику редактирования онлайн-переводов?

—Все зависит от того, что предлагается. Работы с машинным переводом очень много, с этой книгой я работал месяца 3, помимо другой работы. Если бы я посвятил себя полностью этой книге, ушло бы 1,5-2 месяца. В целом, расценки за редактуру достаточно низкие. Скажем,

Вряд ли. Если за эту работу предложат приличную сумму, почему нет?

— Как вы считаете, массовому читателю все равно, кто переводит – машина или человек?

—Сам термин «массовый читатель» упрощает реальность. Читатели бывают разные. Есть те, кто обращает внимание на то, как написан текст, им наличие каких-либо огрехов в переводе режет глаз. Я читал одну переводную книгу, где речь шла про исследование ДНК у древних людей, и там постоянно использовалось слово «фермер». Но, когда мы говорим о том, что происходило 10 000 лет назад, слово «фермер» вообще не вяжется, чтобы по-русски это звучало правильно нужно использовать слово «земледелец». Мне эти ошибки мешают читать. Но я прекрасно отдаю себе отчет, что другой человек может быть больше сосредоточен не на форме, а на информации. И если информация передана точно, он будет более снисходителен к лингвистическим ошибкам. Все зависит от конкретного человека.

О том, как машинный перевод повлияет на книгоиздательство, и что ждет переводчиков в ближайшем будущем, «Новая» поговорила с известным переводчиком и главным редактором книжного аудиосервиса Storytel — Анастасией Завозовой:

— Машинный перевод — это благо для книгоиздательства или беда?

— Скажем так, пока непонятно. Очевидно, что пока машинный перевод не достиг таких высот, чтобы одномоментно изменить схему работы книгоиздания, но нельзя отрицать того, что искусственный интеллект в книгоиздании пригождается все чаще. Смотрите, как я вижу это в идеале: машинный перевод совершенствуется настолько, что с его помощью можно безболезненно делать перевод какого-то нон-фикшена, и затраты на производство такой книги будут существенно ниже, чем при соблюдении полноценного цикла с переводчиком, редактором и корректором. Пока же я не вижу условий, при которых перевод книги можно прогнать через искусственный интеллект и на выходе получить готовый к употреблению продукт. Продукт работы искусственного интеллекта всегда надо доучивать и дотачивать людям — пока только так, поэтому мне в первую очередь хотелось бы взглянуть на финансовые раскладки и результаты продаж, прежде чем говорить о благе. Могу только добавить, что мы в нашем аудиоиздательстве (и не только мы) уже некоторое время пользуемся услугами искусственного интеллекта по имени Робот Иван для озвучки некоторых книг. Это книги, которые иначе в аудио никак не записать — они слишком нишевые, слишком некоммерческие, и просто не окупят себя, если записывать их с живым чтецом, — пусть уж лучше будет такой вариант аудио, чем никакого. Но несмотря на то, что Ивану уже неплохо удается читать нон-фикшен, его все равно надо доучивать, он еще не очень понимает, что такое интонация, с Иваном сидят специальные люди, которые проверяют расстановку ударений. В общем, пока еще много работы, в которую вовлечены люди. Мы пробовали записывать Иваном и художественную литературу, но у него это совсем не получается, слишком тут важен живой голос. Определенно, некоторые проблемы искусственный интеллект решит. Возможно, что с его помощью появится некоторое количество книг, которые иначе бы не появились. Но пока, мне кажется, рано делать категоричные прогнозы и говорить что-то, кроме того, что это все дико интересно.

—Как вы оцениваете качество онлайн-переводчиков на данный момент?

— Я в своей работе никогда не пользуюсь онлайн-переводчиками, поэтому авторитетно тут говорить не могу. Но всем желающим узнать, как, скажем, работает гугл-транслейт, могу от всего сердца порекомендовать очень познавательную книжку Дэвида Беллоса «Что за рыбка в вашем ухе?», которую не так давно выпустило издательство «Азбука». Она вся посвящена разным аспектам перевода и написана доступным, популярным языком. К примеру, Беллос говорит там очень простую вещь — гугл-транслейт не смог бы появиться на ровном месте, своим существованием он обязан миллионам часов работы человеческих переводчиков, которые и создали этот корпус текстов, которые и обрабатывает гугл-транслейт. Поэтому, говоря о качестве онлайн-переводчика, в голове всегда надо держать то, что все эти слова, варианты переводов, выражения и прочего не сам онлайн-переводчик придумал.

—Главред Individuum предполагает, что из-за развития технологий рынок книжных переводов ждет серьезный передел. Вы согласны?

— Я бы пока воздержалась от каких-либо серьезных и однозначных заявлений. Надо подождать и посмотреть на результаты продаж книжки, переведенной машинным переводчиком, на реакцию читателей. Подождать и посмотреть, когда на рынок выйдут хотя бы 10 таких книг, и у нас будет немного больше фактов, информации для того, чтобы все проанализировать, посмотреть, как все развивается. С одной стороны, рынок книжных переводов и так ждет серьезный передел, только он не очень связан с машинным переводом. Он связан с тем, как в целом устроен у нас этот бизнес, а устроен он очень неровно и непредсказуемо, и держится во многом на энтузиастах.

А не хватает их потому, что эта работа не очень высоко оплачивается, издатели просто не могут платить много за перевод, иначе книга просто не окупится. В общем, пока мне непонятно, куда все это движется, быть может, машинный перевод действительно нас всех спасет, и какой-нибудь средний селф-хелп «Как я год лечился лыжной мазью и бобровым жиром» будет звучать куда лучше в исполнении машинного переводчика. А может быть, и нет. В общем, здесь, как в анекдоте о том, какова вероятность встретить динозавра на улице. Пятьдесят на пятьдесят, или встретишь, или нет.

—Сможет ли машинный перевод сократить рабочие места для профессиональных переводчиков?

— В книжной среде — наверное, нет, потому что у нас нет именно что профессиональных переводчиков. Ну то есть, почти нет людей, которые зарабатывают только переводом книг, это почти всегда какое-то совмещение. Я знаю, разумеется, переводчиков, которым это удается, но это исключение из правил. Опять же, если мы делаем в слове «профессиональный» акцент на какие-то рабочие качества, то мне кажется, что высококвалифицированным переводчикам юбояться нечего. Человек, который растет и развивается в своей профессии, востребован всегда. Если ум гибкий, то перестроиться всегда можно. В конце концов, должен же кто-то учить роботов. Да и потом, я бы хотела посмотреть, как робот справится с художественной литературой, для перевода которой нужно оценить еще и эмоциональный рисунок текста: голос, стиль, интонацию, ритм. Художественная литература – это такая штука, где даже живые переводчики могут вроде бы перевести все правильно и не перевести ничего, потому что – не знаю, не сжились с текстом, не полюбили его, не поняли невидимого внутреннего слоя, который всегда есть между буквами и читателем.

— Допустимо ли, что переводчики иногда прибегают к использованию машинного перевода?

— Я могу говорить здесь только за себя, за коллег не могу поручиться и осуждать никого тоже не готова. Я не вижу для себя в этом смысла. Я занимаюсь художественным переводом, потому что мне нравится само это занятие. Мне нравится собирать текст на новом для этого текста языке, играть в слова, находить варианты – зачем же я буду делиться этой работой с машинным переводчиком. Возможно, использование машинного перевода оправдано в техническом переводе, где-то в нон-фикшн, но для меня перевод художественной литературы совершенно не предполагает механического участия.

—В интервью «Лабиринту» вы говорили, что «проживаете по кусочкам» каждый роман, над которым работаете. Очевидно, что машинный перевод этого лишен. Интересно ли вам читать книгу, переведённую подобным образом и даже отредактированную?

— Ну, пока у нас такая книга вышла только одна, и я, разумеется, с интересом ее посмотрела. Это такая важная веха, некоторое издательское заявление, очень интересное, очень логичное (когда-то это должно было случиться), но далее все будет зависеть от того, как эта история будет развиваться, какие книги будет переводить искусственный интеллект. Если это будет хороший связный язык, почему бы и нет, читать-то книгу мы читаем, потому что там заявлена определенная тема, история. Возможно, искусственный интеллект решит проблему перевода с редких языков, на которые всегда трудно найти переводчика, но опять же — слишком мало данных, чтобы делать какие-то однозначные заявления. Пока что я не вижу ничего страшного, если честно. Книги — это такая история, которую сложно продать читателю как кастрюлю. Кастрюля, как мы знаем, пригодится любая, классно, если она умная, но в целом, картошечку можно сварить и в старой эмалированной. Книги же — это всегда некая эмоция, это всегда человеческий фактор, поэтому здесь важно не то, кто перевел, а как это сделано и как это будет воспринято читателем.

— Как вы оцениваете состояние дел в переводческом цехе? Институт перевода восстановился хоть в какой-то степени, после халтуры 90-х годов?

— На самом деле, 90-е годы не были прямо халтурными, они скорее были неровными, пиратскими во всех смыслах слова, когда потребность людей в чтении наконец-то совпала с возможностью, и важно было прочитать условного Стивена Кинга или Чейза хоть как, хоть на серой бумаге с опечатками, потому что раньше этого не было вовсе. Это к вопросу, кстати, о том, насколько качество перевода, печати и прочего влияет на продажи и чтение – к сожалению, влияет не очень, иначе в девяностые многие резко бы бросили читать. Сейчас, честно, ситуация по-прежнему остается очень неровной. Я знаю многих талантливых молодых переводчиков, которые прямо хороши — Любовь Карцивадзе, Светлана Арестова, Анна Гайденко, Наталья Рашковская и многие другие — это вот люди, которые и любят само ремесло, и очень талантливы. Сейчас работают несколько очень хороших переводческих школ и семинаров, например, я сама училась у Александры Борисенко и Виктора Сонькина, выучивших уже много по-настоящему толковых переводчиков, которые и работают аккуратно и вдумчиво, и все проверяют, и как-то в целом любят перевод. Но

сегодня человек горит, а завтра он устал и ушел, потому что штатных переводчиков почти не бывает, это все дополнительный заработок. Кроме того, хорошего редактора — вот прямо такого мозга, который бы видел и чувствовал текст, умел бы четко проверить за переводчиком все сомнительные места, понять, что надо проверить — сейчас найти очень трудно, их всех знают буквально поименно. А без хорошего редактора не бывает хорошего перевода. Но в целом, знаете, сейчас все гораздо лучше и интереснее, чем было, а дальше, я думаю, будет еще интереснее, с роботами или без.

— Какие книги вам интересно переводить? Большой существует выбор?

— Да, выбор огромен, и предложений всегда гораздо больше, чем могу взять. Я перевожу медленно, одну книгу по 8-10 месяцев, потому что делаю это вечерами, после основной работы. Но для меня и перевод — это как раз такое дело, которым я занимаюсь исключительно потому, что я очень люблю мелкую кропотливую работу по сборке текста, подгонке слов, проверке всего и вся. Я сейчас перевожу книгу, для которой мне, например, понадобилось прочесть «Руководство к вскрытию для начинающих от 1901 года», и вот ради таких необычных экскурсов в самые разные области знаний я и перевожу. Я люблю переводить книги, которые как-то со мной сочетаются, которые я прочла и полюбила, которые сразу звучат у меня в голове.

Екатерина Тарарак, специально для «Новой»