Какой-то «умник» решил, что опекаемому Лидой 12-летнему мальчику Коле выписывают слишком много лекарств, и подал жалобу в МВД с требованием провести проверку хосписа. Полицейские не нашли нарушений в назначении препаратов, но нашли ошибки в заполнении журнала. И решили, что на этом основании можно как минимум поставить вопрос о закрытии хосписа перед судом.

«Теперь мы, Детский хоспис «Дом с маяком», обвиняемся по статье 6.16 КоАП «Нарушение порядка оборота наркотических средств», — написала Лида Мониава. — Мера пресечения по этой статье — штраф от 200 до 400 тысяч рублей, либо приостановление деятельности. <…> будет суд над хосписом за неточности в заполнении журналов в момент, когда мы занимались облегчением боли и судорог у неизлечимо больных детей».

Главный врач «Дома с маяком» Григорий Климов в интервью «Новой газете» рассказывает, какие именно нарушения нашли полицейские, каких изменений в работе с наркотическими веществами ждут медики и что грозит маленьким пациентам в случае закрытия хосписа.

— Система учета оборота наркотиков в медицинской организации предусматривает документирование всего, что связано с препаратом: упаковки на складе, назначения пациенту, введения. «Дом с маяком» получил лицензию [на работу с наркотическими лекарственными препаратами] за 27 дней до проверки полиции. Можно сказать, мы еще только учились грамотно оформлять журнал. Требований очень много: журнал нужно заполнять синей шариковой ручкой (гелевой нельзя), нельзя залезать за поля, и любые операции с препаратами необходимо фиксировать минута в минуту: выдала главная медсестра препарат, и должна сразу же внести данные в журнал. У нас были нарушения, связанные с несвоевременным внесением этих данных. Мы не вносили их вовремя. Да, это нарушение. Но главный итог этой проверки — установка полицейскими факта, что мы не потеряли ни сами препараты, ни контроль за ними. Помимо журналов мы оформляли накладные, в которых фиксируется запрос и выдача препарата. И эти накладные были в порядке.

— То есть к приостановке деятельности хосписа может привести, по сути, незначительная техническая ошибка?

— Я не готов говорить о значительности. Но я понимаю, что нарушение было. И что это нарушение подпадает под действие административного кодекса. Но все-таки мы всего три с половиной недели работаем с этой системой… И это наше первое нарушение. И мы признаем, что ошиблись. Мы даже вынесли взыскания ответственным сотрудникам. Сейчас работаем по правилам. Я знаю, что в таком случае судья может наложить штраф ниже нижнего предела — то есть даже меньше 200 тысяч рублей. И мы, конечно, рассчитываем на это.

— Полицейские, которые вас проверяли, вели себя корректно? Или это была атака на хоспис?

— Было видно, что они — профессионалы. Они знали все места, где могут быть ошибки. Фиксировали все несоответствия. Насколько я знаю, проверки всегда ведутся так скрупулезно — это касается не только «Дома с маяком».

Но мне как врачу хотелось бы, чтоб с врачей медицинских организаций, которые занимаются обезболиванием пациентов с помощью наркотических средств, сняли административную и уголовную ответственность за нарушение каких-то документарных мероприятий. Если врач ошибется в диагнозе или назначении — его дело будет разбирать медицинская организация, непосредственный начальник и главный врач, и будет приниматься решение о взыскании, лишении премии. И эта модель работает по всем нарушениям, которые врач может допустить при ведении документации. Неправильно вел историю болезни — лишился премии.

В плане наркотиков — если допущена потеря — конечно, должно быть расследование по всей строгости закона. Но если речь о нарушениях в ведении журналов — разве недостаточно дисциплинарного взыскания? Было бы, на мой взгляд, правильно отменить судебное преследование для подобных случаев. Это здорово успокоило бы медиков, потому что надо понимать, что обезболивание нужно и взрослым пациентам, и детям. И врачи, и медсестры ведут массу документации.

При этом хочу сказать, что в последние год-два законодательство упрощается. Медицинским организациям, например, разрешили самостоятельно утилизировать использованные ампулы. До этого был строжайший контроль — как с наркотиками: все пересчитывалось, и если ты одну ампулу потерял — это было серьезной проблемой. Хотелось бы, чтобы смягчение продолжилось.

— Известно ли, кто написал жалобу, и понятно ли, каковы мотивы этих людей?

— Я даже не знаю, на кого подумать.

— Чем грозит возможная приостановка деятельности хосписа вашим пациентам?

— Я надеюсь, что к приостановке деятельности мы все-таки не придем. Но если такое случится, то боюсь, что полноценно заменить собой хоспис будет некому. Без обезболивания пациенты не останутся — мы обучаем этому медиков общей лечебной сети департамента здравоохранения, даже учим их оценивать степень боли у невербальных пациентов — тех, кто не может сказать, где болит и насколько сильно. Я уверен, что дети не останутся без препаратов. Но, разумеется, закрытие было бы большим ударом по нашим пациентам. В конце концов, паллиативная помощь — это не только симптоматический контроль, но и работа психологов, и духовная помощь, помощь физического терапевта, который подбирает технические средства реабилитации, благодаря которым пациент может двигаться и вертикализироваться. «Дом с маяком» считается в некотором роде эталоном оказания паллиативной помощи. И в полном объеме заменить работу детского хосписа никакими службами сейчас невозможно.