КомментарийКультура

Театрам предложено выжить на четвертной

25 процентов заполняемости в зрительном зале: немедленно закрыть или работать до последнего

Этот материал вышел в номере № 128 от 20 ноября 2020
Читать
Театрам предложено выжить на четвертной
Фото: Михаил Терещенко / ТАСС

Дело даже не в том, что театры балансируют над карантинной бездной. Дело в том, чем первым в годину испытаний готово пожертвовать государство. Не транспортом, не торговлей, не производством, не пищеблоками — культурой. Это удручает сильней, чем смутные перспективы вакцины.

Закройте стройки. Остановите поезда. Огорчите ритейлеров. Чтобы из охранительских опасений власти не вылупилось на свет перекошенное, кривобокое, хромое общество. Чтоб сомнительные гарантии физического здоровья нации не рушили окончательно слабого здоровья ее измордованной души.

«Новая» спросила, что театральные люди думают про 25 процентов зрителей в зале. Нам ответили.

Кирилл Крок

директор театра имени Вахтангова

— У всех нас в приоритете — жизнь. И если двадцатипятипроцентная рассадка поможет остановить пандемию — мы вынуждены принять такое положение вещей, вынуждены с ним согласиться.

Сейчас много разговоров о том, что при таких обстоятельствах, таком ежедневно повышающемся проценте заболевших лучше закрыться.

Убежден: остановка пагубна. Между работать или не работать, между нолем или двадцатью пятью процентами мы выбираем последнее.

Сейчас экономические соображения отходят на второй план. Вахтанговский будет работать. Чтобы не потерять доверие зрителя. Чтобы актеры выходили на сцену. Чтобы спасти дело, которому мы отдаем все.

Лаура Пицхелаури

актриса театра имени Ленсовета

— У нас еще не наступила эта катастрофа в виде 25 процентов; в Петербурге, в театре имени Ленсовета пока 50, половина зала. Но и это напоминает начало двухтысячных, когда люди не ходили в театр, потому что переживали тяжелые времена, социальную ломку, оказывались на грани нищеты.

Сейчас все повторяется. Но в торговых центрах тучи народа, магазины забиты людьми; молодые, которых отправили «на удаленку», все тусуются в этих ТЦ. В этих мерах видится какая-то странная неадекватность власти.

Георгий Исаакян

режиссер, художественный руководитель театра имени Сац

— Думаю, проблему надо разделить на три части.

Первая. Насколько необходимы эти ограничения. Вопрос к тем, кто обладает реальными цифрами и знаниями.

Вторая. Работать или нет, каждый театральный коллектив решает самостоятельно. Мы сразу провели общий сбор и нашли общее решение.

Для нас ответ: работать, пока возможно. Потому что людям это необходимо. Театр — часть социума, твой социум в депрессии — и ты не продаешь билеты и не играешь?! Наши зрители заперты в четырех стенах, наедине со своими проблемами, своими страхами. А 25 процентов тысячного зала — это 250 человек, совсем немало! К тому же есть труппа, которая сходит с ума без работы, дисквалифицируется без ежедневных репетиций.

Третья. Никакой закон не может иметь обратного хода. Театры, продавшие билеты на три месяца вперед, должны быть выведены из-под действия этих новых правил. Какие лотереи, какие возвраты?! Пора нашим учредителям — МКРФ в первую очередь сказать свое слово.

Анатолий Белый

актер МХТ имени Чехова

— Как относиться к 25 процентам зрителей в зале? Это форменное издевательство!

На стройках, на предприятиях, в поездах нормы не строгие, выполняются в полноги. Крайней в государстве оказалась культура.

Получается, мы зрителей хотим окончательно отвадить, отучить от театра! Получается, в трудные времена не до искусства. И может произойти самое страшное для театра — потеря публики. И для нас, актеров, это тяжелое, парализующее инвалидное состояние. Как будто отобрали что-то важнейшее, и не известно, вернут ли.

Алексей Бородин

художественный руководитель РАМТа

— Конечно, это антитеатр. Даже для больших залов контакт становится символическим. А в малых он просто невозможен. Но артисты его страшно хотят! Жаждут. Даже при 50 процентах в этой дуге между сценой и залом гораздо больше всего возникает, чем в обычные времена. И зрители благодарны безмерно.

Мы только что вводили в «Чехов-гала» четверых новых исполнителей — по болезни товарищей. И поняли: даже при десяти зрителях в зале — мы должны играть. Иначе уйдет профессия.

Я несу в полной мере ответственность перед людьми, но по отношениям внутри театра не ощущаю, что все разрушается, расползается. Наоборот.

Конечно, экономическая сторона дела ужасающая. Ведь половину средств на жизнь мы зарабатываем от продажи билетов. Мы федеральный театр и надеемся на то, что Минкульт поможет. До Нового года продержимся. Дальше совершенно непонятно, как быть.

Николай Цискаридзе

глава Академии русского балета имени Вагановой

— О том, что надо закрывать музыкальные театры, я говорил еще в марте. Надо же понимать: для того, чтобы открылся занавес и была исполнена опера или балет, за кулисами трудятся несколько сотен людей. Поэтому так много заражений.

Посадить зал в шахматном порядке можно, но люди все равно пойдут в гардероб, туалет, буфет.

Вокруг меня болеют все. Шахматная рассадка никого не спасает. На встрече с президентом несут чушь, врут, талдычат одно — дайте деньги! Хоть бы один менеджер высшего звена сказал: отказываюсь от своей зарплаты (огромной, между прочим) в пользу бек-стейджа: гримеров, монтировщиков, костюмеров, которые на каждом спектакле подвергают себя опасности.

Самая малая опера — 500 человек за сценой. Самый скромный оркестр — полсотни в оркестровой яме.

Репетиционный процесс и в балете, и в опере связан с дыханием! Прежде всего. Я еще в 2011 году после пресловутой реконструкции Большого сказал:

если в этих раздевалках без окон и нормальной вентиляции кто-то чихнет, будут больны все. Ковида тогда в помине не было.

Когда я пришел в Вагановское, все перестроил сообразно нуждам школы. Сообразно нуждам Большого до сих пор не перестроено ничего.

Идут такие спектакли, как «Дочь фараона», «Дон Карлос», «Спящая красавица» — с огромным количеством участников на сцене и за кулисами. Болеют все — и персонал, и артисты, знаменитые и никому не известные.

Не закрывать театр в такой обстановке — диверсия.

Алена Бабенко

актриса «Современника»

— В спектакле «Три сестры» нам с моста виден сверху весь зал. И вот мы сейчас вышли на мост и впервые за это время увидели зал — больше, чем полупустой. Нож в сердце!

Но зато потом, в финале, этот зал реагировал и аплодировал на все 100 процентов.

Кто-то, может, и подумает: ну закроют сейчас театр, месяц отдохну, на диване поваляюсь. А я хочу находиться здесь! Назло всему играть! Мы сейчас на войне, хоть и безоружные. Но мы профессионалы, в шахты спускались, в бездорожье доезжали, где только не играли. У нас профессия веселая. Мы сейчас островки счастья.

Нам говорят: умри! А мы не станем, не дождетесь!

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow