Прогнозируя после смены председателя Мосгорсуда сохранение прежней практики по делам с политической окраской, мы предположили (№ 100 от 14 сентября), что Михаилу Птицыну придется так или иначе бороться с неполитическими странностями в решениях московских судей — и «Новая» обещала ему в этом помогать. Дело Гаянэ Зайнабутдиновой подходит для того как нельзя лучше: в нем нет ни грана политики, зато есть чудовищная жестокость, несправедливость, элементы мелодрамы, которую с молодой заключенной в главной роли поставила жизнь, и, на наш взгляд, нет законности, хотя вывод об этом пусть сделают суды.
Пролог — мелодрама
Гаянэ попала в жернова судебной системы вследствие развода между ее матерью Натальей Циклаури, предпринимательницей, и отчимом Артуром Исаковым, бывшим военным, когда-то носившим фамилию Гусейн-заде. Несколько лет назад история их конфликта муссировалась в желтой прессе, но мы изложим ее кратко: нас интересует только Гаянэ. К 2012 году семья владела коммерческой недвижимостью в Москве и в Германии, а также домом в Подмосковье, где жили, кроме супругов, Гаянэ — дочь Циклаури от первого брака, две их общих дочери и полуслепая бабушка из Грузии. Исаков воспитывал Гаянэ с шести лет наравне с дочерьми, а она в письмах из СИЗО по привычке называет его «папой».
Разбираться в таких конфликтах дело неблагодарное, но факты состоят в том, что Исаков втайне от жены в 2007 году подал заявление на гражданство ФРГ, указав, что инвестировал там в бизнес 9,5 млн евро.
Полицию насторожили смена им имени и фамилии, а также пластические операции, да и деньги были не его, а кипрских компаний Циклаури, и против Исакова в ФРГ расследовалось дело об отмывании доходов. Спасла его жена, доказавшая, что она собственник бизнеса и с денег уплачивались налоги в России. В 2012 году из письма налоговой службы ФРГ Циклаури узнала, что муж у нее за спиной потихоньку снимает кипрские деньги, и конфликт перешел в финальную стадию.
Недвижимость и дом были зарегистрированы на три ООО, долями в которых владела Циклаури. Согласно семейному и гражданскому кодексам, при разделе имущества к Исакову переходила половина долей, но не имущество юридического лица и не право принимать решения в ООО. Циклаури совершила ряд операций, уменьшив номинальную стоимость долей (своих), что, в общем, можно понять, учитывая всю предысторию. Не вдаваясь в детали, скажем, что гражданские суды в 2012–2014 годах в полном соответствии с законом и практикой Верховного суда решили все споры о долях в пользу Циклаури.
Тем не менее в 2014 году против Циклаури, остававшейся в Германии, вопреки правилам преюдиции было возбуждено и на удивление быстро расследовано уголовное дело о мошенничестве.
Понимая, чем ей это грозит, из Германии она уехала в Грузию, в России была объявлена в розыск, а директором ООО назначила дочь.
Гаянэ разрывалась между допросами, обысками в доме, в которых принимал участие и даже применял насилие отчим, между необходимостью возить сестер в школу и ухаживать за бабушкой, наконец, между гражданскими судами, где неизвестные фирмы засыпали их ООО бессмысленными исками — со сноровкой, какая никогда не была свойственная бывшему военному и бывшему Гусейн-заде.
На сцену выходят судьи — трагедия
Можно упрекать Циклаури в том, что дочь она оставила как заложницу, но ее, в то время еще не до конца ограбленную, консультировали опытные юристы, утверждавшие, что операции законны, а в реальную посадку Гаянэ, учитывая ее чисто техническую роль в операциях матери, вообще никто не верил. Если совсем просто, ей инкриминировалось выполнение указаний матери — владелицы всех долей в ООО — без согласия отчима, который мало того что их всех предал, так еще никогда и не был участником этих ООО.
Обвинение не выдерживает критики с точки зрения Гражданского кодекса, не говоря уже о нравственности.
9 декабря 2015 года судья Лефортовского суда Елена Канева вынесла приговор: шесть лет лишения свободы. И 24-летняя Гаянэ, выпускница Финансовой академии и Оксфорда, уехала в колонию во Владимирской области — там, будучи доброй девушкой, она пять лет нянчила чужих малышей в «доме малютки». Тем временем Одинцовский суд взыскал с Гаянэ «ущерб» — 78 млн рублей (сумма перекрывает обе половины бывших супругов), которых у нее, конечно, нет.
Прежние судебные решения в пользу Циклаури Одинцовский суд, однако, не отменил: доли в ООО Исакову никто не передавал и он переписал их на себя, воспользовавшись тем, что оспаривать это было уже некому. Есть несколько способов провести такую перерегистрацию, их хорошо знают профессиональные рейдеры. Добиться расследования этого вероятного мошенничества было бы возможно, развяжи захватчики руки хотя бы Гаянэ.
В 2019 году Верховный суд, вняв доводам адвокатов, отправил дело на пересмотр, но Второй кассационный суд ничего по существу пересматривать не стал, а лишь снизил срок наказания. С учетом этого Гаянэ должна была выйти на свободу 31 декабря прошлого года, и адвокаты (сестер удалось отправить в Грузию) готовили новогоднюю встречу. Но следователь СЧ СУ УВД по ЮВАО Ирина Панова ходатайствовала перед Кузьминским судом о заключении Гаянэ под стражу теперь по делу об отмывании доходов (ст. 174.1, ч. 4 УК РФ — до семи лет лишения свободы). Второе дело строится на той же фактуре, оно возбуждено в 2016 году, но расследовалось, в отличие от первого, пять лет, а если бы Гаянэ было предъявлено сразу оба обвинения, как это всегда делается на практике, она бы также уже вышла на свободу.
В Кузьминский суд пришли друзья Циклаури, предъявив документы о предоставлении Гаянэ своей квартиры. Но суд согласился с прокурором, что у нее «отсутствует постоянное место жительства»: пока Гаянэ находилась в колонии, из дома ее вместе с родными дочерьми выселил отчим. Других оснований держать ее под стражей по закону нет. Тем не менее теперь в изменении меры пресечения ей раз в три месяца отказывает Дорогомиловский суд, где с апреля рассматривается дело об «отмывании».
То есть как «рассматривается»? Судья Галина Таланина провела 17 заседаний, за это время сменилось пять прокуроров, они «оглашают материалы»: «Том №…, лист №… — документы на иностранном языке»…
«На каком именно, о чем?» — спрашивает защита. «Я не знаю, — раздраженно отвечает прокурор. — Ваша честь, я должна отвечать?»
Между тем несколько раз Гаянэ привозили в суд в таком состоянии, что конвой требовал вызвать ей скорую помощь. У нее крайне серьезное заболевание, несколько месяцев защита добивались показанной ей операции, она доставлялась в городскую больницу, но операция оказалась невозможной: из-за неправильного лечения обезболивающими (а других лекарств в СИЗО ей не дают) у нее обострились внутренние кровотечения.
«Машинист сцены» и открытый финал
В этой истории поражает не только жестокость отчима, но то, что почерк не его, будто кто-то водит его рукой. Так оно и есть: в документах ООО мы найдем теперь фамилию не Исакова, а некоего юриста Вячеслава Ефименко. Конечно, он предпочел бы зарегистрировать их на подставное лицо, но победило недоверие, свойственное его «профессии»: источники в интернете, в том числе «Новая газета в Рязани», указывают на целый ряд рейдерских операций, проведенных с его участием.
Для практикующего юриста, а для следователей и судей тем более, схема видна как на ладони.
Я попытался по телефонам, оставленным в деле, найти Исакова и Ефименко. Номера сменились, но Ефименко я почти нашел, дозвонившись в одно из перешедших к нему ООО. Вежливый директор ответил, что Ефименко он знает, но не видел уже год, и, как выяснилось, соврал. Зато у Ефименко есть мой номер. Пусть звонит — «Новая» его с интересом выслушает.
А от нового руководства столичной судебной системы мы ждем хотя бы внимания к этому «странному», на наш взгляд, делу. Гаянэ любила возиться с сестрами и терпеть не могла этот «бизнес семьи» — за что она отсидела пять лет, а теперь может уехать еще на столько же?
