В канун дня рождения Михаила Ефремова 10 ноября власть сделала ему подарок. Отправила из Московского СИЗО-5 «Водник», где он хотел остаться, в Белгород.
Впрочем, он сам это предполагал. И готовился.
В это время мы с ним переписывались.
То есть пользовались электронной службой ФСИН-письмо. Которая работает как швейцарские часы.
Я написала:
Система ответила.
Ответ я быстро получила. Сначала опять от системы.
Письмо 7018911 поступило цензорам учреждения СИЗО-5 «Водник» на обработку 30 октября 2020 г.
Карту я заказала. На волю из-за решетки доходили слухи смутные и мутные. То пирушки в камере, то заключенные из хозблока якобы против того, чтоб Ефремова оставили в «Воднике» — будто бы задачи трудные, он не справится, им придется работать за него.
Моя переписка с системой продолжалась. Она, система, и в третьей фазе прохождения моего текста была вежлива. И даже, я бы сказала, учтива.
Михаил Олегович ответил быстро. И ФСИН-ПИСЬМО вновь блеснула хорошими манерами:
Я не буду цитировать дословно. Потому что сразу после фразы «спасибо, что написали» Ефремов просит не публиковать целиком его ответ. Говорит, что на мои вопросы ответит в следующем письме, но для этого нужно снова ему написать, чтобы снова дали листочек для ответа.
Потому что в камере так: одно письмо — один листок бумаги. С номером письма, куар кодом, именами отправителя и получателя и строкой «Ответ только на одной стороне».
К тому времени по поводу Ефремова и его «новой жизни» какого только мусора не нанесли в сети и на экраны. Хейтеры, хайпожоры, вруны пиарились на фоне заключенного в СИЗО как только могли и как им давали. Знали, публично защитить никому не позволят.
Именно поэтому из всего, что пишет в первом письме Михаил Олегович, кажутся существенными три его собственных свидетельства.
Первое — никакого гуся с яблоками в камеру он не заказывал.
Второе — то, что другие з/к против его работы в «Воднике» — ложь.
Третье и самое главное — он собирается делать в местном клубе Русский Тюремный Театр.
В ответ 1 ноября я, в частности, написала:
Система, чуть замедлив, откликнулась, известив, что письмо 7025794 прошло цензуру и вручено адресату 4 ноября 2020 г. И напомнив: «Сроки ответа полностью зависят от Вашего адресата. Ответ может не пройти цензуру».
Ответ Михаила Ефремова цензуру прошел. Вот он.
Это письмо пришло за день до отправки в исправительную колонию. В нашей лязгающей железом переписке с пленником Федеральной службы исполнения наказаний слабо различим тихий голос человеческого страдания. В нынешней подловатой медийной реальности Ефремов по-прежнему инфоповод, мишень, тот, по поводу кого действует одна инструкция — распять. Но в жизни, даже так трагически изменившейся, он остается большим артистом.
Сейчас Михаил Ефремов уже на карантине в Белгородском СИЗО.
В Белгородской области из пяти колоний только ИК-4 в городе Алексеевка предназначена для впервые осужденных мужчин. В его случае на 7,5 лет. Та самая, где «отбывали» футболисты. В ней тысяча человек. Есть клуб и зрительный зал. Для условно-досрочного придется овладеть тюремной профессией. Я почему-то думаю: он выберет печь хлеб.
Мы не были с ним толком знакомы. Критическими оценками в бытность его актером «Современника» порой огорчала, если не обижала. Но — как очень многие люди круга, среды и глубинки — я сочувствую ему всей душой. И надеюсь, у него получится и Русский Тюремный Театр, и система чтения, и — спасти самого себя.
Захочет, напишет еще. Ответ полностью зависит от нашего адресата.
В канун дня рождения Михаила Ефремова 10 ноября власть сделала ему подарок. Отправила из Московского СИЗО-5 «Водник», где он хотел остаться, в Белгород.
Впрочем, он сам это предполагал. И готовился.
В это время мы с ним переписывались.
То есть пользовались электронной службой ФСИН-письмо. Которая работает как швейцарские часы.
Я написала:
Система ответила.
Ответ я быстро получила. Сначала опять от системы.
Письмо 7018911 поступило цензорам учреждения СИЗО-5 «Водник» на обработку 30 октября 2020 г.
Карту я заказала. На волю из-за решетки доходили слухи смутные и мутные. То пирушки в камере, то заключенные из хозблока якобы против того, чтоб Ефремова оставили в «Воднике» — будто бы задачи трудные, он не справится, им придется работать за него.
Моя переписка с системой продолжалась. Она, система, и в третьей фазе прохождения моего текста была вежлива. И даже, я бы сказала, учтива.
Михаил Олегович ответил быстро. И ФСИН-ПИСЬМО вновь блеснула хорошими манерами:
Я не буду цитировать дословно. Потому что сразу после фразы «спасибо, что написали» Ефремов просит не публиковать целиком его ответ. Говорит, что на мои вопросы ответит в следующем письме, но для этого нужно снова ему написать, чтобы снова дали листочек для ответа.
Потому что в камере так: одно письмо — один листок бумаги. С номером письма, куар кодом, именами отправителя и получателя и строкой «Ответ только на одной стороне».
К тому времени по поводу Ефремова и его «новой жизни» какого только мусора не нанесли в сети и на экраны. Хейтеры, хайпожоры, вруны пиарились на фоне заключенного в СИЗО как только могли и как им давали. Знали, публично защитить никому не позволят.
Именно поэтому из всего, что пишет в первом письме Михаил Олегович, кажутся существенными три его собственных свидетельства.
Первое — никакого гуся с яблоками в камеру он не заказывал.
Второе — то, что другие з/к против его работы в «Воднике» — ложь.
Третье и самое главное — он собирается делать в местном клубе Русский Тюремный Театр.
В ответ 1 ноября я, в частности, написала:
Система, чуть замедлив, откликнулась, известив, что письмо 7025794 прошло цензуру и вручено адресату 4 ноября 2020 г. И напомнив: «Сроки ответа полностью зависят от Вашего адресата. Ответ может не пройти цензуру».
Ответ Михаила Ефремова цензуру прошел. Вот он.
Это письмо пришло за день до отправки в исправительную колонию. В нашей лязгающей железом переписке с пленником Федеральной службы исполнения наказаний слабо различим тихий голос человеческого страдания. В нынешней подловатой медийной реальности Ефремов по-прежнему инфоповод, мишень, тот, по поводу кого действует одна инструкция — распять. Но в жизни, даже так трагически изменившейся, он остается большим артистом.
Сейчас Михаил Ефремов уже на карантине в Белгородском СИЗО.
В Белгородской области из пяти колоний только ИК-4 в городе Алексеевка предназначена для впервые осужденных мужчин. В его случае на 7,5 лет. Та самая, где «отбывали» футболисты. В ней тысяча человек. Есть клуб и зрительный зал. Для условно-досрочного придется овладеть тюремной профессией. Я почему-то думаю: он выберет печь хлеб.
Мы не были с ним толком знакомы. Критическими оценками в бытность его актером «Современника» порой огорчала, если не обижала. Но — как очень многие люди круга, среды и глубинки — я сочувствую ему всей душой. И надеюсь, у него получится и Русский Тюремный Театр, и система чтения, и — спасти самого себя.
Захочет, напишет еще. Ответ полностью зависит от нашего адресата.