Наталья с трудом подбирает слова, пытаясь не рыдать во время нашего разговора. Утром ей позвонили и сказали забрать тяжелобольную свекровь из хосписа домой. Надежда, что Лидия Григорьевна встретит этой осенью свой 80-й день рождения без адской боли, рухнула.

— Моя свекровь впервые попала в хоспис 14 октября, а утром следующего дня ее уже «выписали», — рассказала «Новой газете» Наталья, жительница Екатеринбурга. — Полтора года назад ей диагностировали рак поджелудочной железы. Нам говорили, что с таким диагнозом больше года не живут, но мы старались, ухаживали за ней, покупали все необходимые лекарства. Месяц назад ее состояние значительно ухудшилось, и она слегла.

Скорая помощь таких людей не обслуживает. Какие-то рекомендации дает врач паллиативной помощи, но все равно надо идти в поликлинику, отстоять в очереди, чтобы получить рецепт. Если лекарство не подходит, снова вызывают паллиативную помощь, хотя приезжает она редко, чаще по телефону консультируют. И опять по кругу.

— Понимаете, у свекрови страшная боль, она кричит, а я не могу ей ничем помочь, — плачет Наталья. — Две недели мы искали возможность попасть в хоспис, собирали необходимые справки в разных концах города, сдали на ковид — потратили кучу времени, денег, нервов… Позавчера наконец-то вздохнули спокойно, что хотя бы ночью она сможет спать, что ее обезболят. И уже утром следующего дня нам позвонили: забирайте, хоспис закрывается.

Звонок из вышестоящей организации раздался в хосписе утром. Врачей уведомили, что их больницу перепрофилируют в ковидный госпиталь «до того момента, как необходимости в этом не станет».

— Нас обязали в течение пяти часов освободить помещения от всех пятидесяти пациентов, — рассказал «Новой» Евгений Ройзман, чей фонд курирует хоспис. — Почему такая спешка? От этих отчаянных и хаотичных действий властей складывается впечатление, что они что-то знают, но не говорят, и ситуация более серьезная, чем нам кажется.

Информацию о перепрофилировании хосписа подтвердили в оперштабе Свердловской области.

В апреле этого года хоспис уже забирали «под коронавирус». Вернули его онкобольным лишь в августе, да и то запускали постепенно, этаж за этажом. Чуть больше месяца он проработал в полную мощность.

— Это совершенно неожиданная ситуация, — говорит Лейла Гусейнова, помощница Ройзмана.

потому что мне лично звонили несколько семей, которые не знали, как им дожить до момента, когда их родных примут в хоспис. Как этим людям справляться со своими проблемами без квалифицированной помощи? У скорой много вызовов по коронавирусу, они не поедут к нашим пациентам. Люди в домашних условиях не смогут купировать сильную боль. Пластырь, который есть в свободной продаже, уже не помогает. Им требуются специфичные наркотические препараты. Естественно, у людей нет на них разрешения.

Лейла не понимает, что будет дальше. Предполагается, что к пациентам хосписа будет приезжать выездная служба. Но выездная служба — это шесть человек на одной машине. Сколько пациентов они успеют посетить в течение дня, не ясно.

— Я не понимаю, что дают городу вот эти 50 коек? — разводит руками Лейла. — И почему так надо поступать с людьми, которые больны раком? Чем они отличаются от тех же коронавирусных? Или они не болеют? Говорят, переведут в другие отделения. Но куда? Только в наш хоспис очередь — на месяцы вперед. Почему людей не госпитализировали раньше, если было куда?

На все эти вопросы нет ответов. Некоторые родственники пациентов хосписа откровенны: «Лучше бы убили, чем на улицу выкидывать».

— Вот эти люди, которые принимают такие решения,

Екатеринбург