Сразу после катастрофы было инициировано два международных расследования. Первым стало техническое расследование Совета по безопасности Нидерландов (DSB), проводившееся по нормативам и под эгидой Международной организации гражданской авиации (ICAO). Россия принимала участие в этом расследовании по линии Росавиации. Это расследование закончилось публикацией итогового отчета, согласно которому рейс МН17 был сбит зенитной ракетой комплекса «Бук» с территории размером 320 кв. км, контролировавшейся сепаратистами.

Вторым стало уголовное расследование Объединенной следственной группы (JIT) под эгидой Европола и Евроюста, в которую вошли страны, возбудившие уголовные дела по факту гибели рейса: Украина, Малайзия, Нидерланды, Австралия и Бельгия. Это расследование возглавила прокуратура Нидерландов как страны, потерявшей в этой авиакатастрофе наибольшее количество своих граждан — 193. У России нет и не было юридических оснований войти в состав JIT (самолет не наш, летел не к нам и не от нас, упал не у нас, на борту граждан РФ не было и в воздушное пространство РФ самолет не входил), но Россия в лице Следственного комитета взаимодействовала с JIT, отвечая (а по большей части — не отвечая) на запросы в рамках договора по оказанию взаимной правовой помощи.

JIT периодически информировала общественность о достигнутых результатах своего расследования на пресс-конференциях, из которых вина России становилась все более очевидной.

Понимая это, в марте 2018 года Россия пошла на трехсторонние консультации с Нидерландами и Австралией по вопросам МН17 с целью «досудебного урегулирования» ситуации. При этом сам факт таких консультаций стал известен из австралийско-нидерландских источников, а свое участие в этих консультациях Россия периодически то признавала, то опровергала. Позиции сторон, несмотря на закрытый характер консультаций, кардинально различались: Нидерланды и Австралия требовали от России признания ответственности за гибель МН17 и выплаты компенсаций родственникам погибших, а

Все последующие события свидетельствовали о неизменности позиции Нидерландов и Австралии:

• 24 мая 2018 годаJIT сообщила о наличии доказательств принадлежности сбившей рейс МН17 ракетной установки 53-й зенитно-ракетной бригаде 20-й гвардейской общевойсковой армии Западного военного округа Вооруженных сил России;
• 4 апреля 2019 года ЕСПЧ уведомил Россию о принятой к рассмотрению жалобе 380 родственников жертв МН17;
• 9 марта 2020 года начались заседания уголовной палаты суда Гааги по делу МН17, в котором прокуратура Нидерландов по итогам расследования JIT предъявила обвинения в гибели МН17 трем россиянам (Игорю Гиркину, Сергею Дубинскому и Олегу Пулатову) и одному гражданину Украины (Леониду Харченко);

• 15 июля 2020 года ЕСПЧ зарегистрировал иск Нидерландов против России по делу о крушении МН17; тем самым Нидерланды усилили иск родственников жертв;
• 31 августа в суде Гааги родственники жертв через своего представителя заявили, что им важно признание вины, при этом компенсации могут быть истребованы только с тех, кого признает виновными суд, и выплата компенсаций со стороны третьих лиц (т.е. без признания вины) для них неприемлема, потому что не является восстановлением справедливости.

Россия, начав трехсторонние консультации, ошиблась в главном — в возможности воздействия на суд в условиях реального разделения ветвей власти в нормальном демократическом государстве. Ни нидерландский МИД, ни сам премьер-министр Марк Рютте не могут повлиять на исход рассмотрения дела в суде. С другой стороны,

И хотя в действительности судебные решения могут быть любыми (не зависящими от итогов трехсторонних консультаций), Россия, заранее неуверенная в своем выигрыше, «переворачивает шахматную доску, не доиграв партию».

Но почему именно сейчас? Ведь формальная причина российского демарша — обращение Нидерландов в ЕСПЧ в середине июля, то есть три месяца назад.

Пока шли консультации, защита (она есть только у Олега Пулатова) всячески затягивала судебный процесс, препятствуя к переходу рассмотрения дела по существу.

На последнем заседании 28 сентября суд Гааги дал защите последнюю отсрочку до 3 ноября для формирования своей позиции и подачи оставшихся ходатайств — дальше тянуть уже вряд ли получится. И России стало окончательно ясно, что через межправительственные трехсторонние консультации никак не удастся повлиять на ход и исход судебных процессов в Амстердаме (где заседает уголовный суд Гааги по делу МН17) и в ЕСПЧ в Страсбурге.

либо она признает свою ответственность с выплатой компенсаций по итогам трехсторонних консультаций, либо с тем же исходом ждет обвинительных для себя судебных решений. Наконец стало ясно, что консультации бессмысленны. Отныне у нас последний оборонительный рубеж — адвокаты в судах.