— Уважаемый господин Президент! После событий 3-4 октября и тех решительных шагов, которые предприняло Правительство, у определенной части общества возникло опасение за судьбу демократии в стране.

Можно ли утверждать, что Вы лично сделали выбор в пользу установления более жесткой, авторитарной власти, посчитав демократический путь реформирования страны более невозможным, или такая точка зрения, на Ваш взгляд, ошибочна?

На Ваш взгляд, на какой срок и в какой форме должны еще действовать ограничения демократических свобод? Будет ли снят запрет на деятельность некоторых политических партий и выпуск ряда газет, кто полномочии принимать решение по этому поводу? Вообще, по Вашему мнению, допустимо ли сегодня существование оппозиции в стране, в каких пределах и в какой форме?

— Прежде всего считаю очень важным то, что российское общество глубоко волнует судьба демократии в нашей стране. Уже одно это — мощный заслон на пути тоталитаризма и авторитаризма власти. Иное дело, что к голосам искренних сторонников демократии примешиваются голоса ее противников. Они видят в демократическом режиме только средство для монополизации узурпации власти. Давний и недавний исторический опыт, сама коммунистическая теория подтверждают такую угрозу.

Не кто иной, как Ленин, постоянно повторял в своих работах, что большевики должны использовать завоевания демократии для установления так называемой «диктатуры пролетариата». А что за этим кроется, мы все очень хорошо знаем. Это режим всевластия вождя и номенклатуры, режим репрессий, режим циничной лжи и презрения к тем, от имени которых властвует номенклатура.

Демократический политик не может действовать такими методами.

К сожалению, Президента лишили возможности действовать «по сценарию» классической демократии. Если бы большинство бывших российских депутатов были искренне заинтересованы в спокойном реформировании нашей экономической и политической системы, они обязаны были сами принять решение о досрочных выборах в совершенно новый парламент, по совершенно новым избирательным правилам. Этого не произошло. И как Президент я не мог просто «умыть руки», безучастно наблюдая, как силы реванша, отвергнутые народом, все откровеннее ведут дело к восстановлению старых порядков. Сожалею, что не все разглядели коварство их замысла — использовать в своих целях демократические институты — представительную часть, Конституционный суд, Конституцию.

Сегодня речь идет не о прерывании демократического пути, а о расчистке места для свободного выбора народа в пользу той или иной модели развития.

Не случайно сейчас ими выдвинут такой аргумент: выборы-де незаконны. Но этим аргументом они, может быть, не сознавая того, самым наглядным образом обнажают свою суть. Как может быть незаконной свободно выражаемая воля народа?Ведь именно для такого свободного волеизъявления я вынужден был взять на себя огромную ответственность. Разделить эту ответственность бывший Верховный Совет попросту отказался.

Об ограничениях демократических свобод. Они действительно были введены. Причем в строгом соответствии с Законом о чрезвычайном положении. Кроме того, речь не шла о тотально ограничении политических прав и свобод.

Сейчас режим чрезвычайного положения в Москве закончился. Подчеркну, за пределами Москвы эти ограничения вообще не вводились и не действовали.

Что касается оппозиции, то я скажу так. Президента критиковали и продолжают критиковать с любых позиций. И сейчас, во время избирательной кампании, эта критика становится все более активной.Вам известно что-нибудь о людях, брошенных за решетку именно за критику? Могу сказать определенно — таких нет.

Другое дело — противоестественный «букет» из фашистов и коммунистов, называвших себя оппозицией. Давайте поставим точки над «i»: рассуждая в рамках демократических стандартов, это не оппозиция. Как организованной политической силе избиратели не вручали им мандат на участие в управлении. Оппозиция может появиться только сейчас, после выборов в парламент на партийной основе.

Ни в одной демократической стране оппозиция не позволяет себе называть легальное Правительство «оккупационным». Тем более что его курс получил поддержку на референдуме. Если же такое происходит, то речь идет уже не о политических оппонентах Правительства, а о желании любыми средствами захватить власть. И в конечном итоге наша непримиримая «оппозиция» именно так себя и проявила, взяв в руки оружие.

Задумайтесь. Во имя чего пролита кровь? Во имя того, чтобы народ имел возможность свободно избрать себе нормальный парламент, который в зависимости от расклада в нем политических сил и сформирует Правительство? Нет. Только во имя продолжения деятельности депутатов и некоторых дискредитировавших себя руководителей.

Но все это не означает, что я собираюсь использовать момент для ликвидации объединений, совершенно не согласных с курсом Президента. Ни мне, ни стране не нужен «ручной» парламент. Речь идет о запрете только тех партий и организаций, которые запятнали себя кровью. В ближайшее дни я, возможно, подпишу Указ, содержащий перечень таких организаций. Он не будет очень длинным.

Скажу больше, слабость, наивность нашей молодой демократии как раз и проявлялась в том, что такого рода «оппозиция», взявшая на вооружение насилие, почти беспрепятственно действовала в России. Причем действовала вопреки закону. Излишний либерализм в отношении их поставил под угрозу безопасность страны, жизни многих тысяч, если не миллионов людей. Во имя демократии, во имя будущего России деятельность подобных организаций сейчас приостановлена. Впрочем, здесь мы не выходим за рамки международной практики, международных стандартов.

— Уважаемый господин Президент! Сжатые сроки проведения выборов в Государственную Думу и одновременно продление чрезвычайного положения в Москве, как известно, несколько затруднили деятельность многих партий по подготовке к выборам. В чем Вы видите гарантии того, что эти выборы будут действительно свободными? Существуют опасения, что только некоторые политические партии получат возможность вести широкую агитацию за счет государственных средств, в том числе в подконтрольных Правительству средствах массовой информации, включая телевидение. Насколько резонны эти опасения? Считаете ли Вы возможным ответить на вопрос — за кандидатов какой именно партии будете голосовать лично Вы?

— Собственно говоря, я уже ответил на ваш второй вопрос. Но, может быть, есть смысл кое-что уточнить. Все партии и движения, официально зарегистрированные Центризбиркомом, будут иметь равные гарантии для проведения своей избирательной кампании, для агитации за своих кандидатов. Об этом прямо говорится в Положении о выборах. И я буду строго контролировать выполнение этих требований.

Кроме этого, по моему поручению подготовлено Положение об информационных гарантиях предвыборной агитации. На днях подпишу соответствующий Указ. А кроме того, насколько мне известно, над разъясняющей инструкцией работает и Центральная избирательная комиссия. Ну а на последнюю часть вашего вопроса позвольте пока не отвечать. Пока…

— Уважаемый господин Президент! Сегодня Правительство получило возможность осуществлять экономические реформы, не оглядываясь на жесткую оппозицию в лице парламента. В какой мере, на Ваш взгляд, это скажется на успехе реформ? Застраховано ли Правительство, в отсутствии оппозиции, от принятия ошибочных решений? Можете ли Вы назвать сегодня наиболее важные шаги в сфере экономики, которые предстоят в ближайшее время?

— Никто в Правительстве Российской Федерации не радуется, что временно не имеет оппонентов. Еще не забылось то время, когда здравые суждения, разумные доводы депутатов служили пользе дела. Тот же В. Ф. Шумейко, когда он еще был в руководстве Верховного Совета, предлагал интересные идеи, а иногда и резко критиковал те или иные правительственные решения. Но все понимали, что человек озабочен делом, считает его общим.

К сожалению, уже давно бывший Верховный Совет вышел за рамки конструктивной критики. Его позиция стала воинственно-непримиримой, разрушительной. Вести какой-либо диалог в этих условиях было просто невозможно. Независимо от качества любое решение Правительства, вплоть до текущих, встречались в штыки, буквально по всей системе Советов организовывалась обструкция его политики. Это было двоевластие в действии. Хорошо известно, что в самом Верховном Совете была проведена большая, по сути, репрессивная работа, чтобы искусственно обеспечить господство этой губительной линии. Губительной не только для реформ, но и для элементарного жизнеобеспечения страны.

В то же время считаю, что до избрания Федерального Собрания Совмин должен воздержаться от каких-то резких революционных шагов в экономике. Без нормального парламента это действительно опасно. В основном Правительство действует на базе тех решений, которые были приняты еще до 21 сентября. Тем более что основные приоритеты его политики давно определены.

— Уважаемый господин Президент! В споре с Правительством бывший парламент часто утверждал, что именно он защищает интересы беднейшего населения России. Как будет сегодня решаться проблема малоимущих слоев населения и расширится ли, на Ваш взгляд, этот слой в ходе реформ?

— Вообще утверждение, что парламент защищает интересы какой-то одной, пусть большой, но только части населения, показывает опять-таки полное непонимание смысла парламента в демократическом государстве. Демократический парламент — такое учреждение, в котором происходит сопоставление интересов всех групп населения. И на этой основе с помощью сложнейших процедур появляется политический компромисс. Он необходим для того, чтобы общество осталось стабильным, чтобы ни одна группа не ощущала своей ущербности от того, что ее интересы никто не защищает.

Большевистская демагогия стремится задеть самые ранимые точки: справедливость, равенство, благосостояние. Хотя при этом демагогия остается демагогией, и прежде всего потому, что за ней не стоит учет объективных экономических закономерностей. Принимая те или иные «сердобольные» решения, депутаты только взвинчивали инфляцию. А значит, вынимали деньги из кармана прежде всего беднейших слоев населения.

Разумеется, и исполнительная власть далеко не все сделала для смягчения бремени, которое несут малоимущие слои. Но необходимый опыт постепенно накапливается. Пришло понимание обязательного введения адресных социально-экономических амортизаторов. Мы как раз и движемся по этому узкому «перешейку», стараясь не замедлять темп реформ и в то же время — не вести дело к усилению обнищания людей. Хотя, повторю, баланс не всегда удается выдержать.

— Уважаемый господи Президент! События конца сентября — начала октября в России создали исключительно неоднозначную ситуацию в правовом отношении. Как избежать искуса нарушить закон и впредь, если Конституция практически не существует, Конституционный суд не действует, законодательство в целом подвергнуто сомнению в широких массах населения?

— Скажу откровенно, Президента кое-кто действительно подталкивает к тому, чтобы перешагнуть через Закон и здесь, и там. Причина хорошо известна — ведомственные интересы. Если говорить прямо, для них Закон, право были препятствием, которое всеми правдами и неправдами пытались преодолеть и прежде, и теперь.

Напомню, в известном Указе №1400 ясно сказано, что предпринимаемые меры направлены исключительно на решительное продвижение конституционной реформы, и только на это. В Указе прямо и однозначно говорится — Конституция и законодательство продолжают действовать. Это принципиальное положение Указа.

Не секрет, что, воспользовавшись ситуацией, некоторые политические группировки, ведомства, региональные администрации пытаются в обход Закона решить свои корпоративные, ведомственные или региональные проблемы. Примеры тому есть, и немало.

Именно поэтому 7 октября был издан Указ «О правовом регулировании в период поэтапной конституционной реформы в Российской Федерации». Фактически поставлен барьер для заведомо незаконных решений, для неоправданных изменений закона. Но проблема все же сохраняется. Силы, которые я упоминал, стараются решить свои проблемы через президентские указы.

Поэтому дал указание своему аппарату тщательно фильтровать все инициативные предложения и проекты указов. Фильтровать как раз на предмет их соответствия общим принципам приоритета естественных прав человека.

Кстати, во многом именно эти объясняются и сжатые сроки избирательной кампании. Страна, желающая быть демократическим государством, не может долго обходиться без цивилизованного парламента и других демократических институтов, того же Конституционного суда.Если бы этого остро не чувствовал, вся логика моих решений была бы в корне другой.

— Уважаемый господин Президент! Не сочтете ли Вы возможным приоткрыть завесу тайны, складывающуюся вокруг некоторых событий 3-4 октября? Какие меры были приняты для того, чтобы предотвратить вооруженное столкновение?

Принимали ли Вы лично или сотрудники Вашего аппарата попытки связаться с Руцким и Хасбулатовым? Как Вы оцениваете деятельность милиции, вдруг исчезнувшей с московских улиц вечером в воскресенье? Какова была позиция руководителей Министерства обороны, Московского военного округа и командирования соединений? Не было ли фактов неподчинения тех или иных силовых структур Правительству и Президенту? Какие кадровые изменения и перестановки были или будут произведены после этих событий?

— Внимательный наблюдатель, который поставит своей целью проанализировать последовательность действий Президента, наверняка убедится в том, что с моей стороны было все сделано для того, чтобы избежать каких-либо столкновений вообще, не говоря уже о вооруженном противостоянии.

Посмотрите на действия руководителей бывшего парламента. Где, в какой стране политическое противостояние совершается с накоплением огромного количества огнестрельного оружия? Для чего? И когда возникла опасность распространения этого оружия в Москве, тогда было принято решение пресечь эти действия. Я понимаю, что нахождение вооруженных людей вокруг Белого дома в несколько колец, конечно, вызвало раздражение у части людей и, конечно, у тех, кто был в Белом доме. Но необходимость этого объясняется исключительно одним: не допускать расползания вооруженных столкновений за пределы этой территории.

Каких-либо специальных попыток установить контакт с бывшим вице-президентом и бывшим председателем парламента я лично не предпринимал. И делал это потому, что слишком хорошо знаю этих людей. Был убежден в том, что с ними мне уже договориться не удастся.

Но сотрудники Администрации, руководители Правительства, конечно же, имели контакты с людьми, которые были в Белом доме. Обратите внимание, президентская сторона предлагала мирные средства урегулирования. Оппоненты, как правило, отвергали все, что предлагалось с нашей стороны, диктуя свои условия, именно диктуя.

Сейчас становятся известны все новые подробности развития событий по так называемому «сценарию Белого дома». В частности, были обнаружены списки людей, которые должны быть арестованы после захвата власти мятежниками. К слову, по составу они очень похожи на те, которые были подготовлены пресловутым ГКЧП в августе 1991 г. В Доме Советов было обнаружено большое количество бланков, изданных массовым тиражом, куда достаточно вписать фамилию и адрес человека, который подлежит аресту. В изобилии там находились также ксерокопии бланков с подписью Руцкого, которые давали его обладателям фактически чрезвычайные полномочия. Достаточно вписать фамилию, и вы становитесь так называемым «полномочным представителем» так называемого чрезвычайного съезда. Нетрудно догадаться, какое «восстановление» демократии нас ожидало, если бы развитие событий пошло по такому сценарию. Октябрь 1917 года получил бы прямое продолжение в наши дни.

Впоследствии по вине представителей бывшего парламента была практически сорвана возможность уйти от конфликта при посредничестве Патриарха.

Мне пока трудно прокомментировать ваш вопрос относительно милиции, которая, по вашему мнению, вдруг исчезла с московских улиц вечером в воскресенье. Идет серьёзный анализ событий тех дней, досконально в подробностях выясняется каждое действие и бездействие. Надеюсь, что истина будет восстановлена в полном объеме. Но при всем при том мы все-таки должны учесть, что на Министерство внутренних дел, на милицию, на внутренние войска легла основная тяжесть той работы, которую необходимо было выполнить для восстановления спокойствия и порядка. Подобных событий в столице еще не было. По крайней мере мне не известно о случаях массовых отказов от несения службы. Да и единичных случаев отказов со стороны сотрудников МВД в этот период не было.А если где-то, может быть, и были слабовольные люди, то по этому поводу можно выразить только лишь сожаление, и пусть руководители МВД сами разбираются с ними.

Я не знаю таких случаев, когда кто-либо из руководителей силовых структур, их подчиненных, не подчинялся приказу. Во-первых, еще до того, когда вышел Указ, анализировались возможные варианты развития событий и, конечно же, предполагались адекватные меры. И силовые министры были участникам этого анализа. Во-вторых, применение силы с нашей стороны было допущено, как вы знаете, уже тогда, когда группы вооруженных людей ринулись к зданию мэрии и устроили настоящий бой в Останкино. И все действия Министерства обороны, Министерства безопасности, Министерства внутренних дел производились с учетом развернувшейся ситуации.

Что касается кадровых изменений, могу сказать лишь одно: курс Президента и Правительства на реформы в России будет сохранен в соответствии с итогами референдума 25 апреля т.г А во имя достижения этих целей проводились и будут проводиться кадровые изменения. Новые дела требуют новых людей.

— Уважаемый господин Президент! Как, к сожалению, показывает российский исторический опыт, введение цензуры редко бывает кратковременным. Среди журналистов существуют опасения, что и после официальной отмены цензуры она будет осуществляться другими, косвенными методами (например, экономическими). Будет ли Президент по-прежнему являться гарантом свободы слова и информации в России?

Вот почему даже на основании Закона о чрезвычайном положении временно введенная цензура вызывала такие волнения. Вижу в этом хороший признак. Неподцензурную прессу мы считаем естественным для себя состоянием.Цензура уже явно инородное тело для нас.

20 марта этого года, если вы помните, в двух своих указах, специально посвященных прессе и особенно — телевидению и радио, принял на себя роль гаранта свободы массовой информации.

Допущенные исполнителями перегибы мы исправим. Свобода прессы для меня столь же важна, как и для вас, как и для всех граждан России