О ситуации, которая сложилась в Петербурге, «Новая» уже рассказывала. За обещанные государством выплаты бьются и родственники погибших, и выжившие медработники, но многие по-прежнему безуспешно.
Например, на Центральной подстанции Городской станции скорой медицинской помощи в выплатам отказали 55 работникам — тем, кто сутками дежурит в здании на Малой Садовой, принимает вызовы из 14 районов города, распределяет их по бригадам скорой, а пациентов — по стационарам. На подстанции заболели коронавирусом 68 медиков, двое — старшие врачи Антонина Рында и Владимир Манькович — скончались. Они, как и еще 15 медработников города, посмертно награждены орденом Пирогова.
Всех заболевших и погибших медиков скорой признала пострадавшими созданная на Центральной подстанции комиссия. Семьи погибших выплаты получили, часть переболевших сотрудников — тоже, а другим пришли отказы с формулировкой, что якобы они не работали в красных зонах, непосредственно помощи пациентам с коронавирусом не оказывали, а что сутками сидели на телефонах, координируя работу бригад, то,
как выразился юрист Комитета по социальной политике, «ковид по телефону не передается».
Медиков послали в суд. Они написали письма уполномоченному по правам человека Александру Шишлову, депутату петербургского парламента Борису Вишневскому. Тот, в свою очередь, сумел организовать встречу Станислава Яицкого — фельдшера Центральной подстанции, переболевшего и получившего отказ, и Ирины Масловой — создательницы Стены памяти медиков на Малой Садовой — с Александром Ржаненковым. После этой встречи Ржаненков созвал совещание, чтобы наконец разобраться, почему люди, выполнявшие одну и ту же работу, заболевшие на рабочем месте, в одних случаях получают деньги в своих районах по месту регистрации, а в других — отказы. Как рассказал Станислав Яицкий, две сотрудницы Центральной подстанции даже отказов не получили, просто принесли документы к себе в Приморский район в отдел соцзащиты, а дама-чиновница, прочитавшая заявления, вернула их, не зарегистрировав и не дав письменного ответа, со словами: «Зачем принесли? Все равно ничего не получите». Сотрудницы скорой ушли.
На заседании глава комитета по соцполитике говорил о немалых суммах — по триста тысяч на каждого, и что резервный фонд, из которого идут деньги, не бесконечен, о том, что ситуация непростая и медики продолжают заболевать. Кроме того, они не могут доказать, что заразились на работе, особенно если стационар не «ковидный».
И если не стоишь у койки ковидного больного, то непосредственную медицинскую помощь не оказываешь, и компенсация не положена.
С этим категорически не согласен Борис Вишневский: «Комиссия признает медработника пострадавшим вследствие оказания медпомощи пациентам с коронавирусом, и имеет значение только акт признания».
Но, как поясняют юристы, именно акты признания пострадавшим и содержат противоречия — там говорится, что непосредственной помощи пациентам медик не оказывал, но пострадал. Но ведь без звонка в скорую к ковидному пациенту бригада не приедет. Главный врач Городской станции скорой медицинской помощи Алексей Бойков говорит, что в данном случае принципиально словосочетание «непосредственное оказание медицинской помощи»: «Оказание медпомощи начинается как раз тогда, когда на вызов пациента отвечает диспетчер скорой, именно он принимает решение, что делать дальше, и запускает всю цепочку помощи человеку».
Получается, что в городе единой практики принятия решений по выплатам пострадавшим медикам нет? Такое мнение сложилось и в аппарате уполномоченного по правам человека в Петербурге. «Есть районные администрации, которые автоматически выдают разрешение на компенсацию, когда видят акты признания пострадавшими, — говорит Ольга Штанникова, руководитель аппарата уполномоченного. — А некоторые отказываются, прочитав, что в акте указано «непосредственной помощи не оказывал». Мы считаем, что в данном случае права людей нарушены».
По мнению чиновника, кроме пересмотра отказных дел, необходимо проанализировать документы, согласно которым производятся выплаты пострадавшим, и внести в них коррективы. За бортом остались другие работники медучреждений — буфетчицы, лифтеры, уборщицы. Они тоже рискуют, заражаются, болеют. И умирают, к сожалению. На Стене памяти есть фотографии гардеробщицы Боткинской Светланы Чемодановой, лифтера детской больницы им. Филатова Бориса Петрова. Ничего не получили и сотрудники негосударственных медицинских учреждений.
Ржаненков уверен, что есть разница, когда человек перенес коронавирус бессимптомно, а когда тяжело болел с температурой или пневмонией и стал инвалидом. Но если и эту градацию прописывать, то действительно можно увязнуть в судах. Да, 300 тысяч рублей — это значительные деньги, и Петербург до постановления российского правительства и указа президента принял решение выплачивать заболевшим медикам по 300 тысяч; тем, кто стал инвалидом вследствие перенесенной коронавирусной инфекции, — по 500 тысяч, и родным погибших — по 1 млн рублей. Но, как справедливо заметил Борис Вишневский, это плата не за профессионализм, а за риск.
По словам Ржаненкова, на сегодня пострадавшими признано 6835 медиков, из них 35 погибших. Общая сумма оформленных выплат — 1 млрд 769 млн 800 тыс. рублей.
