— Как тебе первое утро в свободной стране? Последний месяц, как я понимаю, ты жил в стрессе: задержат — не задержат.
— Вроде бы да, но сегодня день испортили все эти новости про задержания. Опять моих знакомых задерживают и увозят в наручниках (утром 9 сентября былзадержанчлен президиума КС Максим Знак. — Ред.), идут обыски, то есть ситуация продолжает развиваться в негативном ключе, поэтому из состояния стресса выйти, к сожалению, не получается.
— Ты думаешь, что нобелевского лауреата Светлану Алексиевич, в квартиру которой сегодня пытались попасть неизвестные, реально будут винтить и засовывать в микроавтобус?
— Согласись, что то, что мы это прямо сейчас обсуждаем, уже показывает, до какого абсурда дошла ситуация.
Белорусский режим может так поступить,
но мы надеемся, что все-таки нобелевского лауреата по этому сфальсифицированному делу задерживать не будут.

— Почему Марию Колесникову целый месяц не трогали?
— Возможно, они рассчитывали, что протесты сами затухнут, ставили себе дедлайны и увидели, что протест не собирается затухать, поэтому решили активнее [проявить себя], ослабить настроения в обществе, деморализовать его.
Когда у тебя общество «заведено» и настроено энергично, поменять его мнение очень сложно, но можно деморализовать. Все эти массовые задержания направлены именно на то, чтобы настроение протестующих ухудшалось. Репрессивная машина действует сейчас очень агрессивно.
— Но Колесникову воспринимают как лидера протестов, и мне казалось, что ее раньше не трогали, чтобы не вызвать еще больший подъем в обществе.
— Логика тут обратная: чтобы как-то уменьшить протест, даже ее уже готовы задерживать. Она же находится непонятно в каком статусе, и, скорее всего, сейчас ее будут привязывать к делу в СК [о захвате власти, заведенном против членов КС]. Опять же сегодняшние задержания — это очередной сигнал для общества, что режим снова переходит черту гуманности.
Вчера мы увидели, что режим перешел в фазу торга, объявив, что проведет референдум до 2022 года, что уже вроде бы есть проект Конституции. Мы видим, что режим пытается ослабить давление [общества] на себя и при этом торгуется, пытаясь его таким образом успокоить. Но это не подействует — люди не хотят ждать два года.
И новые задержания могут только ускорить падение, потому что до этого задержания только катализировали протест.

— Может, решили, что все уже успокоилось?
— Если бы было спокойно, то они могли бы раз в неделю кого-то тихо вывозить из страны, и все бы постепенно бы заглохло. А сейчас они как будто бы спешат, и скорее всего, есть в их внутренней логике какие-то причины.
— После вашего с Иваном Кравцовымзадержанияутром в понедельник с тобой до самого вечера ничего не происходило?
— Да, это верно. Я весь день сидел в разных местах с разными людьми, и меня только спросили один раз, какие у меня есть шенгенские визы в паспорте. Но я понимал, что это означает, что разговор идет с кем-то другим.
— Они на тебя не давили, не допрашивали?
— Нет. Возможно, я случайно там оказался (Родненков вместе с Кравцовым приехали к дому Колесниковой проверить, что с ней происходит. — Ред.), и потом меня уже решили не отпускать. Или просто я был не главной мишенью всей этой операции. Я был, скорее, просто в нагрузку.
Примерно в 21:30 в понедельник ко мне пришли и проинформировали, какой есть расклад.
— Почему вы согласились поехать в сторону границы?
— У меня дилемма была простая. Мне сказали, что либо я сейчас уезжаю вместе со всеми (Кравцовым и Колесниковой. — Ред.), либо я иду на 2 года в тюрьму.
С такой дилеммой поехать со всеми вместе на машине выглядело приятнее (смеется).
Как показала практика, это было лучшее решение, потому что Марию все равно не получилось вывезти, а мы от них убежали. Они мне сказали: «Вы не переживайте, у Ивана будут деньги». И в машине потом оказались 600 долларов на троих, страховки и авиабилеты.
— Два года по какой статье тебе обещали?
— Они сказали, что дело будет против Ивана, и я буду привлечен по нему. Сказали, что 18 месяцев будет идти расследование этого дела, и все это время я как подозреваемый буду под стражей. Еще на три месяца расследование продлят, а потом как невиновного меня на суде отпустят.
— Что, так и сказали?
— Да, так и сказали.
— Может, это блеф был?
— Возможно, это был блеф, но именно так сейчас сидит Виктор Бабарико (экс-кандидат в президенты Беларуси, задержанный еще до выборов по обвинению в получении взятки. — Ред.).

— Что происходило, когда к вам вечером в машину подсадили Колесникову?
— Когда мне сказали, что с нами будет Мария, я очень удивился, потому что я точно знал, что она не собирается никуда уезжать. Они все время говорили, что она может быть в нервозном отношении, что у нее может быть паническое состояние и что я должен ее успокоить. Я, если честно, начал переживать, что они каким-то образом на нее подействовали, и она действительно находится в таком состоянии.
Но как только я ее увидел, то понял, что с Машей все хорошо — она очень сконцентрирована, очень бодра, что она совершенно не нервничает. Я понял, что просто мной манипулировали. Неудивительно, да?
Когда она появилась в машине, то увидела свой паспорт, взяла его и сразу же порвала.
После этого она вышла из машины через окно, потому что задние двери заблокировали детским замком.
— То есть она перед тем, как порвать паспорт, с вами это не обсуждала? Никаких сомнений у нее не было?
— Нет, вся эта ситуация заняла, может, две минуты. Мы обменялись мнениями, она сказала, что все хорошо и она никуда не поедет. Сказала, что ее 12 часов пытались уговорить уехать, но они никак не могут на нее повлиять.
— А вы не уговаривали ее уехать?
— Нет. Нам говорили, чтобы мы ее вывозили, но после того, как я увидел ее, то понял, что с ней невозможно что-то обсуждать, что этот человек никуда не поедет.
При этом после того, как она порвала паспорт и ее посадили в «бусик», стало понятно, что ее в Украину отвезти не получится. И стало понятно, что теперь у ребят с нами проблемы, потому что мы сидим в машине, они нас всем укомплектовали, и мы на свободе находимся. Они попытались нас заблокировать одним «бусиком», но не получилось — мы отъехали. Когда появился второй, мы газанули и успели проскочить. Этот «бусик» потом за нами по нейтральной полосе еще гнался.
Поддержите
нашу работу!
Нажимая кнопку «Стать соучастником»,
я принимаю условия и подтверждаю свое гражданство РФ
Если у вас есть вопросы, пишите [email protected] или звоните:
+7 (929) 612-03-68
— А сами вы уже решили к этому моменту четко уезжать?
— Когда мы поняли, что нас хотят опять посадить в «бусик» и мурыжить, то нажали на газ.
— Мыслей остаться не было?
— Остаться — значит оказаться задержанными надолго и всерьез. Как сейчас происходит с Колесниковой.
— Все сейчас восхищаются ее смелостью, но есть и мнение, что на свободе за границей она могла бы больше сделать, чем в тюрьме.
— Мне кажется, сейчас достаточно лидеров, которые работают из-за границы. А внутри страны как раз мало лидеров поддерживают общество. А это как раз то, что может дать надежду и вдохновлять людей.
— Но если она будет в СИЗО, то это вряд ли будет кого-то вдохновлять. Это даже как-то цинично звучит.
— Мы будем смотреть, как это повлияет на общество. И на государство, которое, посадив уже огромное количество людей, продолжает этим заниматься, хотя лимит на политзаключенных уже практически исчерпан.
Сейчас снова задержан лидер [протестующих], и это опять ударит по имиджу государства. Они поэтому и стараются всех именно вывезти из страны, потому что это им выгоднее.
— Но Мария, получается, готова сесть в тюрьму?
— Да, и я очень сильно удивлюсь, если увижу ее за пределами Беларуси. Все очень просто: кроме ответственности перед обществом, Маша чувствует персональную ответственность перед кучей знакомых и друзей, которые сидят. Перед Виктором и Эдуардом Бабарико.
Для нее уехать — равносильно предательству самых близких друзей.
— Как было сделановидеообращениеКравцова о его отъезде, которое публиковали государственные СМИ?
— Я видел, как это происходило, из соседнего «бусика». Наш конвой остановился перед самой границей, все выключили фары. Темнота, все стоят. Очень стремно. Дверь одного из «бусиков» открылась, и там начало что-то происходить. Потом дверь закрылась, и «бусик» уехал, и я уже подумал что-то плохое.
От этих людей можно ожидать чего угодно — у них нет никаких ограничений. В этот момент было страшно. Но на самом деле Ивана отвезли в лес и сказали записать это видео. Потом его привезли, и конвой поехал дальше.
— В последние дни белорусские власти сначала показали якобы перехваченный белорусскими СМИ разговор между Варшавой и Вашингтоном о Навальном, потом настаивали, что вы с Колесниковой пытались сбежать из страны и ее задержали за попытку нелегально пересечь границу. Кто-то в такую топорную работу верит вообще?
— Конечно, в Беларуси никто не верит в это. Наверное, они просто заложники своих методов и не могут переключиться. Про перехват переговоров — это осмысленный прогиб перед Россией, и Лукашенко так хочет показать, что он с ней.
— Как пресс-секретарь Координационного совета белорусской оппозиции, ты можешь констатировать блокировку деятельности КС в ситуации, когда задержаны или выдавлены из страны все члены президиума, кроме Алексиевич.
— Конечно. Мы будем вечером пытаться оценить размер ущерба и решить, что делать дальше.
— Например?
— Честный ответ: пока что мы не знаем. Решения можно принимать не в президиуме, а простым большинством голосов членов КС, но нужно понять их настроения и готовы ли они продолжать активность.

— Если смотреть ретроспективно, то учитывая, что всех лидеров уже задержали или выслали, правильно ли была сделана ставка на абсолютно мирные протесты?
— Нам кажется, что да. Реакция на абсолютно мирные действия показывает, что власти боятся КС. Если бы не боялись, то не трогали. А если боятся, то, значит, видят в этом угрозу. И здесь очевидна разница в подходах — наш абсолютно мирный и их абсолютно агрессивный. Это создает ощущение, что власть оторвана от реальности и показывает, насколько они неадекватны.
Если бы мы действовали более агрессивно, то у них было бы моральное право действовать более агрессивно. А так очень смешно, когда они заявляют, что мы угрожали жизни пограничника, когда пытались уехать на нашей машине, ведь они отправили [к нам] 35 головорезов, а какие-то хипстеры опять поставили их жизнь под угрозу.
— Но это не мешает им всех арестовывать. Если бы вы действовали менее мирно, то они всех расстреляли бы, что ли?
— Они бы, во-первых, действовали быстрее и, конечно, агрессивнее. А главное, они бы говорили: «Посмотрите, они пытаются расшатать страну, но мы спасли Беларусь!». А сказать, что они спасли Беларусь, арестовав Алексиевич, как и сказать, что она организовала майдан, не получится.
Нужно понимать, что нет смысла соревноваться с властью в насилии. Это то, где власть сильнее. Подставляться самим не имеет смысла.
Нужно использовать метод айкидо, чтобы они подставлялись.
— Я же говорю не о насилии, а о том, чтобы остаться на площади до победы.
— Для власти это равносильно объявлению войны.
— Теперь вы продолжаете ждать победы, но она просто откладывается все на больший срок?
— 8 сентября власть начала говорить про Конституцию, реформы и диалог с ОБСЕ. А еще неделю назад они говорили, что такого не будет. Помпео сказал, что после задержания Колесниковой могут ввести дополнительные санкции. Когда уехала Тихановская, США такого не говорили.
Ситуация ухудшается, и это играет против Лукашенко. Не знаю, насколько он стал себя чувствовать безопаснее после задержания Максима Знака, но долгосрочно он ухудшил свою позицию.

— Вы с Иваном Кравцовым не планируете пока возвращаться в Беларусь?
— Мы не планируем долго находиться в Украине, думаем съездить в Вильнюс и Варшаву, посмотреть, как там работают наши команды. Выберем, где будет эффективнее работать дальше. Прямо сейчас вернуться в Беларусь я не могу, хотя там остались все мои вещи. Я ведь в чем был, в том и уехал, и прямо сейчас выбираю себе носки. У меня с собой не было ни денег, ни телефона.
— Но 600 долларов-то есть!
— Они пока хранятся у Ивана — мы их не использовали.
— Надо их тогда отдать на благотворительность или на помощь задержанным.
— Слушай, а хорошая идея! Согласен.
Поддержите
нашу работу!
Нажимая кнопку «Стать соучастником»,
я принимаю условия и подтверждаю свое гражданство РФ
Если у вас есть вопросы, пишите [email protected] или звоните:
+7 (929) 612-03-68