При всякой попытке понять отечественную законодательную логику Homo cogitare (человек думающий) испытывает нервный тик. Удивляться не приходится, ибо логика эта, по крайней мере внешне, напоминает какую-то мудреную диверсионную армейскую операцию.

Возьмем, к примеру, растянувшиеся на пятилетку мытарства, связанные с попыткой государства определиться в своем отношении к криптовалютной экономике.

Когда уже всем казалось, что законодательная мысль окончательно оформилась и созрела, вместо закона мы получили непонятный вброс от 14 мая: в прессу утекло (не сомневаюсь, что преднамеренно) письмо председателя Комитета ГД по финансовому рынку тов. А. Г. Аксакова министру экономразвития РФ тов. М. Г. Решетникову. В письме звучало предложение высказаться по поводу подготовленного ко второму чтению проекта закона «О цифровых финансовых активах» (ЦФА), а также проектов трех новых законов: «О цифровой валюте», «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации» и «О внесении изменений в Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях» (читай «Семерочку за биток не хотите?»).

Из этого пакета санкционированных слухов общественность почерпнула два ключевых обстоятельства:

1. криптовалюты объявляются вне закона, а криптотокены подлежат регулированию;
2. кто не согласен, получит штраф от 500 тыс. рублей до 1 млн либо нарный экспириенс от 4 до 7 лет в зависимости от нанесенного ущерба или извлеченной прибыли.

О первом обстоятельстве все и так догадывались, потому что оно косвенно вытекает из Конституции (было в старой, сохранилось и в новой), а вот второе представляло собой, как теперь уже стало ясно, «разведку боем», то есть проверку общественной реакции на предмет определения границ для продавливания.

Эту химеричную конструкцию я уже проанализировал в реплике «Кого посадят за крипту» — бессмысленность законодательных телодвижений лежала на поверхности.

Дело в том, что никакой концептуальной разницы между «криптовалютой», «криптоактивом» и «криптотокеном» не существует в природе. При желании любую т.н. криптовалюту можно посчитать «криптотокеном» и наоборот. Просто потому, что оба этих понятия передают одну и ту же реальность: механику функционирования любого публичного блокчейна.

Разделение на «криптоактивы» и «криптотокены» родилось в 2016 году как уловка, придуманная стартаперами для того, чтобы собрать деньги от инвесторов и не попасть под санкции американской комиссии по ценным бумагам и биржам (SEC). Всем тогда казалось, что

Надо сказать, что за четыре года SEC так и не определилась, что считать токеном, а что валютой, поэтому действует до сих пор избирательно: одних наказывает (как Telegram), других милует (как EOS).

В любом случае все эти тонкости не имеют ни малейшего отношения к Российской Федерации, потому что у нас нет ни американского законодательства по биржам, ни теста Хауи, ни блокчейн-индустрии, ни обилия блокчейнов и криптопроектов. Русских специалистов, работающих в сфере криптоиндустрии, море, но все они давно трудятся за рубежом.

Соответственно, вся эта трагикомедия с криптозаконодательством отражает не реальные попытки создать юридически определенные рамки для работы бизнеса, а мучительную попытку законодателей самим понять то, что они пытаются регулировать.

Думские люди инстинктивно дали волю генетически-исторической инкурабельной зарегулёме четвертой стадии, поэтому мы и получили в начале лета не закон, а майскую утечку со штрафами и «семерочкой».

Поскольку эксперты и специалисты прекрасно понимали, что никакой разницы между «токенами» и «валютами» нет, то тут же сообразили, что винтить будут всех подряд, и возмутились достаточно бурно. И 22 июля 2020 года Дума приняла, Совфед поддержал, а президент подписал закон «О цифровых финансовых активах, цифровой валюте и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации», в котором хоть и остался запрет «криптовалют» (при разрешении «криптотокенов»), однако исчезли конкретные размеры штрафов и мрачные «семерочки».

«Организация выпуска и (или) выпуск, организация обращения цифровой валюты в Российской Федерации регулируются в соответствии с федеральными законами», — написано в статье 14, пункте 4 ЦФА, при этом никаких федеральных законов об обращении цифровой валюты в РФ не существует. Общественность поняла, что опять разыгрывается какая-то хитрая многоходовка, и затаилась в ожидании продолжения.

Продолжение ждать себя не заставило. На днях Министерство финансов РФ разослало тем, кому надо («заинтересованным ведомствам»), поправки к закону о ЦФА, в которых конкретизировала меру ай-ай-ай для тех, кто откажется понимать разницу между «криптовалютами» и «криптотокенами».

Тик, помянутый в начале реплики, родился из дежавю: в поправках Минфина дословно даются те же самые рекомендации, что были в майском письме-утечке:

• гражданам — штраф до 100 тыс. руб. штрафа и до семи лет лишения свободы;
• юрлицам — штраф до 1 млн руб.

Теперь самое интересное: почему сейчас?! Ведь это уже было в мае. Потом было общественное обсуждение и осуждение. Потом приняли закон без зверств. И вдруг в начале сентября — все по второму кругу, да еще и в старом формате: кулуарных поправок, предназначенных компетентным органам, однако же преданных огласке в виде санкционированной утечки.

Я далек от желания устанавливать (угадывать) какие бы то ни было причинно-следственные связи. Чужая душа — потемки. Но полагаю, что появлению утечки с фениксом-семерочкой мы обязаны

Реальность этой угрозы стала очевидной до невыносимости после того, как в Нидерландах активно заработал некоммерческий «Белорусский фонд солидарности» BYSOL, который собрал 1 миллион 633 тысячи евро (на момент написания этой статьи) для поддержки «каждого, кто лишился работы из-за своих убеждений и кто хочет жить в свободной и демократической Беларуси».

BYSOL обещает предоставить компенсацию каждому репрессированному в размере 1500 евро (500 евро х 3 месяца).

А дальше начинается самое неприятное: «Власти активно обрезают поступления с иностранных счетов, проводят обыски на границе, чтобы не дать ввезти валюту. Поэтому мы решили задействовать биткоин как транспорт», — рассказал один из соучредителей BYSOL Ярослав Лихачевский, в миру — основатель компании-разработчика решений на базе искусственного интеллекта DeepDee (второй соучредитель — его партнер Алексей Кузьменков).

То есть вы понимаете? Деньги для поддержки «уволенных за активную гражданскую позицию сотрудников государственных предприятий, государственных служащих и силовиков, которые покинули должности из-за несогласия с действиями текущего правительства» собирают по всему миру через традиционные онлайн-каналы (Facebook, PayPal, Revolut и проч.), а затем передают адресатам на их криптокошельки в обход и традиционных банковских каналов, и кэша, перекрыть которые властным структурам не составляет труда.

Иными словами,

Это назначение было анонсировано давным-давно, в момент рождения биткоина в 2009 году. Однако реальное осмысление этой угрозы к государственным властям пришло только сегодня.

Из сказанного можно сделать два предположения:

• в Беларуси скорее всего уже в ближайшее время будет приостановлено действие Декрета № 8 («О развитии цифровой экономики»), легализирующее с 2018 года операции в криптовалюте для физических лиц;
• в РФ поправки, рекомендованные Минфином, будут приняты безоговорочно. Как скоро — будет зависеть от дальнейшего развития событий в Беларуси.

В любом случае, криптовалютный зверь сорвал наконец маску и явил государствам СНГ свое истинное лицо (к сожалению, по-прежнему анонимное), поэтому противостояние, о котором я предупреждал уже много лет подряд, выходит отныне на совершенно иной качественный уровень. Думаю, «семерочки» — это еще семечки. Дальше в наших весях будет гораздо круче.