Главная примета времени: любое значимое явление, будь то Белоруссия, Хабаровск или Навальный, забалтывается до состояния комы. Из океана версий в неизвестном направлении уплывает одна-единственная, похожая на правду.
В последнее время приспособилась смотреть федеральные каналы без звука.
Услышала тему толковища — все, дальше по выпученным глазам и отчаянной жестикуляции легко угадываю суть реплик одних и тех же аналитиков в штатском. Ошибаюсь редко.
Трудно предугадать только одно. Нет такой глупости, которую не отважились бы произнести вслух «правильные» эксперты. Звезда империи Маргариты Симонян, политический обозреватель Александр Гурнов, так рассуждает о низком интеллекте Трампа: его определили в суворовское училище, но и оттуда выгнали. Трамп, изгнанный за неуспеваемость из суворовского училища, — это, пожалуй, все, что нужно знать о мощи политической аналитики великой державы.
И когда слово, кажется, окончательно утратило свою цену и вот-вот наступит время Хармса («Театр закрывается. Нас всех тошнит»), вдруг случилось исключение. Свет истины пролился оттуда, откуда не ждали — из здания МХАТ имени Горького. Здесь стартовал ютуб-проект «12-я сцена».
Протесты в Белоруссии обсуждают три священника — отец Алексей (Уминский), отец Геннадий (Войтишко), отец Никон (Белавенец). Теперь каждый день что-нибудь стартует, всего не охватишь. «12-ю сцену» решила посмотреть исключительно из-за о. Алексея. Он один из немногих (если не единственный), чье выступление в любом публичном пространстве стараюсь не пропускать.
Начинался разговор с привычных железобетонных клише, трактующих события в Белоруссии как противостояние власти и оппозиции. Слушая аргументы о. Никона, члена общественной палаты Союзного государства, я уже была готова выключить звук. Этот репертуар давно знаком: выборы выиграл Лукашенко; Тихановская — непонятная «дамочка, бабешка, жена блогера»; нет никакой белорусской нации и все в таком духе. Но как только заговорили Войтишко с Уминским, стало ясно — звук выключать нельзя.
Если коротко, главное, что удалось собеседникам, — выйти за пределы черно-белого мышления, свойственного многим — по обе стороны баррикад. И даже о. Никон, который по канонам большого ТВ должен был до финала нести свою пургу в массы, предстал человеком мыслящим, сомневающимся. Нынче он за власть, а когда-то, в 1993-м, был с народом, в которого власть стреляла. Да и сейчас он вроде конформист, но считает, что массовые протесты — это предупреждение от Бога.
Смысл и ценность этого разговора в том, что он, разговор, целенаправленно разбивал ядро мифа. Знаем, слышали, помним краеугольное — церковь вне политики.
Но тут взрывается о. Алексей: хватит обманывать народ. Вообще всё — политика. Невозможно исключить церковь из протестного движения, когда людей пытают в СИЗО.
Ведущий Серафим Сашлиев незамедлительно вспомнил о том, что патриарх Кирилл поздравил Лукашенко с избранием. И что с того, парирует о. Алексей, это фигура вежливости, она ничего не значит. Сегодня все нуждается в уточнении, включая понятие «политика». Трудно не согласиться с о. Геннадием: для Лукашенко (и, добавим в скобках, не только для него) политика — все то, что направлено против него лично. Невозможно загнать священников в гетто и заставить их молчать в тряпочку.
Тема власти, которая от Бога, неизбежно должна привести к мысли о греховности протестов. Но как сочетать эту тему с другой, не менее важной — с правдой Божьей? Как сегодня можно остановить насилие государства по отношению к народу, не участвуя в мирных протестах, дозволенных Конституцией? Нужно ли священнику быть со своим народом, даже если народ ошибается? Разговор настолько эмоционален, что многое сказано поверх слов. Весь строй дискуссии идет вразрез с мейнстримом. Пропаганда строит свою стратегию на придаточных предложениях. Хватаются за частности, за чепуху, за мелочь после запятой. И это не случайность, а закономерность: вытеснить главное второстепенным — и есть суть пропаганды.
В стране тяжелой наследственности любой откровенный публичный разговор дается нелегко. Сейчас уже и вспомнить невозможно, когда и кто в горних высях решил, что общественное мнение непременно должно совпадать с государственным. Расхождения — недопустимая роскошь. «12-я сцена» с участием трех священников сплошь состоит из расхождений, что не мешает им, таким разным, уважительно разговаривать друг с другом. И в этом — робкая надежда на возможность диалога. Сегодня, когда вирус ненависти распространяется со скоростью света, свобода называть вещи своими именами, быть может, высшая из свобод.
Вот и сенатор Клинцевич в эту самую минуту почти поддерживает меня. Мы должны защищать ту правду, настаивает сенатор в программе «Место встречи», которую «перенесли наши люди». Добавим: не только наши. Все-таки хотелось бы узнать, почему Трампа выгнали из суворовского училища.
