Проект «Двери с помоек» — это мастерская на Курляндской, 49, в Петербурге, в кирпичном здании бывшей солодовни Калинкинского пивоваренного завода. У проекта есть аккаунт в инстаграме, куда постоянно сыплются просьбы и фотографии — приезжайте, заберите двери, выставленные на помойку, спасите двери! «Спасли уже больше 350 дверей, 150 окон, 3 печи, 10 мешков паркета и немного мебели. Потихоньку реанимируем спасенных», — сообщают на своей странице реставраторы — Валентина Манн, Андрей Трошков и Александр Артемьев. Но они успевают не всегда — двери вывозят на свалки, распиливают, сжигают.

Какие двери спасают? Из расселенных старых домов, двери из расселенных коммуналок, идущих под евроремонт, двери, уже выкинутые на помойку. Это дореволюционные двери, сделанные из добротной лиственницы, цельные, пять-семь сантиметров толщиной, их делали под заказ в мастерских. Древесина лиственницы устойчива к влаге и перепаду температур. Практически вся историческая часть Петербурга стоит на лиственничных сваях.

«Если это парадная часть квартиры — то это, как правило, анфилада комнат с распашными высокими дверями минимум два двадцать а то и три метра высотой, со стеклом, без стекла, с травленым стеклом, с какой-то необычной расстекловкой или резьбой, гипсовыми деталями — вариаций очень много, — рассказывает Валентина. — Одинарные двери — это двери комнат прислуги, хозяйственных помещений, ледников, кладовых, двери, ведущие в коридоры квартир. Входные двери, ведущие непосредственно в квартиры, — они и толще, и выше. И, как правило, в два ряда — между ними еще оставалось пространство, такой тамбур. Эти двери филенчатые, с хорошей звукоизоляцией».

Реже удается спасти фурнитуру — латунные ручки, торцевые замки, облатуненные петли, но случаются и такие удачи. Иногда бывает, что дверь выбрасывают вместе с коробкой, но обычно короба отдельно, а полотно валяется отдельно. Средний вес старой двери — килограмм сорок.

— Это дыхание дома, — говорит Валентина. — Подлинные двери, оконная расстекловка, вплоть до шпингалетов и дверных ручек — неотъемлемая часть лица дома, его цельного облика. Ведь архитекторы проектировали все до мелочей, единым ансамблем. И если мы уничтожаем что-то одно, то сыплется весь изначальный замысел.

Далеко не всегда можно найти чертежи или фотографии, чтобы восстановить его. Мы не увидим город, который видели Достоевский и Блок, Ахматова и Набоков. Поэтому в сохранении каждой оригинальной детали есть смысл. Нам важна достоверность: вот этот оконный профиль был здесь и сто лет назад, эта дверь, которой больше века, — и сейчас здесь.

— Мы часто слышим — ну она же кривая, эта дверь, надо выкинуть, или тут все гнилое, в этом подоконнике. А дверь можно выправить, а подоконник просто в слоях старой краски, — рассказывает Андрей. — Но рассуждают так: это старье, мы хотим от этого избавиться. Для них старое — синоним плохого, хотя это во многих случаях далеко не так. И эти старые двери, окна — для некоторых обесценились, стали ненужными — какой-то зуд уничтожения.

Среди спасенного — двери с железнодорожной станции «Удельная». Их при ремонте сняли и собирались выкинуть. Неравнодушные люди позвонили в «Двери с помоек», рассказали, что под угрозой гибели двери исторического вокзала, скинули фото. РЖД, начавшей ремонтировать старое здание, они оказались не нужны — заменили на банальный пластик. Между тем эти двери были важным элементом фасада старой станции — их образ в духе национального финского романтизма разработал архитектор Бруно Гранхольм, который проектировал вокзал и продумал все до деталей.

А в особняке «содержателя питейных сборов» Василия Каншина в Кузнечном переулке, 6, молодые люди обнаружили исторические двери распиленными на три части.

— Как вы их лечите — больных, обожженных, с выдранными замками и ручками?

— Зачищаем от старой краски — обнаруживается до шести слоев, шкурим аккуратно, заделываем дырочки и вставки, выправляем полотно двери, если ее, как говорится, повело и оно исказилось, — перечисляет Александр. — На каждую дверь примерно недели три — месяц работы.

Сейчас больше десятка старых петербургских дверей, спасенных молодыми людьми из проекта «Двери с помоек», заняли свое место на выставке «Анна Ахматова. Михаил Булгаков. Пятое измерение» в Фонтанном доме, где архитектор Сергей Падалко создал образ старой квартиры.