45-летний Александр Шаронов, врач-анестезиолог, заведующий отделением анестезиологии, реанимации и интенсивной терапии роддома № 9, умер 23 июня. Причиной смерти, согласно медицинскому заключению, стал COVID-19. Его жена Алина Шавловская осталась одна с тремя детьми и ипотекой, которую ей выплачивать еще шесть лет. Алина — медсестра-анестезист в Городском онкодиспансере с зарплатой 45 тысяч рублей, из которых 21 тысяча — ежемесячный платеж по кредиту. Ее мужу, кроме работы, заразиться коронавирусом было негде. А на рабочем месте реальная угроза была. Однако руководство роддома это отрицает и оставляет многодетную мать без шанса получить выплату за скончавшегося мужа.

Командировка на небо

Младшие дети Александра Шаронова, шестилетний Максим и трехлетняя Василиса, еще не поняли, что папы больше нет. Еще ждут, что его командировка «на небо» скоро закончится, и он приедет домой. Распахнет дверь, не раздеваясь пройдет в комнату, поцелует жену, сожмет в объятиях сына, подхватит на руки и закружит под потолком дочку, попытается унять лающую от радости доберманиху Элиз… И сама Алина пока не привыкла к мысли, что Саша не вернется.

Василиса поверила, что папа наблюдает за ней с облака. Собираясь на прогулку, говорит: «И папа сейчас гуляет». Укладываясь спать, уверена: «Папа тоже сейчас спит». А вот Максим часто подходит к матери и смотрит в глаза: не плакала ли она?

«Меня все друзья и знакомые спрашивают: как ты выдерживаешь? — говорит Алина. — А у меня есть выбор? Я могу дать себе слабину, лишь когда дети спят. Мы жили довольно замкнуто, но очень счастливо: любимая работа, дом, дети, близкие друзья. Все свободное время проводили вместе. Со смертью Саши мир рухнул».

«Мы все были шокированы гибелью Саши, — говорят коллеги по работе. — Молодой, энергичный, спортивный, заядлый оптимист. А как он знал свое дело! Почитайте отзывы — ни одного худого слова, высочайшего уровня специалист!»

Шестерых одним махом

«Мы не закрывались, даже когда были закрыты три городских роддома, — заявлял в интервью городским СМИ главный врач роддома № 9 Вячеслав Болотских. — Мы соблюдаем рекомендованные правила безопасности. Все постановления городского правительства, Комитета по здравоохранению и главного санврача выполняются неукоснительно».

Однако с 25 мая по 12 июня коронавирусом заболели шесть сотрудников родильного дома. Друг за другом ушли на больничный. 25 мая — санитарка отделения анестезиологии, реанимации и интенсивной терапии (ОАРИТ) Татьяна Костенко, 26 мая — акушерка Людмила Калашникова, 4 июня — неонатолог Дарья Кистерева, 6 июня — санитарка ОАРИТ Оксана Щирук, 12 июня — акушерка Татьяна Егорова. Заведующий ОАРИТ Александр Шаронов слег 4 июня. Больничный лист он не оформлял лишь потому, что с 3 по 8 июня взял краткосрочный отпуск: хотел достроить баню на даче.

«Он так ее и не достроил, — рассказывает Алина. — Уже 4 июня муж почувствовал слабость. На следующий день я смерила ему температуру — выше 38. Но Саша не кашлял, утверждал, что он в норме. Думал, что его продуло. С 5 июня муж сбивал температуру таблетками, но она поднималась снова. Начался кашель. 6 июня стало известно, что у Саши на отделении коронавирусом заразилась санитарка. 8 июня мы вызвали врача из поликлиники. Мужа записали на КТ на 22 июня. 9 июня мы сделали КТ платно. Результат: двухсторонняя пневмония, 80% поражения легких. В тот же день Сашу госпитализировали в 40-ю больницу».

10 июня заболела и Алина. Коронавирус у нее определили по мазкам, перенесла его в легкой форме. А у Александра, согласно выписке из медкарты, болезнь протекала крайне тяжело. Ему несколько раз переливали плазму. 16 июня состояние резко ухудшилось, его перевели в реанимацию. В ночь на 23 июня у Александра остановилось сердце.

Диагноз «не связан с работой»

6 июля Алина Шавловская впервые обратилась к руководству роддома № 9 с просьбой предоставить ей акт по поводу смерти мужа (официально: акт о признании (непризнании) медработника пострадавшим вследствие оказания помощи пациентам, заболевшим COVID-19). Вдове отказали под предлогом, что разбирательство еще не окончено. Не дождавшись документа, 23 июля Алина сама приехала в роддом. Ее приняли главврач Вячеслав Болотских, его заместитель Константин Ярославский и эпидемиолог Татьяна Осьмирко — члены комиссии по рассмотрению случаев заболевания сотрудников медучреждения ковидом. Разговор с согласия участников Шавловская записала на диктофон.

Как заявил вдове главврач, расследованием смерти Шаронова занимается не он лично, а его заместители, ответственные за эту работу. Ярославский и Осьмирко в голос рапортовали, что «работа еще не завершена, акта нет».

«Сейчас ведется расследование Управлением Роспотребнадзора и Фондом социального страхования, — объяснила Осьмирко. — Сроки его окончания мы не знаем. По получении результатов мы тут же вам позвоним».

Главврач роддома № 9 Вячеслав Болотских подытожил: «Мы к вам по-человечески отнеслись. Мы всемерно вам поможем, несмотря ни на что. Но мы действуем по закону. Ничего скрывать точно не будем. Мы в этом крайне не заинтересованы. Лично я и коллектив тоже. Какая-то подтасовка фактов здесь точно невозможна — это сто процентов. Мы работаем в правовом поле. У меня всё на личном контроле. Как всё будет готово, мы дадим абсолютно объективную справку».

После этой встречи Алина стала звонить в Роспотребнадзор и Фонд социального страхования (ФСС), где узнала, что акт расследования из медучреждения уже получен. 27 июля ей позвонили из роддома и велели приезжать за документом.

«Я приехала и забрала акт, датированный 10 июля, — подчеркивает Шавловская, — хотя 23 июля меня убеждали, что его нет!»

В акте говорится, что анестезиолог заразился ковидом во время отпуска. Цитируем: «Данных о возникновении заболевания COVID-19 у Шаронова в роддоме № 9 нет. Предварительный диагноз не связан с выполнением должностных обязанностей».

«Акт о признании (непризнании) медработника пострадавшим вследствие оказания помощи пациентам, заболевшим COVID-19 (тот самый документ, под которым стоят шесть подписей руководителей разного уровня роддома № 9. — Ред.) дает Роспотребнадзор и Фонд социального страхования, а не мы, — заявил в телефонном интервью «Новой» главврач Вячеслав Болотских. — Ни по ситуации с Шароновым, ни с другими сотрудниками я ничего не буду комментировать. Это полномочия городского комитета по здравоохранению. Я его подчиненный. Все вопросы — к комздраву».

10 августа Алина Шавловская направила обращения в петербургский комитет по здравоохранению и Роспотребнадзор с просьбой провести свое расследование.

Пусть говорят?

Данными о контактах с ковидными роженицами, которых не обнаружила комиссия из шести руководителей медучреждения, располагают как пациентки роддома № 9, так и персонал.

В соцсетях и на форумах роженицы рассказывают, что на выходные их отпускают домой, что в пятиместных палатах стационара одновременно находятся и женщины с результатом анализа на коронавирус, и те, у кого его нет. В инстаграме одна из пациенток, у которой после родов подтвердили COVID-19, описывает свое пребывание в роддоме: «Когда анализ пришел, мне об этом не сообщили. Только спустя несколько дней я узнала, что у меня ковид. Медсестра, которой стало нас в жалко, сфотографировала и показала мне мой анализ. Непонятно, почему мне сразу ничего не сказали. Почему ко мне в палату подселили девочек? Почему я спокойно передвигалась по отделению, сдавала анализы, носила на обследования ребенка?»

«Новая» поговорила со всеми сотрудницами роддома № 9, в мае-июне переболевшими коронавирусом.

«Мне стало плохо 25 мая, — вспоминает санитарка Татьяна Костенко. — Пришла с суток домой, вечером подскочила температура, страшно ломило кости, я не могла лежать на спине. 26 мая температура повысилась до 40, начались судороги, я вызвала врача. Она хотела меня отправить в больницу, но я живу одна, мне не на кого было оставить домашних животных, я отказалась. Сама платно записалась на КТ, сама сдала мазки. У меня обнаружили двустороннее воспаление легких. Я уверена, что подхватила вирус на работе. Кроме работы, я никуда не хожу, ни с кем не общаюсь. Кроме того, 19 мая в роддом поступила роженица К. с положительным тестом на коронавирус. («Новая» располагает данными пациентки. — Ред.). Я переводила ее с отделения на отделение — была в прямом контакте. Когда я закрывала больничный, в поликлинике мне дали справку, объяснили, что на ее основании мне как медработнику положена компенсация. Я отдала справку старшей медсестре. Она походила с ней и вернула обратно: «Если тебе нужно, сама добивайся выплаты». Я поняла, что это бессмысленно, и никуда обращаться не стала».

«Когда я была на дежурстве, привезли К. с ковидом, — рассказывает акушерка Людмила Калашникова. — У нее в истории болезни был эпидномер, который потом куда-то исчез. Я с ней общалась целые сутки: выполняла все назначения, ставила капельницы, делала уколы. Ходила в маске, мыла руки, всё обрабатывала антисептиком. Но не помогло: 26 мая я заболела. Несколько дней пролежала дома с температурой 39. А 4 июня скорая увезла меня в больницу. Получить обещанные президентом деньги я даже не пыталась — бесполезно. Думаю, что ковидные случаи утаивают, а вступать в пререкания с администрацией себе дороже».

«Я заразилась по цепочке, — считает акушерка Татьяна Егорова. — Напрямую с К. не контактировала, однако мы все общаемся между собой. 25 мая я принимала смену у Калашниковой. 14 июня меня госпитализировали по скорой с 40% поражения легких. По-моему, тут все очевидно: шесть человек заболели одновременно, все, так или иначе, соприкасались с коронавирусной инфекцией на работе. Я тоже не пробовала добиваться выплат. Мне передали, что уже пятерым переболевшим сотрудникам 9-го роддома в них отказали».

«Я заболела в начале июня, перенесла болезнь в легкой форме, — говорит санитарка Оксана Щирук.

«Первые симптомы заболевания у меня появились 4 июня, — говорит неонатолог Дарья Кистерева. — Я отработала сутки, и с 5 июня взяла больничный. Анализ показал, что у меня COVID-19. Мне тоже присвоили эпидномер. Администрация роддома может настаивать на том, что сотрудники могли заразиться не на работе, а где-то в другом месте. Но факты заставляют задуматься: несколько человек, с одного отделения, заболели друг за другом. Другие роддома в таких ситуациях закрывались на карантин, поскольку главная цель — прервать цепочку заражений. Но наш декларировал, что он «чистый». Главное, чего хочется сегодня, — добиться выплаты для семьи Саши Шаронова. Это самое большее, что можно сделать ради его памяти и для его детей».

Миссия комиссии

По информации Смольного, ковидом переболели свыше 7 тысяч петербургских врачей, но президентские выплаты получили менее трети из них. Как сообщили «Новой» в пресс-службе Комитета по здравоохранению, 6 августа вице-губернатор Петербурга Олег Эргашев публично назвал ситуацию критической и поручил председателю комитета Дмитрию Лисовцу создать рабочую группу по расследованию, чтобы выяснить причины невыплат компенсаций переболевшим врачам. На 11 августа такая группа еще не была создана, поэтому быстро первых итогов ее работы ждать не стоит.

«Но выплаты производим не мы, — отметили в пресс-службе комитета, — а Фонд социального страхования!»

В региональном отделении Фонда социального страхования «Новой» разъяснили: «В соответствии с временным порядком, утвержденным постановлением Правительства РФ № 695 от 16.05.2020, выплаты в сумме 68 811 рублей производятся ФСС на основании справки, составленной по результатам расследования. Комиссию по расследованию создает работодатель. В случае смерти медицинского работника комиссию по расследованию создает работодатель, а возглавляет представитель Роспотребнадзора. Выплаты по всем проверенным случаям производятся петербургским региональным отделением ФСС в течение суток с момента получения всех документов».

Роспотребнадзор зафиксировал в Петербурге более 7 тысяч медиков, переболевших ковидом. Всем им были присвоены эпидномера. Все по излечении получили справки и могли претендовать на выплаты, но только после подтверждения работодателями того, что заразились сотрудники при оказании помощи коронавирусным больным. Однако таких подтверждений на сегодня ФСС имеет лишь 2283. По остальным почти пяти тысячам случаев фонд до сих пор не получил необходимые документы от медучреждений. По информации «Новой», больше всего неподтвержденных работодателями заболеваний COVID-19 у врачей в Александровской больнице, в НИИ скорой помощи им. Джанелидзе и на городской Станции скорой помощи.