В чем сила мифа о войне и зачем вписывать его в Конституцию?

Когда я говорю «миф о войне», я не имею в виду, что война не была историческим событием или что народ не страдал, не совершал подвигов и не переживал страшных бедствий и лишений. «Миф о войне» — это то, как память о Великой Отечественной сегодня эксплуатируется властью.

Миф о войне разжигает имперские амбиции: мы — великая держава, и Западу не тягаться с нами по части ратных подвигов. Они были всего лишь союзниками, а победителями — мы. Миф подпитывает старую мессианскую идею, что Россия, жертвуя собой, неутомимо спасала человечество — от татаро-монголов, Наполеона и, наконец, от фашизма.

Миф о войне — заградительный миф, блокирующий размышления о сталинизме и его преступлениях. 3-я поправка должна законодательно обеспечить гражданам право на беспроблемную историю, которой нечего стыдиться. Нельзя будет напоминать россиянам о том, какой ценой маршалы победы брали безымянные высоты и как они обращались с гражданским населением. И, конечно же, о том, что один из пиков «непрерывного террора» пришелся как раз на годы войны.

Поправка узаконит забвение того, что делалось в ходе «освобождения Восточной Европы», о советизации Польши, Чехословакии, Румынии, Болгарии, Венгрии — равно как и бывших советских республик, а теперь независимых государств. А ведь все они (ну почти все) распространяют «заведомо ложную информацию», будто бы два тоталитарных режима разделили между собой Восточную Европу, заключив пакт Молотова–Риббентропа в 1939 году.

Читатель может возразить: разве в поправке говорится именно о Великой Отечественной, а не о «защите отечества» вообще? Прочтем поправку:

Но о каком еще «подвиге народа при защите Отечества» может идти речь? Едва ли авторы поправки переживают по поводу войны 1812 года — да и кому надо «умалять» ее значение? Иное дело Вторая мировая война — предмет острых споров. Не забудем и то, что после 1945 года российские солдаты (и военные советники) сражались в основном не «за Отечество» и не на родине, а в Будапеште, Праге, Вьетнаме, Египте, Сирии, Афганистане — а теперь на Украине и снова в Сирии…

Чтобы понять смысл поправки, надо вспомнить недавнюю историю чисток памяти. Важным шагом на пути введения исторической цензуры стала комиссия «по противодействию попыткам фальсификации истории в ущерб интересам России», созданная в 2009 году тогдашним президентом РФ Дмитрием Медведевым.

Особое значение имело внесение в Уголовный кодекс статьи 354.1 в 2014 году. Эта статья представляет собой мемориальный закон, запрещающий «распространение заведомо ложных сведений о деятельности СССР в годы Второй мировой войны» с правом карать виновных лишением свободы на срок до пяти лет. Она налагает печать на уста тех ветеранов, историков, журналистов и просто граждан, интересующихся историей, чьи личные воспоминания или исследования могут бросить тень на сталинский режим и на то, что совершалось его именем во время войны.

По словам Николая Копосова, историка, изучающего мемориальные законы,

В других странах запреты на некоторые высказывания о прошлом защищают память жертв преступлений, совершенных данным государством, а отнюдь не память самих репрессивных режимов.

Идея законодательно защитить миф о войне возникла в 2007 году в связи с переносом «Бронзового солдата» — памятника советским воинам, павшим в Эстонии во время Второй мировой войны, из центра Таллина на военное кладбище. Российско-эстонский конфликт вокруг этого события стал значимой вехой войн памяти, начавшихся в Восточной Европе в 2000-е годы и остающихся с тех пор неотъемлемой частью международной политики в этом регионе.

Попытка вписать миф о войне в Конституцию свидетельствует о том, что власти рассматривают регулирование памяти как жизненно важную задачу. «Победобесие» отвлекает от проблем, которые сегодня переживает российское общество. На место внутренних трудностей и противоречий миф о войне подкладывает идею согласия власти и народа в мечтах об имперском величии.

Победобесие ведет к милитаризации страны, к мироощущению осажденной крепости, где единение с властью против внешнего врага — неизбежная стратегия выживания.

Конечно, поправка к Конституции — не статья Уголовного кодекса, на ее основании никого не посадишь. Но статья 354.1 уже есть, и едва ли приходится сомневаться, что поправка об исторической правде побудит правоохранителей пользоваться ею почаще. К тому же ее можно усовершенствовать, благо подобных предложений появилось немало — например, объявить приравнивание сталинизма к нацизму уголовным преступлением.

В результате принятия поправки злоумышленником окажется любой, кто позволит себе усомниться в официальной версии истории. Ибо кто и как будет устанавливать, что такое «историческая правда» и что является ее попранием? Уж не председатель ли Конституционного суда Валерий Зорькин, недавно обогативший наши знания о прошлом открытием, что крепостное право было «скрепой» русского общества?

В странах, где гарантированы демократические свободы, историческая истина устанавливается в ходе научных исследований и открытых дискуссий. Академическая свобода является важнейшим гарантом свободы слова.

Но было бы ошибкой думать, что авторы поправки больше всего обеспокоены разоблачениями историков и краеведов. Их главный враг — свободомыслие. Их цель — защитить власть от обманутых и обобранных ею граждан, подсунуть им «гордость победителей» вместо свободной и достойной жизни.