Хотя это и кажется странным на первый взгляд, в историях российского крестьянства и афроамериканцев можно обнаружить некоторые сходства. И те, и другие до 60-х гг. XIX в. находились в узаконенном рабстве. После его отмены в течение 100 лет, до 1960-х гг., афроамериканцы жили в условиях формальной сегрегации. А крестьяне РСФСР получили паспорта только в 1974 году.

Многие из тех, кто сегодня наблюдает за происходящими в США протестами и погромами, указывают на то, что эпохи рабства и сегрегации в США давно закончились — так же, как и крепостного права в России. А следовательно, не следует искать в том времени причины для сегодняшних неудач как американских, так и российских бедных. С этим аргументом, однако, сложно согласиться. Рабство и поражение в правах создают длительные негативные эффекты для развития тех, кто от них пострадал.

Колхозник, переживший сталинские репрессии, голод 1930-х, войну, а также продолжающееся до последней четверти XX в. крестьянское неравноправие, вряд ли сможет существенно изменить свою жизнь после получения паспорта. Для переезда в город и личной истории успеха у него уже не осталось ни сил, ни времени, ни здоровья. Более того, его апатия, взгляды и привычки стали частью крестьянской культуры, которая неизбежно передается и части новых поколений.

У детей тех, кто все же переехал в город и стал жителем рабочих окраин, наиболее вероятной судьбой было профессиональное училище и место на одном из заводов, куда ранее устроились их родители. Это во многом стало результатом слабых возможностей для развития, которыми могли располагать семьи трудовых мигрантов. В рабочей среде формировались свои социальные лифты. В том числе и криминальные. Погромы, устроенные молодежными группировками Казани, попали в поле зрения высшего руководства СССР еще во второй половине 1970-х. Похожие явления можно было наблюдать и при более ранних волнах индустриализации и урбанизации, включая царские.

Постсоветская экономическая трансформация привела к закрытию многих индустриальных предприятий, на которых работали переехавшие в город крестьяне. Трансформационный процесс в России и спустя почти 30 лет не завершился созданием сложной экономики с большим числом технологичных и качественных рабочих мест[5]. Скорее всего, тот, кто в последние 15 лет существования СССР стал бы рабочим, в России работает продавцом, водителем или охранником. С развитием онлайн-технологий к этим профессиям добавился курьер.

Можно возразить, что за счет этих профессий индивиду вполне по силам продвинуться по социальной лестнице. Ведь, в отличие от советского рабочего, трудовые доходы российского продавца или водителя никто не ограничивает.

Это, однако, иллюзия. Продавцы, водители, охранники, курьеры — примеры простых профессий, которыми могут заниматься десятки и десятки миллионов людей. Простота делает их высококонкурентными. В условиях высокой конкуренции цена труда остается крайне невысокой. И в России не хватает институтов — профсоюзов или достаточно высокого пособия по безработице — которые могли бы способствовать увеличению зарплат в этих сегментах рынка труда.

Российским бедным часто ставят в пример трудовых мигрантов из стран бывших советских республик. Но если бы бедные граждане во всем мире следовали бы похожим примерам, то люди бы не знали, что такое визовый режим. Последний был введен именно потому, что ни средний класс, ни бедные не хотят вечно конкурировать с беднейшими жителями планеты, приезжающими в более благополучные страны за более благополучной жизнью и готовыми на многолетние трудовые подвиги. Образцом для бедных, как с точки зрения потребления, так и с точки зрения характеристик рабочего места, становятся именно более состоятельные сограждане, а не иммигранты.

Путь из бедности к благополучию крайне сложен, тяжел. И чаще всего он заканчивается неудачей, если в обществе нет согласия, а также сочувствия и помощи со стороны более состоятельных домохозяйств. Немного переделав известный в России анекдот, девиз «тебе же дали паспорт (или школьный аттестат) — вот и крутись, как можешь» в реальной жизни почти не работает. И не только в России, но и во всем мире.

Два исследователя из Банка Италии, обратившись к архивам Флоренции, обнаружили, что в 1427 и 2011 гг. списки фамилий наиболее состоятельных налогоплательщиков в этом городе в значительной мере совпадают. Статус домохозяйства в начале XV в. оказался отличным предиктором его же статуса в XXI в. Этот факт явно не свидетельствует в пользу представления о хорошо работающих социальных лифтах. Как и более масштабные исследования, которые указывают (см. видео, eng) на то, что статус семьи, в которой родился ребенок, является одним из лучших предикторов его будущего.

Без согласия, кооперации и взаимопомощи структура общества консервируется. Это справедливо не только для богатейших семей Флоренции, но и для других стран. Афроамериканцы в США продолжают учиться в отстающих школах, значительная часть финансирования которых определяется поступлениями от налога на недвижимость в соответствующем районе. Но в бедном районе недвижимость стоит дешево, и налоговые поступления выходят недостаточно высокими.

По истории COVID-19 в США мы знаем, что афроамериканцы погибают от этого заболевания намного чаще других. В том числе и потому, что занимаются работой продавцов, водителей и курьеров, — значительно более опасными в условиях пандемии.

Путь из бедности к благополучию требует обширных знаний по психологии, социологии, истории, экономике и политологии. И, чтобы его пройти, не стоит делать поспешных выводов о проблемах бедных.