Вопрос этот стар, почти как действующий режим. Собственно, с этого режим и начинал: 13 июня 2000 года создатель НТВ Владимир Гусинский по обвинению в мошенничестве по ст. 159 УК РФ был заключен под стражу, а 16-го освобожден под подписку о невыезде.
По его словам, он вышел из СИЗО, подписав с тогдашним министром печати Михаилом Лесиным «протокол № 6» о продаже «Медиа-Моста» «Газпрому».
Президент Путин, за те три дня успев прокомментировать этот арест, заявил, что давать указания следователям и судам он не вправе.
Это верное само по себе суждение станет мантрой и мемом, а статистика применения ст. 159 УК РФ с тех пор попрет вверх.
Проблемы у судов (и Кремля) возникли из-за того, что ноу-хау с арестом бизнесменов стало широко использоваться силовиками для личных нужд. В 2010 году пришлось даже изменить редакцию ст. 108 УПК РФ, дополнив ее частью 1.1 о том, что досудебный арест по «предпринимательским делам» вообще не может применяться, кроме оговоренных случаев.
Не помогло: даже если «особо опасные» обстоятельства не находились, судьи обычно соглашались со следствием в том, что инкриминируемые бизнесменам действия были направлены на извлечение не обычной прибыли, а «преступной выгоды» — а в таком виде они якобы «не являются предпринимательской деятельностью».
30 апреля в «Обзоре № 2» о судебной практике в условиях карантина Верховный суд согласился с ФСИН, которая двумя неделями ранее попросила суды реже применять «стражу» в условиях эпидемии и не продлять ее для лиц, совершивших экономические преступления.
Возможно, на судьбу отдельных лиц это как-то и повлияло, но о массовых переводах хотя бы под домашний арест или послаблениях по знаковым делам мы что-то не слышали.
Зиявудин Магомедов, например, заразился-таки коронавирусом в камере. Между тем в свежем постановлении Пленума ВС есть и про него: разъясняется, что просто работа в подчинении у кого-то не образует состава «преступного сообщества», а именно оно братьям Магомедовым в таком виде и вменяется. Выйдут ли они в результате хотя бы под домашний арест?
Едва ли — мало ли что там теоретизирует Верховный суд!
В докладе бизнес-омбудсмена Бориса Титова, который он в конце мая представил президенту, указано, что в 2019 году суды удовлетворили 89,2% ходатайств следствия о заключении бизнесменов под стражу (а по продлениям этой меры цифры приближаются к 100%). С ходатайствами о применении залога следователи обратились в суды 90 (!) раз по сравнению со 106 тысячами ходатайств о «страже».
Тогда возникает вопрос: а Верховный суд понимает, в какой стране он живет, читают ли там, например, «Ведомости», «Коммерсант», да и «Новую», которые уж раз в неделю на разных примерах рассказывают о проблеме досудебных арестов? Пленум ВС уже годами не говорит ничего нового, просто пережевывая то, что и так уже 10 лет написано в статье 108 УПК, — может быть, это у них такой летаргический сон?
Надо бы не сказки от имени пленума писать, а делать так, как поступал вплоть до его ликвидации в 2014 году Высший арбитражный суд: там не разъясняли незаконность тех или иных решений низших судов, а отменяли их.
Верховный суд такую ответственность на себя не берет, и всякий судья понимает: это только теория, а слушать надо Следственный комитет и «силовиков», от чьих представителей в кадровой комиссии на Старой площади твоя карьера зависит гораздо больше, чем от ВС.
К сожалению, эта сказка про белого бычка обесценивает и другие, сами по себе очень умные и красивые, разъяснения Пленума ВС.
В частности, о том, что при рассмотрении экономических дел судьям следует учитывать конструкцию «крайней необходимости» из общей части УК. Но какой же судья в здравом уме решится так элегантно блеснуть, зная, где прячется его настоящее начальство?
Стране (экономике в первую очередь) нужен по-настоящему независимый суд, но он не вписывается в реально действующую систему управления через экономическое, в том числе прямое принуждение и террор.
