Вызвавшая споры поправка в виде части 1.1 статьи 30 закона («Гарантии правовой защиты сотрудника полиции») изложена следующим образом:

«Сотрудник полиции не подлежит преследованию за действия, совершенные при выполнении обязанностей, возложенных на полицию, и в связи с реализацией прав, предоставленных полиции, если эти действия осуществлялись по основаниям и в порядке, установленном федеральными конституционными законами, настоящим Федеральным законом, другими законами и иными нормативными правовыми актами, составляющими правовую основу деятельности полиции».

Галуны многословия прикрывают тут давно сложившуюся на практике «презумпцию правоты мента».

Это, конечно, и ответ на требование правозащитников оценить провокации силовиков в ходе подавления массовых протестов летом прошлого года: СК проверять их точно не будет: «дело не имеет судебной перспективы» — а внутренние проверки если и проводились, то их результаты мы узнаем нескоро.

При этом эксперты Института проблем правоприменения Европейского университета в СПб Екатерина Ходжаева и Кирилл Титаев, с которыми мы связались, подчеркивают, что по сравнению со сложившейся практикой ничего такого уж нового в поправках нет, просто «вместо того, чтобы подтягивать практику к закону, МВД пролоббировало подтягивание закона к практике».

Законодательно это выражается, например, в замене по всему тексту слов «при наличии данных о том, что» словами: «если имеются основания полагать».

Теперь, исходя из своих гипотез, полицейские, в частности, смогут: выставлять оцепление (заслоны) вокруг участков местности и домов; вскрывать машины; подвергать задержанных не просто «осмотру», как прежде, но «личному осмотру» — это чтобы никто уж не вздумал назвать эти действия понятным словом «обыск» — и т.д.

Вносимые в ФЗ-3 изменения касаются в первую очередь повседневной работы низовых подразделений полиции: ППС, ГИБДД и участковых. И в этих поправках не было бы ничего подозрительного, если бы мы имели дело «с полицией здорового человека» (Ходжаева), ориентированной прежде всего на защиту прав граждан, а не на установки начальства с его палочной отчетностью.

Применение этих новых, равно как и не новых, правомочий на практике зависит от того, кто выполняет эти функции — ППС, ГИБДД и участковых.

Институт проблем правоприменения пытался получить содержательную статистику и провести опросы в этих группах, но столкнулся с нежеланием полицейского руководства на федеральном уровне и в регионах раскрывать свои кадровые «секреты».

Возможно, их знает НИИМВД, но с нами не поделится, потому эксперты могут дать лишь самый общий портрет рядового сотрудника полиции: это отслуживший в армии молодой человек (или в последнее время и девушка), чаще не имеющие (кроме Москвы и СПб) специального образования или получившие заочное высшее образование в ведомственных вузах МВД, чтобы стать офицерами, старшими в нарядах ППС (ГИБДД) или участковым.

МВД секретит даже распределение личного состава по специализациям, а из общих документов можно узнать только общую штатную численность органов внутренних дел.

На ежедневный развод, предшествующий направлению по маршрутам, наряду с прямым начальством могут прийти и другие не всегда представляющиеся начальники, которые поставят задачи, например: сейчас у нас ЧМ, и мы будем белыми и пушистыми, а завтра месячник по борьбе с курением в общественных местах, и нужны «палки». Много зависит от регионов, где традиции могут заметно различаться, и от личных качеств начальников.

Поправки, в одобрении которых Федеральным собранием теперь уже нет сомнений, по мнению экспертов, закрепят снижение уровня требований к полицейским (например, их обязанность представляться и носить нагрудные знаки), которые хоть как-то были обозначены в законе 2011 года, но давно на практике игнорировались, а теперь еще и ответственность за это фактически упраздняется.