Жителям крупных городов сейчас непросто. Монотонная жизнь в четырех стенах. Радость при виде курьера, доставившего продукты. Выход в магазин — событие. В поликлиники просили без большой нужды не приходить, а если придет нужда — вызывать скорую помощь.

В карельских селах, как и во всей стране, — самоизоляция. Но так, как мы живем сейчас, там жили до начала самоизоляции. А что же сейчас?

Вот уже пять лет я изучаю жизнь пожилых людей в сельской местности. Я занимаюсь социологией медицины и медицинской антропологией: анализирую, как устроена сельская медицина, как работают там врачи. И как живется их пациентам — как правило, пожилым людям с хроническими заболеваниями.

Тема изоляции была главной в рассказах карельских пожилых людей и до начала пандемии. Страшно за свое здоровье, нельзя вовремя вызвать скорую. Случись что серьезнее простуды — к врачу приходится ехать за десятки километров, а если нужны обследования, то и дальше. Все это было до эпидемии, до того, как вирус закрыл и так почти закрытые от внешнего мира сёла.

— Автобус ходит редко, с утра и вечером. И вот так вот поди доберись до магазина. Я уж молчу про скорую.

рассказывала 86-летняя женщина.

Инфраструктурный дефицит, отсутствие качественной медицинской помощи и транспорта — обычная для села изоляция — способствуют страхам моих информантов. Они опасаются, что вовремя не получат необходимой помощи, не смогут быстро приобрести лекарства.

Изоляция сёл — особенно в распутицу, с поздней осени по раннюю весну, — связана у пожилых с чувством одиночества, оторванности от «другого мира» — города. Тем, кто не хочет переезжать, кого сельская жизнь в целом устраивает, город кажется местом относительно безопасным. Там можно получить качественную помощь — лечь в районную больницу или ЦРБ на лечение или обследование. Можно съездить за продуктами, а заодно и прогуляться. Для жителей села город — это место локального туризма. До пандемии редкие поездки в город хотя бы на время притупляли у моих информантов чувство изоляции и одиночества.

— Теперь здесь сидишь — как на зоне. Раньше тоже зоной это всё было, не с кем общаться и разговаривать, такая добровольная отсидка в тюрьме. Теперь еще хуже — чумной тюрьмой стало, вот так вот и живешь, — поделился со мной мужчина 82 лет.

Пожилой сельчанин неспроста сравнивает жизнь своего села с тюрьмой. Продуктов не купить: в местном магазине есть далеко не всё, а поехать в соседнее село или в город (неважно, автобусом или на своей машине) — значит, подвергнуть себя опасности. Не только дорога, но и магазин теперь понимается сельчанами как место, опасное для здоровья: там велика возможность заразиться.

— Сижу, уже третья неделя пошла, как здесь, потому что боюсь, откровенно боюсь ехать куда-либо. Не знаешь же, что может вообще произойти. Там зараза всякая, люди разные приезжают в этот магазин. Село большое — считай, 400–500 человек живут, плюс дачники из города, тоже непонятно, что они могут завезти. Поэтому вот лучше здесь отсиживаться на хлебе и воде, чем туда ехать и что-то предпринимать, — говорит 80-летняя женщина.

До марта 2020 года пожилому человеку получить направление на прием к врачу в город или в поликлинику было непросто из-за бюрократических проблем. Сейчас, в эпидемию, пожилые люди боятся, что скорая — единственная их надежда, которая могла привезти необходимые лекарства и оказать «действительную», как выражаются информанты, медицинскую помощь, — не приедет вообще.

— А теперь вот больше всего, если честно сказать, боюсь, что просто не приедут врачи. Потому что там у них, у врачей, и без меня проблем хватает, а тут и я еще такая позвоню, скажу: «Ой, что-то сердце прихватило». И они не поедут, потому что скажут: «Твое сердце подождет, а у нас — коронавирус», — рассказывала мне о своих переживаниях женщина 76 лет.

В последние недели она не сталкивалась с отказом в медицинской помощи. Ее страх — следствие изоляции села и понимания, что ресурсы медицины в условиях пандемии небезграничны. Кому-то не хватит. Эти люди уверены, что не хватит именно им. Такие мысли негативно сказываются на самочувствии пожилых жителей сельской местности.

Остроту ситуации добавляет изменение и нарушение прежних планов. И связанная с эпидемией невозможность увидеть своих родственников. Единственная связь с внешним миром — телефон, а все возможности встреч с родными и близкими переносятся или откладываются на неопределенный срок.

— Что теперь, этот вирус все нарушил планы. Я не верю, что так много болеет. Скорее всего, это так специально говорят, но возможно, конечно, что где-то вирус и есть в крупных городах, но не здесь, — говорит 75-летняя женщина.

Самоизоляция и пандемия коронавируса перестраивают всю повседневность пожилых людей. С одной стороны, сёла остаются относительно безопасными пространствами, «биологически чистыми». Опасность заразиться невелика. С другой — страх одиночества и беспомощность, невозможность запастись продуктами из-за боязни заразиться (ведь тогда, опасаются они, уже никто не поможет) действуют на людей угнетающе.

Прежние изолирующие факторы — плохие дороги и редко курсирующий автобус — воспринимались как связанные с расположением села. COVID-19 стал новым изолирующим фактором, который создан не географией села, а внешними обстоятельствами. Он усиливает ощущение изоляции, делает еще менее доступным получение медицинской помощи и продуктов, усиливает неравенство сельских и городских жителей в получении медпомощи и лекарств, нужных не только для лечения новой инфекции. А ведь состояние здоровья многих сельчан поддерживается препаратами, которые нужно пить постоянно.

Страхи начинают сталкиваться друг с другом. Страх инфекции заставляет пожилых изолировать себя в пространстве поселка. Здесь они сталкиваются с другим страхом — остаться запертыми в селе без возможности выехать, без необходимых продуктов и лекарств. Это латентный страх одиночества, который может сам по себе вызывать депрессивные состояния, негативно влияющие на здоровье. Возникает замкнутый круг.

Проблемы со здоровьем — реальные, но усугубленные депрессией, сталкиваются с вызвавшей их причиной — слабой доступностью современной медицинской помощи, неравенством в возможности ее получить по сравнению с жителями городов. Эта проблема, усиленная пандемией, делает сейчас существование пожилых людей на селе совсем не простым.

Константин Галкин, социолог, исследователь Европейского университета в Санкт-Петербурге, стипендиат Oxford Russia Fellowship