Одна из самых частых претензий, которые сейчас предъявляют Сергею Собянину — это то, что в ходе реформы здравоохранения в Москве было сокращено количество коек.

Это претензия несостоятельная и популистская.

Дело в том, что современная больница — это не место, где лежат на койках. Как заметил мне мой приятель, Майкл Мирер, американский врач русского происхождения, «больница — это место, где оказывают высокопрофессиональные медицинские услуги, которые нельзя оказать дома».

В США, например, любая койка в течение нескольких секунд может быть переоборудована в реанимационную койку. При ней есть все — мониторы, оборудование и, конечно, медсестра, которая ставит аппарат СИПАП или назальную канюлю.

Причина огромного раздутого коечного фонда, на который не хватало ничего — ни медсестер, ни оборудования, ни внимания, ни лекарств, — была финансовая. ОМС (обязательное медицинское страхование) платило больнице за количество дней, которые пациент провел в больнице. При этом если он провел в больнице меньше пяти дней, то не платили вовсе.

Отсюда и железные койки при минимальном уходе и отрицательной пользе.

Собянин заменил эту идиотскую практику другой, разумной: больница получает страховые деньги за пролеченный случай,вне зависимости от того, сколько человек в больнице находился: шесть суток или шесть часов.

Однако именно в результате реформы в российском здравоохранении сейчас образовалась колоссальная проблема, когда больницы становятся хабами инфекции, заражая и пациентов, и врачей.

Я имею в виду, конечно, нехватку СИЗ и случаи заражения персонала COVID.Хрестоматийный уже пример — это башкирская больница им. Куватова, в которой администрация после начала вспышки двусторонней пневмонии запрещала брать мазки на коронавирус, пока больница не стала совершенно чудовищным рассадником инфекции. В больнице не было защитных средств, в ней бушевала пневмония, а больница продолжала набирать новых больных (и выпускать старых, которые разносили заразу по республике), мотивируя это тем, что «прекращение приема очень дорого обойдется больнице». Пресекались и все попытки пожаловаться на нехватку СИЗ.

Аналогично развивались события в больнице Эжвинского р-на г. Сыктывкара, Екатеринбургской больнице №1, и в Покровской больнице в Санкт-Петербурге. Там тоже врачи публично жаловались на нехватку СИЗ, главврач громко возмущалась и говорила, что это неправда. Результат — не менее 32 случаев коронавируса, в том числе среди врачей.

К сожалению, если судить по письмам, получаемым «Альянсом врачей», эта картина типична. Большинство авторов этих писем просит сохранить анонимность. Они опасаются репрессий и одновременно они понимают, что своими действиями несут угрозу здоровью пациентов и близких.

«Катастрофически не хватает СИЗ», «С того момента, как появился COVID-19, наше руководство не может оснастить средствами СИЗ!», «Спецкомбинезонов нет даже у реаниматологов», «Масок нет вообще. Уже 2 месяца», «Отсутствуют одноразовые маски», «Нет ИСЗ в отделении — масок и респираторов (ни одного!!!)» — эти письма идут и идут — из Воронежа, из Реутова, из Томска, из Нижнего Новгорода, из Ленинградской области — отовсюду.

Отметим, что нехватка СИЗ и больничные заражения — сейчас проблема во всем мире. Британские медсестры ходят в мешках из-под мусора, а в Италии госпитали стали очагами инфекции, отсюда и ужасающая смертность. Но там этого не скрывают. «Министры — в астрале, — пишут мне мои знакомые врачи.

В конце концов, российские врачи обратились с письмом к директору ФСБ. Говорят, при этом среди них еще и был объявлен конкурс — найти среди родственников и друзей того генерала, который его донесет.

Пожалуй, для борьбы с эпидемией нет сейчас более насущной проблемы. Пятизвездочные гостиницы, в которые селят сейчас московских врачей, обеды от Раппопорта и Новикова помогают врачам. Но не смогут спасти ситуацию, если проблема распространения инфекции в больницах будет отрицаться.