Законопроект был со скрипом принят 14 апреля в первом чтении усилиями депутатов «Единой России» (да и среди них 99 человек не голосовали). Из парламентской оппозиции за не проголосовал никто. Например, 20 членов фракции «Справедливой России» голосование проигнорировали, а двое, в том числе Олег Нилов, высказались против законопроекта.

«Не голосовать — это тоже против, во всяком случае, точно не за», — защищает коллег Нилов и объясняет «Новой газете» свою, более решительную, позицию. — Во-первых, эксперимент точно был неудачный, а во-вторых, сейчас законопроекты на такие важнейшие темы несвоевременны. Без должного обсуждения такие вопросы решать нельзя, а [в условиях самоизоляции] сами видите, что у нас в Думе происходит, какие суровые условия для дискуссии. К чему тогда спешка? Какие выборы вообще? Нужно думать о людях и об экономике, а выборы, а тем более такие инновации, могут и подождать».

Автор законопроекта Ирина Белых («Единая Россия») уверяет «Новую», что «абсолютно никакой спешки нет», документ был разработан еще «до начала проблем с коронавирусом», внесен в Госдуму в начале марта и «рассматривается строго в соответствии с регламентом» парламента.

Едва ли не впервые о нем вскользь упомянул на заседании ЦИК в сентябре 2018 года глава Мосгордумы Алексей Шапошников.После паузы (в публичном пространстве) в феврале 2019 года дистанционное голосование начали обсуждать на разных площадках (особенно активно на «Эхе Москвы», чей главред Алексей Венедиктоввозглавлял Штаб по наблюдению за выборами в Москве), а уже 26 февраля законопроект об эксперименте с электронным голосованием на осенних выборах в Мосгордуму был внесен в Госдуму. В мае прошло первое заседание рабочей группы Общественной палаты города Москвы по электронному голосованию (Венедиктов является заместителем главы ОП Москвы), в том же месяце закон был принят Госдумой.

Громкий прецедент

Уже осенью систему электронного голосования опробовали в «боевых условиях» на и без того скандальных выборах в Мосгордуму. Получилось не слишком удачно. Самая вопиющая история произошла в 30-м округе, где молодой независимый политик Роман Юнеман проиграл поддержанному мэрией ректору Института русского языка Маргарите Русецкой всего лишь 84 голоса. Победу Русецкой обеспечила именно избирательная новинка: если на обычных участках Юнеман обошел ее с преимуществом в 581 голос, то в электронном голосовании набрал только 455 голосов против 1120.

Молодой политик пытался добиться отмены результатов голосования, в том числе в суде, но ничего не вышло. «Мы на суде [Юнемана] убедились, что реальных инструментов для оспаривания результатов электронных голосования нет, — у кандидата на руках ничего не остается. Более того, суд не в состоянии вообще понять, как это голосование устроено. Если на обычном участке можно вскрыть пачки с бюллетенями и пересчитать их, то тут суд даже ничего не истребовал», — говорит сопредседатель движения в защиту прав избирателей «Голос» Григорий Мельконьянц.Он не рискует утверждать, что на самом деле на выборах победил Юнеман, потому что у наблюдателей на электронном голосовании нет для вынесения такого суждения достаточных инструментов контроля.

«Из голосовавших [в 30-м округе] было как минимум 53% бюджетников, потому что их мы нашли (он написал про электронное голосование свое исследование — прим. «Новой»), а всего, скорее всего, их было 80–85%», — говорит политик об угрозе применения на электронном голосовании так называемого административного ресурса. Неудивительно, что во всех трех округах, где проходил эксперимент, уверенную победу одержали, как выражается «Российская газета», «кандидаты, готовые к конструктивной работе с мэрией». Мэрией, которая сейчас полностью и организовывает, и контролирует электронное голосование.

Главред «Эха Москвы» Алексей Венедиктовничего показательного в истории Юнемана не видит и предлагает не доверять исследованиям проигравших выборы кандидатов. «Не думаю, что он абсолютно объективен, а его исследование не имеет никакой научной коннотации. Там, например, нет общего числа избирателей-бюджетников в округе. А доказательств использования административного ресурса он не представил в суде — ни одного человека в суд не привел», — объясняет свою позицию Венедиктов.

— То есть вы не считаете, что мэрия использовала админресурс на электронном голосовании?

— Я не считаю, что использование админресурса было доказано Юнеманом. Возможно, он и был использован, как он используется и на обычных «бумажных» выборах, но от избирателей 30-го округа мы жалоб не получали, — защищает новинку главред «Эха Москвы».

Никаких изменений

Прошедший первое чтение новый законопроект, по словам Юнемана, — это фактически копия прошлого. Он просто пролонгирует эксперимент на 2020 и 2021 годы и расширяет его применение на выборы в Госдуму или в органы власти Москвы. «Осталась в нем, например, формулировка, что избиркомы не организовывают выборы, хотя это было бы логично, а обеспечивают их проведение. Это для того, чтобы потом объяснять, почему всем занимается именно мэрия Москвы. Этот рамочный закон, по сути, ничего не регулирует. Как именно будет проходить голосование, напишут в подзаконных актах. Единственное, что там закреплено, — это то, что регламент выпускает МГИК, и что голосование проходит на Mos.ru», — объяснил Юнеман.

Мельконьянц из «Голоса» признает, что все снова отдано на откуп мэрии Москвы, но полагает, что Собянину лишний скандал на выборах не нужен: «Я думаю, что они сами не рады, что эта система не позволяет достичь консенсуса в обществе, а наоборот, порождает сомнения в том, что все было честно. Потом все обращаются к наблюдателям, а мы даже не знаем, как измерить честность».

По словам представителя «Голоса», «наблюдателям необходимо давать больше прав технического наблюдения за тем, что происходит внутри системы, а сейчас оно крайне примитивно». «Нужно понимать, что заявки на дистанционное голосование подавались именно голосовавшими; удостовериться в том, что в день голосования все бюллетени, которые отправляются в электронную урну, правильным образом учитываются; что голосование со стороны избирателя происходит лично, а не кем-то за него; что никто не может узнать, за кого кто отправил голос; что нет возможности подменить поступающие голоса на всех этапах», — объясняет Мельконьянц.

Ад и мэрия

В прошлом году перед выборами в Мосгордуму внутри рабочей группы при ОП Москвы собрали специальную техническую группу с привлечением IT-специалистов. Один из них, программист и представитель организации «Общество защиты интернета» Александр Исавнин рассказывает «Новой», что представители Департамента информационных технологий мэрии Москвы (ДИТ) на заседании группы поставили ее членов перед фактом, что будут проводить его «примерно так» и «делая вид, что консультируются».

«У ДИТ есть «Активный гражданин», называемый в народе «фиктивным гражданином», в который вкрячили блокчейн, чтобы сделать вид, что он безопасный и неподделываемый. В результате взяли выборы с независимостью и коллегиальностью избирательных комиссий, гласностью всего процесса и натянули эту сову на глобус «Активного гражданина» в Москве со всеми вытекающими негативными моментами. Творился адский ад», — рассказывает Исавнин. Он объяснял на заседаниях технической группы, что проводить такое голосование нет технической готовности, и эксперимент надо отложить, но тогдашний зампредседателя Мосгоризбиркома (а ныне его председатель) Юрий Ермолов слушать отказался.

Исавнин считает, что электронное голосование в Москве нарушает основные принципы избирательного права.

«На выборах в Мосгордуму к трем электронным участкам назначили УИКи, в которых люди сидели и смотрели, как в урну падают печатаемые ею же бюллетени. Как этот большой черный ящик, привязанный к порталу, работает, никто не знает, и нам просто предлагают верить мэру Москвы», — говорит Исавнин. По его мнению, если доверить московским чиновникам записать себя на сдачу анализа кала еще можно, то на что-то более серьезное портал Mos.ru не годится.

Эксперт напоминает, что после выборов произошла утечка списков голосовавших, а прямо в ходе голосования произошел мощный сбой, и система зависла на несколько часов. Сбой показал, что, вопреки заверениям организаторов, анонимность голосования может и не обеспечиваться.

«В определенный момент должен происходить разрыв между персональными данными избирателя и голосом, который он отправляет. На выборах в МГД были избиратели, которые к моменту зависания успели нажать кнопку «проголосовать». Их голос ушел в урну, но из-за сбоя он не прошел анонимизатор и где-то там подвис. И были избиратели, голос которых никуда не отправился, но операторы системы потом каким-то образом смогли понять, какие избиратели проголосовали, а какие нет. Как это было определено и почему вообще зависала система, нам до сих пор не объяснили (официально сообщали о перегрузке оборудования для шифрования — прим. «Новой»)», — говорит Мельконьянц. Он не считает, что это делается намеренно, но думает, что где-то информация о выборе конкретного избирателя все-таки сохраняется.

Венедиктов сбой не отрицает, но акцентирует внимание на прошедшем уже после выборов в Мосгордуму успешном тесте системы. Жители Троицка решали с помощью электронного голосования, продлевать Коммунарскую линию московского метро в центр их города или нет. «Там не было никаких сбоев, а голосование шло два дня. Даже у тех людей, которые были недовольны результатом, не было претензий к чистоте процедуры и к ее техническому проведению. Да, и на московских выборах не было ни вброса, ни взлома, поэтому, конечно, опыт успешный, и, конечно, надо его продолжать», — уверен Венедиктов.

Сопредседатель «Голоса» рассказывает и о том, что

«Избиратель ставит галочку напротив одного кандидата, голосует, а внутри браузера его выбор меняется на другого кандидата, и система электронного голосования этого не видит. Ничего против этого разработчики сделать не могут, потому что шифрование голоса происходит на компьютере избирателя. То есть нам говорят, что весь мир против России и пытается вмешаться в наши выборы, а получается, что коварные хакеры могут примитивным способом заразить компьютеры российских избирателей, и в день голосования все голоса за «Единую Россию» уйдут, например, “Яблоку”», — размышляет Мельконьянц. Создавать отдельное приложение, чтобы решить эту проблему, судя по всему, в ДИТе не собираются.

Пока так и не была проведена и сертификация системы голосования, хотя любые государственные системы ее должны проходить. Причина та же: спешка. «ДИТ говорил, что это исключение, потому что эксперимент. Сертификация в ФСБ занимает полгода года, но здесь Собянину настолько нужно было решить свои вопросы, что необходимость привлекать ФСБ была проигнорирована, и ФСБ это съела. Может, хоть перед Госдумой разродятся», — надеется Исавнин.

Власть проблем не видит

В «Единой России» считают опыт применения электронного голосования исключительно положительным, а его применение — необходимым. На сайте Mos.ru написано, что «единственную угрозу электронному голосованию представляют хакеры, но вероятность такой атаки крайне мала». Известный случай взлома системы французским программистом Гондри того же Венедиктова не смущает:

Авторы законопроекта подчеркивают, что с тех пор был еще произведен переход с 256-битных ключей шифрования на 1024-битные. «Кодировку заменили на 1024-битную, уровень защищенности высокий, а сбой на выборах был не программный, а именно оборудования. На сегодняшний день все будет дублироваться, и стабильность работы гарантирована», — считает член профильного комитета ГД (по контролю и регламенту) Дмитрий Ламейкиниз «Единой России».

«Расцениваю опыт на выборах в МГД как успешный — по Юнеману, проходил ручной пересчет результатов голосования, который не выявил расхождений. Было обкатано технологическое оборудование, отработана юридическая модель дистанционного голосования. Риски сбоев в работе оборудования теперь сведены к минимуму, учтены все замечания экспертного сообщества, наблюдателей, профессионалов-программистов», — говорит автор законопроекта Белых.

Не видят депутаты от партии власти и проблем с наблюдением. «Законопроект вводит дополнительные инструменты контроля. Во-первых, наблюдатели есть физически на участке, и у них есть возможность увидеть перечень людей, которые изъявили желание голосовать дистанционно. Более того, они могут позвонить этим гражданам и уточнить, подавали ли они заявку, и было ли это свободное волеизъявление», — рассказывает «Новой» единоросс Ламейкин.

— И этого достаточно?

— По нашему мнению, те инструменты, которые заложены, обеспечивают в полном объеме требования законодательства, которые есть. Данная концепция закона заслужила поддержку, но у депутатов еще есть возможность внести поправки во втором чтении.

У депутата Нилова из «Справедливой России» поправка есть, и он собирается ее внести, хотя в успехе предприятия сомневается. «Дайте людям стопроцентную гарантию, что их волеизъявление не будет сфальсифицировано. Нужно, чтобы [дистанционное голосование] было открытым, с публикацией на сайте избиркомов. Тогда я буду за, супер-за такой законопроект. Мне говорят, что это нарушение наших каких-то там основ, но в Конституции такого не написано, и почему [тайна голосования] является тогда какой-то такой неприкосновенностью?» — говорит депутат.

Инструмент для фальсификаций

По словам Исавнина из «Общества защиты интернета», простор для извращения итогов выборов колоссальный. «Если у вас есть знакомая в МФЦ, то вы можете весь пансионат ветеранов войны и труда зарегистрировать на левые симки и за них проголосовать. Если в УИКе у вас проверяют паспорт, а мы верим, что паспорт не выдают кому попало, то логин и пароль на Mos.ru непонятно кто использует», — говорит эксперт. Он напоминает, что в марте депутат Мосгордумы Екатерина Енгалычева рассказывала, что у бюджетников собирают логины и пароли или номер СНИЛСа для регистрации.

«На обычном участке наблюдатели могут удостовериться, что избиратель один зашел в кабинку тайного голосования и сам опустил бюллетень в урну, а при электронном голосовании нет уверенности, что избиратель сам ввел логин-пароль или что он не делал этого под присмотром начальника», — говорит Мельконьянц.

Электронное голосование теперь может стать и заменой досрочного, ведь его планируется проводить 5 дней. «Если раньше бюджетников гнали на «досрочку», то теперь будут на электронное голосование», — говорит Юнеман. «Другая опасность в том, что бюджетников все меньше устраивает то, что происходит, они понимают, что в кабинке могут какой угодно голос поставить, поэтому начали голосовать как хотят, — говорит политик. — Электронное голосование — это их возврат в узду, потому что люди, которых мы прозванивали, признавались, что они считают, что начальство знает, как они проголосовали, поэтому голосовали как нужно. Эта самоцензура уже дает результаты, и результаты для провластного кандидата в 2–2,5 раза выше, чем на обычных выборах».

Исавнин из «Общества защиты интернета» уверен, что продление эксперимента выгодно власти именно потому, что «можно сделать все что угодно без контроля, и при этом у этого будет вид законности». Автор законопроекта Ирина Белых с ним, конечно, не согласна: «Убеждена, что электронное голосование остается добровольным и альтернативным механизмом и, безусловно, расширяет возможности реализации избирательного права».

«Голос» предлагал выдавать избирателю уникальный зашифрованный код его голоса, который можно было бы после окончания голосования расшифровать и проверить, как посчитала система. «Но есть и минус в том, что такую систему могут и во зло использовать, например, работодатели будут собирать эти коды, чтобы проверить, кто как проголосовал. Мы искали с разработчиками решения, но пока универсальных, к сожалению, не существует. Только половинчатые меры — если повышается прозрачность, то растет опасность нарушения тайны голосования», — рассказывает Мельконьянц.

По мнению Венедиктова, в этом и заключается главная дилемма электронного голосования. «Система может показать человеку, как учтен его личный голос, и на тестовых голосованиях перед выборами в Мосгордуму мы это демонстрировали. И все кандидаты — и от КПРФ, и от «Единой России», и от «Умного голосования» — кричали, что мы это делаем, для того чтобы человек отчитался перед своим начальником. А когда была скрыта эта возможность, оппоненты стали кричать, что мы специально это сделали, чтобы нельзя было проконтролировать».

Странно, но Венедиктов не видит в самом существовании этой дихотомии никакой проблемы: «Любое голосование должно подчиняться контролю, тут я абсолютно согласен. Но пусть люди, которые добровольно, еще раз повторю — добровольно — выбирают электронное голосование, делятся своим выбором с наблюдателями. А остальные пусть голосуют «бумажным способом», никто же не заменяет одно на другое. Свобода выбора всегда лучше отсутствия свободы выбора».

— Зачем вообще нужна система с таким очевидным недостатком?

— Все системы имеют недостатки, например, у классической системы слабыми местами было надомное и досрочное голосование, а электронное голосование позволяют его избегать, — уходит от ответа главред «Эха Москвы».

— Не кажется вам, что это дополнительный инструмент для тонкой настройки результатов выборов?

— Вопрос, в чьих руках инструмент, но то, что топором можно зарубить старушку-процентщицу, не значит, что топоры надо ликвидировать. То, что падают самолеты, — не значит, что нужно отменить авиацию, а значит, что нужно брать на контроль и участвовать в разработке системы, — говорит Венедиктов и не считает сравнение объективно необходимой авиации с опциональным электронным голосованием неуместным.

Мировой опыт

По словам Мельконьянца, есть идеи сделать доступ по отпечатку пальца или по голосу избирателя, но пока это нигде не реализовано. Российские власти же часто приводят в пример Эстонию, где электронное голосование применяется широко (хотя, например, в Германии Конституционный суд использование электронного голосования запретил из-за невозможности контроля).

По словам Исавнина, в Эстонии всем жителям выдана электронно-цифровая подпись, и «только это при электронном голосовании может что-то гарантировать».

Эксперты утверждают, что позитивного мирового опыта в электронном голосовании на блокчейне просто нет, и в этом смысле очень странно, что именно Россия стала флагманом технического прогресса на этом направлении. «Где они проходили на блокчейне, эти эксперименты полностью признаны неудачными, так как были взломаны, а у нас же еще нет открытости. Венедиктов тогда устраивал истерику, что те, кто задают вопросы, против прогресса, но на самом деле научный прогресс должен быть научно обоснованным», — говорит Исавнин.

Представители «Единой России», мэрии и других ведомств настаивают, что электронное голосование — это прогресс. «В мире происходит в последние годы развитие технологий и удаленных форм. Мы понимаем, что живем в огромной по территории стране, что мы столкнулись со страшной эпидемией коронавируса, и что сегодня [востребован] формат удаленной работы, дистанционного образования, телемедицины. Россия сегодня, к счастью, во многом готова к этим форматам. Поэтому нам необходимо развивать и тестировать [электронное голосование] и идти дальше», — говорит единоросс Ламейкин, но эксперты уверены, что реальной необходимости в электронном голосовании нет.

«Я не верю, что эта система создается разработчиками для фальсификаций, но такие системы нужно тестировать на менее существенных голосованиях, не связанных с выборами в органы власти. Новыми формами власти пытаются повысить доверие к выборам, считая, что это вроде бы современно, да и исключается человеческий фактор, что теперь нельзя обвинить кого-то в том, что он пачку бюллетеней вбросил или несколько раз проголосовал. Но на практике это приводит к обратному», — говорит сопредседатель «Голоса» Мельконьянц. По его словам, нельзя повысить доверие к выборам новыми техническими средствами, если нет доверия к организаторам выборов.

Юнеман раньше выступал за введение электронного голосования, но свое мнение изменил. «Я думал, что это [у мэрии] неправильное голосование электронное, а если провести открытое и прозрачное, то это круто и правильно, потому что цифровизация и новые технологии. На самом деле нет. Теперь я стал противником электронного голосования как концепции, потому что привыкать к электронному голосованию будут поколениями, и не факт, что это вообще нужно даже в прекрасной России будущего, так как из-за отсутствия эффективных инструментов контроля оснований для признания выборов нелегитимными больше», — говорит он.

Навстречу Госдуме

«Электронное голосование уже вошло в нашу жизнь — оно будет», — уверяет меня Венедиктов и предлагает «садиться и обсуждать слабые места», что, по его словам, всегда и происходило при нем в рабочей группе.

«Скорее всего, это тот поезд, который уже не остановить, и Москва, боюсь, продолжит эти эксперименты на всех выборах, а к 2024 году ЦИК рассчитывает ввести электронное голосовании по всей России. Слишком много вложено денег и ресурсов. Настрой у них серьезный. Другой вопрос: пойдут ли они навстречу наблюдателям и экспертам, которые разбираются в подобных системах, чтобы решить выявленные в ходе экспериментов проблемы», — говорит Мелконьянц и хвалит мэрию, что экспертов, в том числе критически настроенных, регулярно собирали.

Один из таких экспертов — Исавнин — рассказывает, что недавно техническая рабочая группа заседала по поводу предстоящего всенародного голосования по поправкам в Конституцию. «Айтишники подготовили техническое задание с более жесткими требованиями, понимая, как нас обманывали тогда, но потом эта тема сдулась, да и сама она, по сути, при чем-то, что при чем-то, что еще при чем-то, то есть вообще ни о чем. Вы же видели, что устроил ДИТ Москвы с выдачей пропусков. Вот и на выборах в Госдуму будет технический ад», — уверен эксперт.

Он взял самоотвод: «ЦИК приняла такие параметры наблюдения за голосованием по поправкам в Конституцию, что, на мой взгляд, никакое эффективное наблюдение невозможно. Неправильно, что отстранены от наблюдения политические партии и общественные организации, неправильно, что все замкнуто на ОП. Мне, конечно, это лестно, но мы всегда были агрегатором разных политических сил, отчего и было к нам доверие, а теперь мы как будто назначены».

Оппозиционные политики в Москве оценивают опыт электронного голосования крайне негативно. Большинство из них в 2019 году до выборов не допустили, но продолжение (а значит, очевидно, и расширение) эксперимента они считают еще одним вариантом для фальсификаций. Юрист ФБК Любовь Соболь, которую на выборах в Мосгордуму осенью 2019 года не зарегистрировали, уже объявила, что пойдет в 2021 году в Госдуму в центральном округе Москвы.

«Этот эксперимент полностью провалился, и, конечно, распространять его в таком же виде на выборы в Госдуму — это просто беззаконное и несправедливое решение. Я выступаю активно против этой процедуры, потому что система голосования работает со сбоями, во-вторых, ей нет доверия, потому что никто не понимает, действительно ли человек голосует сам или по принуждению, а в-третьих, невозможно эти результаты потом оспорить в суде», — сказала Соболь «Новой».

По ее мнению, это часть подготовки власти к борьбе с «умным голосованием», которое помогло избрать в Мосгордуму оппозиционных депутатов. «Они готовятся к тому, чтобы провести на выборах в Госдуму угодных им кандидатов. При этом они, конечно, не хотят повторения протестов, которые были летом в Москве, и хотят красивыми словами вроде электронного голосования прикрыть тот беспредел, который они собираются учинить. Хотя «Единая Россия» не представляет большинство населения, им нужно большинство в Госдуме, чего они собираются добиваться созданием мелких партий, которые будут оттягивать голоса, отказом в регистрации неугодным кандидатам вроде меня, Дмитрия Гудкова или Ивана Жданова. А если часть оппозиционных кандидатов зарегистрируют, то будут фальсифицировать итоги через электронное голосование», — говорит Соболь. Она, впрочем, все равно собирается принять участие в выборах, потому что «100% голосов все равно не смогут сфальсифицировать».

Эпидемия и массовость

На московских выборах в 2019 году в электронном голосовании приняли участие чуть больше 10 тысяч человек. Немного, но эксперимент проводился только в трех округах, да и эпидемия коронавируса, уверены эксперты, внесет свои коррективы. «В Польше выборы президента в мае хотят провести полностью по почте, хотя это очень сомнительная процедура. После эпидемии инструменты дистанционного голосования будут более востребованы, так как люди привыкнут коммуницировать с государственными органами, другими сервисами и службами, работодателем и между собой. Все это капает на мельницу электронного голосования», — говорит Мельконьянц.

Эксперт Исавнин обращает внимание, что сейчас всех москвичей «заставили зарегистрироваться на портале Mos.ru для получения пропуска». «Есть надежда, что новые депутаты Мосгордумы могут как-то помешать использовать систему так же цинично, как это было на выборах в Мосгордуму, но число голосующих и, соответственно, число фальсифицированных голосов точно вырастет», — считает он.

Венедиктов и тут никакой проблемы не видит, сомневается, что число голосующих дистанционно сильно вырастет, но тут же сам приводит противоречащую своему мнению статистику: «Мы провели в Троицке исследование, и 72% голосовавших — это те, кто уже постоянно пользуется электронными сервисами, кто уже привык не шарахаться от автомобиля как от дьявольского изобретения».

— Значит, провластный электорат будет почти на 100% приведен на выборы в Госдуму.

— Ну, пусть кандидаты [от оппозиции] приводят непровластный электорат, если, как многие считают, такой много где в большинстве. Мобилизация зависит не от электронного голосования, а от кандидата, а инструмент — это удобство. Господин Юнеман бы выиграл выборы, если бы не отпугивал людей от электронного голосования, не говорил им ни в коем случае не ходить туда голосовать. В результате, естественно, его избиратели не пошли туда, и он проиграл.