— Нашу больницу переориентировали в коронавирусное отделение очень быстро. Буквально за две недели. За первую неделю выписали всех пациентов. Вторую неделю готовили помещения, делили на грязную и чистую зоны: драили их, кое-где подлатали, специальным строительным скотчем заклеивали вентиляцию. Вентиляция — очень благоприятная среда для размножения внутрибольничной флоры. Помещения, которыми не будем пользоваться в этот период, — опечатывали, сложив туда ненужные сейчас вещи.

У нас были разные инструктажи с вопросами и ответами. Например, объясняли нам про QR-коды. Учет рабочего времени сейчас ведется электронно, чтобы четко знать, во сколько пришел человек, сколько он времени был в грязной зоне. По этим часам тебе начисляют уже плату. А те, кто работают в чистой зоне, у них там, по-моему, нет вообще никаких доплат. Но на тот момент сами инструкторы мало что знали. Многое и сейчас происходит в ручном режиме.

Эти две недели мне было очень страшно. Я живу с родителями, они плохо относятся к тому, что я продолжаю работать.

Мое первое дежурство было ужасным. Я заступала на 24 часа на второй день после того, как больница открыла двери для пневмонии. Отделение было пустое. И первая половина дня была лайтовая. Мы сидели, ждали, когда к нам приведут пациентов. Но вечером они просто начали поступать по пять человек сразу. В разном состоянии: лежачие (старики в памперсах, с катетерами), молодые, недовольные, что их забрали после рентгена в поликлинике, такие все блатные: «Куда вы меня привезли?» Начинают выходить в коридор. Им всем надо объяснять, что нельзя. К нам тогда поступило 27 пациентов. Каждому поступившему нужно оформить историю, склеить, сделать кучу всяких анализов, все это нужно в правильной последовательности. Потом доктор должен посмотреть. Он выписывает назначение — нужно взять кровь, сделать уколы, померить температуру, выдать лекарства. И так 27 раз.

А в соседнее отделение поступило 40 человек. И мы им помогали тоже, потому что это соседнее отделение вообще офтальмология. И если у нас было терапевтическое отделение на 70 человек, и мы привыкли работать много, особенно с бабушками и дедушками, то в офтальмологии и уколов-то никогда не ставили.

В защитном костюме очень жарко, тело не дышит, потеешь. Самое неудобное — это респиратор. Респираторы бывают разные (я уже это поняла), но в основном процентов на 30 получаешь меньше кислорода. Потихонечку в течение смены начинаешь дуреть от этого. Зона на лице, где респиратор, у меня вся в прыщах, настолько сильно потеет лицо.

У меня бывает гипоксия от долгого ношения респиратора, в основном под утро, около 5–6 утра, когда должно открыться второе дыхание. В эти часы нужно брать кровь и делать утренние осмотры перед приходом следующей смены, а у тебя вообще нет сил. И ты сидишь, ничего не можешь сделать, в голове туман, вообще пусто. Но надо собраться.

Наша защитные костюмы очень хорошие, то есть, если произойдет заражение, то причина будет не в качестве защитных костюмов. Шансы заразиться есть, если пренебрегать техникой безопасности. Трогаешь респиратор в грязных перчатках, поправляешь очки, снимаешь респиратор и так далее. Я осознанно к этому подхожу. Не все могут выдержать такое. Особенно если не можешь спуститься на перерыв, подышать.

В чистую зону редко получается выйти, на прошлой смене я вышла один раз через 12 часов. Соответственно, с 12 до 12 часов работала. Потом маленький перерыв, потом опять. 12 часов, сейчас я уже понимаю, могу отработать без проблем, без туалета и без всего. И эти 12 часов я буду продуктивной, но 24 часа — конечно, это тяжело. Раньше удавалось немного вздремнуть, сейчас это нереально, — даже если есть свободный часок, тяжело заснуть в респираторе.

Я стараюсь меньше пить. Перед дежурством я дома несколько раз схожу, еще потом в чистой зоне, когда приду. Все. Не пью. То есть и утром я контролирую. Там чашку кофе выпила, и все. И потом на перерыве максимум пара стаканов воды. На таком адреналине, на котором мы там работаем, и не хочется особо.

В грязной зоне мы носим всегда без права их снимать две пары перчаток: первая — под костюм, вторая — на костюм, длинные такие. А третью мы надеваем, только если подходим к пациенту. Мне самое страшное — как в этих перчатках в вену попасть при уколе. До сих пор каждый раз, когда подхожу к пациенту для укола или поставить катетер, говорю себе: «Ну, с богом».

К нам привозят не только коронавирусных, но и с подозрением на пневмонию, чтобы уже в наших условиях ее диагностировать. Лечим только среднетяжелое и тяжелое течение болезни. Легкое мы не берем, им не нужна постоянная подача кислорода, не нужны капельницы. Остальное можно пролечить дома: обильное питье, проветривание, обычные меры, которые применяются при любой простуде. В том числе и легкая форма COVID-19 проходит именно так. Поэтому мы их тоже выписываем, но под строгую изоляцию, — они подписывают обязательство сидеть на самоизоляции и знают, что их могут проверить в любой момент.

Основное бремя наблюдения за пациентами сейчас ложится на медсестер. Потому что врачи бегают между самыми тяжелыми случаями, а медсестры находятся всегда рядом с другими пациентами и мониторят динамику состояния.

Некоторым из нас везет, когда два врача в ночь выходят. Но чаще врач один на все отделение. Бедный: переводы в реанимацию, постоянно новые пациенты, по пять сразу, он не успевает. Часто у взрослых людей, помимо пневмонии, еще и куча своих болячек, поднимается давление, сердцебиение, параксизм, аритмия и все такое. И все сразу надо лечить. Врачи разрываются. А мы стараемся облегчить им работу, хотя бы минимум 3 раза подходим к каждому пациенту, если видим ухудшение, сообщаем врачу.

Все поступившие сначала лежат в одном боксе до тех пор, пока анализы не придут. Если анализ положительный, пациента сразу же переводят в особые боксы, если там есть места. Если анализ отрицательный, проводят еще два анализа и отпускают домой. Мы всех перепроверяем три раза.

Нам всем без исключения не нравится, что люди лежат в одной палате, но мы ничего поделать не можем, главная проблема сейчас — отсутствие достаточного пространства в больницах. Больницы переполнены.

Я не хочу вызвать панику, просто хочу подчеркнуть — пожалуйста, реально оценивайте свои риски перед госпитализацией.

Иногда приезжают люди с типичным ОРВИ, причем с легким течением. Даже если это коронавирус, это все равно легкое течение — сопли, температура, и, вполне возможно, вы можете его пересидеть дома. Но ощущение, что в какой-то момент становится то ли страшно, то ли скучно дома, и они такие — типа «я хочу в больницу». Вызывают скорую, приезжают. И когда их врачи спрашивают — зачем вы приехали в больницу, вы же понимаете, что здесь для вас риски выше? — они говорят: «Ну а какие риски здесь могут быть?» Так вот, риски есть, и серьезные. Если ничего экстренного нет, то лучше вызвать врача из поликлиники. Они сейчас ходят.

Я работаю в достаточно крутой больнице в плане оснащения, а в ближайшей Московской области с оснащением гораздо хуже. По количеству персонала тоже справляемся. Еще нам сейчас отправляют волонтеров, студентов колледжей, но их надо учить, а это тоже время и силы. Есть хорошие волонтеры, которые умеет колоть, знают, что такое ЭКГ. С такими легко работать. А есть студенты, которые ни колоть не умеют, ни лекарств не знают, таблетки не могут раздать. Зато они могут возить пациентов на рентген, на КТ, на выписку. В любом случае руки нужны разные.

Я уже два года работаю медсестрой и чувствую, что медицина — это мое. Сейчас такой период, когда медики очень нужны. Я не могу уйти в самоизоляцию, как некоторые врачи, которые перешли на консультации онлайн или на экстренные вызовы, я их не осуждаю. Это их право. Но для себя решила — я так не могу. Если я могу помочь здесь и сейчас, то буду помогать.

Обычно я дежурю сутки через двое — на самом деле это дурацкий график, потому что первый день я дома просто сплю и ничего не могу делать особо, ну или такая, не в адеквате. А на второй день у меня очень много дел. А потом опять на работу. Надеюсь, у других медсестер есть возможность просто отдыхать эти два дня.

Я уже давно не читала, вот пару дней назад посмотрела фильм «Прочь» про перемещение сознания в другое тело, там в черных безобидных людей перемещали стариков белых — крутой фильм.

Когда я дома, в принципе, ничего я не чувствую такого. Ну, как будто бы ничего не поменялось.

Я стала понимать людей, которые уходят из медицины, я еще туда особо не вошла, только одной ногой. Но периодически бывает такое, когда слышишь неуважение от пациентов. Не все понимают, как это тяжело, и это меня очень сильно злит. Вот у меня на дежурстве мы срочно повезли женщину в реанимацию. Возвращаюсь — уже час ночи, чтобы закончить делать уколы другим пациентам. Захожу в палату, мне говорят — вы видели вообще который час? Это что за неуважение? Стараюсь вежливо объяснить, что не чай пила, я не отдыхать ходила, я все это время работала. И как бы я дошла до вас сейчас, и давайте уже свою руку для укола. Именно молодые пациенты так себя ведут.

Старшее поколение более уважительно относятся к врачам и медсестрам. Хочется больше человечности по отношению к нам.

Сейчас я работаю на одну-полторы ставки. В прошлом году работала на ставку, примерно — 40 тысяч рублей. Там плюс ночные, все такое. Это не голая ставка, голая ставка меньше. Но в Москве это средняя зарплата медсестер. Сейчас сколько будут платить, не знаю. У нас в больнице большинство медсестер и санитарок из Московской, Владимирской области, они ездят аж оттуда, потому что в Москве лучше с зарплатой. У нас в больнице единицы ушли из-за свалившейся ситуации, а медсестры вообще все на местах. Большинство помогает друг другу. С ними приятно работать. А есть те, кто психует. И ты знаешь, что на таких нельзя рассчитывать в трудный момент. Хотя особенно ничего не поменялось.

Я каждый день мечтаю, что, когда пандемия закончится, уеду на Бали. У меня свадьба в августе планировалась. Сейчас все под вопросом. Но главное желание — просто улететь, потому что я очень устала, напряженная работа, просто хочется отдыха.