По трагической для нас случайности или провидению первый «снаряд» попал именно в Вязьму. В этом доме мы работаем семь лет. Сейчас там от нас шестнадцать помощников по уходу и три культорганизатора. Их ставки оплачивает фонд.

Ситуация в Вязьме меняется очень-очень быстро. На 16 апреля в Вяземском доме-интернате 86 человек с положительным тестом. Из них восемь человек с температурой. Всего проживающих 236 человек.

Персонала медицинского и уходового — два врача, одна медсестра, одиннадцать человек помощников по уходу от фонда и три штатные санитарки. Вчера приступил к обязанностям главный областной внештатный инфекционист.

С момента начала вспышки в учреждении четырнадцать человек персонала и семнадцать постояльцев госпитализированы с положительным анализом. Сейчас многие уже в тяжелом состоянии. За это время умерли двое. Один из них имел положительный анализ, второй — нет.

Госпитализируют в смоленскую больницу, это два с половиной часа езды. Или в Вяземскую ЦРБ. Мы вечером попробовали отправить в Смоленск нашу нянечку, чтобы помочь с уходом за лежачими и ослабленными пациентами. Ее не пустили. Каким-то образом придется обеспечить уход в больнице. С этим сложно и в мирное время. Из домов престарелых людей не всегда берут, если нужен уход, а не только операция. Учреждения, когда могли, посылали своих нянечек. Но это мало кто может.

Сейчас мы таким страшным способом набираем опыт, которым необходимо делиться с теми учреждениями, где все это только предстоит.

И армия потом входила, чтобы забирать тела умерших. Но это, конечно, апокалиптическая картина. Однако даже в США еще на 31 марта больше четырехсот учреждений столкнулись с заражением. В штате Массачусетс больше 41 % смертей от COVID-19 приходится на дома престарелых. Это совершенно не значит, конечно, что во всех наших учреждениях будет именно такая статистика. Точных данных, кроме Германии, сейчас найти трудно. Но и по тем сведениям, которые есть, понятно, что у нас не закончится одним Вяземским домом престарелых.

В России более полутора тысяч учреждений только для пожилых людей: дома престарелых, геронтологические отделения в ПНИ и геронтологические центры. Это больше 250 тысяч человек. К ним надо добавить еще молодых ребят-инвалидов, которые живут в ПНИ и в домах престарелых. В России также есть большой сектор частных домов престарелых, данных о количестве живущих там людей нет.

В своих домах живут миллионы пожилых людей и инвалидов, из которых не все получают соцобслуживание. Сейчас есть еще задача найти их, потому что соцработники прежде всего помогают своим, как у нас это бюрократически называется, «получателям услуг». Стало понятно, что «невидимых» людей, нуждающихся в помощи, очень много.

В последнее время СМИ начали говорить о желаемых изменениях в ПНИ, о сопровождаемом проживании. Но пандемия случилась сейчас, а не в том прекрасном завтра, где большая часть молодых людей с психическими расстройствами будут жить в кровных семьях, которым помогает государство и многочисленные НКО. Или в сопровождаемом проживании, когда дома престарелых превратят в небольшие благоустроенные пансионаты с отдельными комнатами.

Ситуация стала бы сильно легче, если бы за последние два месяца, учреждения смогли раздать по домам, приемным семьям и НКО своих постояльцев. В зоне повышенного риска осталось бы гораздо меньше людей. Но этого при всех стараниях лучших людей не случится. Я знаю много регионов, которые задолго до разрешающего письма четырех ведомств попытались это сделать.

Мы опросили директоров, с которыми работаем в рамках пилотного проекта. Это 30 регионов, где есть дома престарелых и ПНИ — почти двести учреждений. И это уже те места, где так или иначе новые подходы принимаются.

Директора говорят: «У нас 450 человек. Обзвонили всех родственников, забрали одного».

Или: «У нас в регионе искали, нет НКО, которые могли бы взять». И так далее. Не знаю, какая будет статистика после окончания эпидемии, но пока знаю только про 30–40 человек, которых забрали. Очень надеюсь, что в результате окажется больше. Но это не сработает прямо сейчас.

Вяземский дом престарелый довольно типичный по количеству проживающих — двести пятьдесят человек, из них сто маломобильных. Совершенно обычная нехватка персонала. У нас по стране в среднем одна нянечка на 25–30 человек.

Последние 2–3 года идет пилотный проект по системе долговременного ухода за пожилыми людьми и инвалидами. За это время появились рекомендации по персоналу — один сотрудник на восемь проживающих. Современные технологии постепенно внедряются в пилотных учреждениях и им «сочувствующих», которые могут себе это позволить.

Но бюджеты дотационных регионов не тянут такие изменения. Смоленская область в пилоте пока не участвует. Поэтому со штатным персоналом, как в среднем по стране. Вяземский дом из относительно старых по постройке. Мы там много лет помогали с ремонтами, благоустройством, снабжением. И нам видно на самом деле, насколько там жизнь стала нормальнее. Но с точки зрения борьбы с вирусом сама планировка не позволяет никак обеспечить меры изоляции. Даже «чистую зону» внутри учреждения сделать не получилось, пришлось палатку военную ставить.

А нетипичность ситуации в Вязьме в том, что рядом есть фонд, который располагает ресурсами. К огромному сожалению, у нас в стране не хватит благотворительных организаций, занимающихся пожилыми и тем более домами престарелых и ПНИ.

Из-за того, что Вязьма первые пару дней воспринималась, да и сейчас воспринимается, увы, как единичный случай, меры принимались сначала «ручные». Если вам надо найти средства защиты для персонала в одно учреждение, точно не надо на уши ставить всю химзащиту страны, федеральный Минтруд. Надо вывести на замену персонал? Надо снабдить средствами дезинфекции? Водой? Средствами связи? Если это все только в Вязьме, можно решить одним фондом.

Обеспечить это в масштабах страны очень трудно. Не хватит персонала, которого и так дефицит. Кто-то будет заболевать, кто-то бояться. В Вязьме четыре ординатора не вошли в учреждение, потому что не было средств индивидуальной защиты.

Одна из наших смен, которую готовили на подмогу, не вошла. Говорю это открыто, потому что все с этим столкнутся. Не надо этого бояться. Не надо порицать людей.

С момента, как мы позвали волонтеров, все время просят поделиться их опытом героической помощи. Но надо понять алгоритм. Когда заболевают штатные сотрудники по уходу, первыми надо вывести на замену других штатных сотрудников. Предварительно их быстро дообучив и поставив рядом с опытными.

Потом надо искать на замену специалистов из других учреждений. В Вязьме так работают два доктора. И только после этого призывать волонтеров. И обязательно сначала надо искать из тех, кто имеет опыт ухода.

И платить всем выше перечисленным надо. Обеспечивать их средствами защиты, кормить. И найти, где им жить и спать вне зараженной зоны. Мужество и отвага, сострадательность этих людей не дают нам права сделать из них «рядовых», которых бросают в бой без подготовки и снаряжения. И волонтерство должно быть оплачиваемое, потому что эти люди на две недели уезжают из дома. Часто от семей, которые тоже надо кормить.

Эти предложения мы брали из своего опыта и из тех предложений, которые присылают нам из регионов, из международного опыта. Не надо думать, что сейчас во всей стране департаменты соцзащиты и учреждения сидят ровно и ничего не делают. По крайней мере, те, с кем мы работаем, искренне переживают за своих подопечных.

Последние дни чаты просто взрываются, все со всеми делятся опытом, задают вопросы. Много разумного, крутого народ придумывает. И мы с благодарностью и радостью на это смотрим. Так, общими усилиями, у нас больше шансов выстоять перед вирусом.