— Как выглядит мир во время чумы, ты описал. А что нас ждет дальше: «Будем стерильны как ангелы или как черти черны»?

— В песне ведь так и поется: «Посмотрим». Я не даю ответ, я просто ставлю вопрос. Пока понятно только, что эпидемия уйдет, а завинченные гайки так и останутся завинченными, никто QR-коды не обнулит. Но, знаешь, я полагаю, что мы на это обречены, цивилизация движется вперед именно таким образом.

Люди в свое время были в ужасе от того, что смогли передвигаться по миру со скоростью больше 30 километров в час. Говорили, что это приведет к краху цивилизации, что человек умирает на скорости большей, чем скачет лошадь. Все были в ужасе от появления радио, телевидения, интернета, а в результате смирялись. Даже с памятником Петру Первому мы смирились, он уже кажется нам симпатичным по сравнению с памятником Калашникову. Слепаков в своей «Вирусной», которая так популярна в ютубе, именно об этом поет.

Уже забыты все негативные коннотации с переписыванием Конституции, с обвалом рубля, все думают только о правильных или неправильных шагах правительства по спасению от заразы и в целом считают их правильными.

Смешно повторять эту путинскую фразу: «Вы что, хотите, как во Франции?» — но она сейчас сама лезет в рот. Я не хочу, как в Италии. Я не хочу, чтобы моя 85-летняя мама заболела и умерла, поэтому прячу ее на даче, где мы сидим всей семьей. И когда я вылезаю в магазин за семечками и пивом, я надеваю маску, надеваю перчатки. Ну, а как? Другого способа я не знаю.

— Чем занимаешься на карантине?

— Тут важно не чем, а как. Мой совет всем — делать все очень медленно, это помогает. Я стал чистить зубы десять минут! Утром мы выходим в центральную комнату и час делаем зарядку. Третьего апреля запустили челендж: отжались от пола по три раза, сняли это на камеру и запостили в соцсети с призывом каждый день увеличивать количество отжиманий на единичку. Таким образом, к 30 апреля, когда, может быть, закончится наше заточение, вся страна сможет отжиматься 30 раз. Согласись, это неплохо.

Несмотря на карантин, продолжаем записывать песни с «Несчастным случаем». Мне ужасно понравилось записываться на смартфон. Ставишь его на селфи-палку, прыгаешь перед ним, поешь.

Они накладывают гитары, клавиши, ударные, и получается развеселая колбасня. Таким способом мы написали «Мир во время чумы», она не такая смешная, как у Слепакова, там достаточно серьезные вопросы я поднимаю. Но сейчас только ленивый не ставит перед собой серьезных вопросов, особенно после того, как президент сказал, что еще месяц надо сидеть и разглядывать свой пупок, пока вокруг него не появится сияние.

— Какие планы у тебя отменились из-за короноавируса?

— Мы должны были поехать с концертами по Сибири и Уралу. Должны были сыграть концерт в «Главклубе» под названием «36,6», потому что нам исполнилось 36 лет и 6 месяцев. Все это, естественно, пошло псу под хвост. Накрылся медным тазом спектакль «В городе Лжедмитрове». Этот перерыв может убить его финансово, потому что мы должны продолжать платить за хранение декораций и вообще за все. Никто не вернет деньги, потраченные на рекламу. Чтобы сыграть спектакли в марте и апреле, мы вбухали почти миллион рублей. Для нас это критическая сумма. Ну, поживем — увидим, может быть, как-то и вырулим. Во всяком случае пока никто не выбрасывает костюмы и декорации.

— Твоя благотворительная деятельность тоже, естественно, заморожена?

— А вот тут нет. Как ни странно она стала только активней. Каждый день я принимаю участие в онлайн-концертах и трансляциях для фондов, с которыми работаю.

Фонд «Дети наши», который заботится о беспризорниках, на каждом нашем концерте собирал по 100—200 тысяч рублей, за что я бесконечно благодарен нашим зрителям: они покупали билет за 2 тысячи, а потом 3 тысячи жертвовали фонду. Сейчас все накрылось, а у детей-то те же самые проблемы, их никто не вылечил и не обеспечил за это время.

Ну и надо понимать, что люди, как правило, жертвуют излишки, а сейчас многим просто жить не на что. Поток иссяк не столько потому, что отменились концерты, а потому что людям сейчас нечего жертвовать. Им еще как минимум месяц сидеть без работы, они эти деньги на своих детей будут тратить, а не отдавать чужим. И это можно понять, никто в этой ситуации никого не осуждает. Поэтому я пою и пляшу как заведенный, у меня такого количества концертов, как сейчас, не было никогда.

— Музыканты вообще сейчас очень активны в сети. Активность удвоилась, утроилась. Раньше такого не было даже близко.

— Да, мои более молодые и продвинутые коллеги работали с соцсетями, а я на это забивал, потому что мне 53 года, мы 36 лет играем, ну какие нахер онлайны, и так все хорошо. А сейчас все зашевелились, как будто скипидар плеснули на задницу. Когда шоу-бизнес очнется после карантина, ему это явно пойдет на пользу.

Безумно сложный жанр — все эти онлайны. Общаешься с камерой, а не с людьми, не слышишь аплодисментов в конце песни. Сидишь перед собственным телефоном и делаешь вид, что перед тобой зал. Причем надо, чтобы ты не угасал, а накручивал себя, как будто тебе все кричат: «Давай, да, да, да!» — а ты все слышишь, всех видишь. Дикое ощущение, когда заканчиваешь песню — па-ра-па-ра-па-эй-о! — и оказываешься снова в своей комнате. Закончил, тут-то и надо, чтобы была обратная реакция, фидбэк, а его нету. Но это мелочи по сравнению с тем, что происходит в мире, небольшие неудобства, не более.

— И еще про шоу-бизнес. Обычно артисты выпускают новые песни и альбомы, чтобы рекламировать концерт или тур. Но туров-то нет. Так что это благотворительность в чистом виде.

— Да, мы сейчас выпускаем песни, просто чтобы поддержать тонус у себя и у слушателей. Мы не взыскуем монетизации. Я понимаю прекрасно, что мне никто не заплатит за то, что я буду делать в течение ближайшего месяца, но, тем не менее, мы собираемся раз в три дня выкладывать новые песни. Потому что мне это нужно, это заложено в природе артиста. Хочется доказывать, что мы живы, что мы вернемся, что мы по-прежнему в форме.

— Ты веришь, что в карантине люди напишут гениальные песни, романы, стихи?

— Нет, если автор не Пушкин. После — да. После того, как отпустит, когда выйдем из изоляции. Должно пройти время, надо отойти от событий на какое-то расстояние, чтобы осмыслить их по-настоящему глубоко. Почитай статью Маяковского «Как делать стихи». Он писал, что пока ты внутри ситуации, ты не напишешь о ней хорошо — так, чтобы это заставило читателя хохотать или рыдать. Нужно остыть, осмыслить, и тогда сможешь это выразить так, чтобы было интересно аудитории. А пока это интересно исключительно нам — как мы переживаем свое заключение. Но это не значит, что не надо пытаться. Надо.