Вечером 3 апреля патриарх Кирилл взял в своей домовой церкви в Чистом переулке икону Божией Матери «Умиление», поместил ее в большой мерседес класса люкс и в сопровождении девяти автомобилей охраны с мигалками отправился объезжать Москву по МКАДу. Зрителям православных телеканалов «Спас» и «Союз» в течение двух часов показывали в прямом эфире внешний вид этого мерседеса, призывая молиться вместе с патриархом.
В истории России были прецеденты крестных ходов вокруг столицы во время опасностей, в том числе и «моровых поветрий». Но традиционно покровительницей Москвы в таких ситуациях считалась Владимирская икона, ныне пребывающая в Третьяковской галерее. Популярная в последние годы мифология о чудесном спасении Москвы осенью 1941-го гласит, что по приказу Сталина тогда город облетела на самолете Казанская икона. Ее чудотворный список находится в Елоховском соборе, куда, собственно, и направился патриарх после своего объезда «старой» Москвы.
В том, что на сей раз избрали «Умиление», аналитики усмотрели «политический знак», как ни дико это прозвучит в нынешних условиях. Дело в том, что эта икона находилась в келье преподобного Серафима Саровского и почитается как покровительница основанного им Дивеевского монастыря в Нижегородской области. А одним из главных финансовых попечителей Дивеевского монастыря в последние годы был премьер-министр Михаил Мишустин, который возглавляет неформальный «Дивеевский клуб», объединяющий ряд высших российских чиновников и крупных бизнесменов. Это закрытое православное сообщество чем-то подобно более широко известному «Афонскому клубу», в который входят Георгий Полтавченко и Александр Беглов.
Выглядит так, что, выбрав дивеевскую икону вместо московских, патриарх послал некий «политический сигнал» мэру Москвы и премьеру России.
Ведь позиция последнего относительно карантинных мер звучит гораздо мягче, а Московская патриархия весьма опасается, что московских прихожан могут «не пустить» в храмы на Пасху.
Еще неделю назад патриарх категорически отвергал право властей ограничивать посещение храмов во время фактического карантина. Патриархия заявляла, что такое ограничение возможно лишь в том случае, если перестанет ходить общественный транспорт и закроются магазины. Храмы предлагалось приравнять к «структурам жизнеобеспечения». 27 марта по прямому распоряжению Кирилла правовое управление патриархии назвало антиконституционным распоряжение губернатора Петербурга о прекращении свободного доступа в храмы.
Но уже 29 марта патриарх развернулся на 180 градусов и призвал свою паству «уйти в пустыню» своих жилищ,
последовав примеру древней подвижницы Марии Египетской, и перестать посещать храмы. Он намекнул, что делает это против своей воли, потому что «51 год я проповедовал обратное». 3 апреля Кирилл закрепил призыв в особом послании епископату, духовенству, монашествующим и мирянам епархий на территории РФ.
Кто такая Мария Египетская и к чему побуждает ее пример? Она вела распутный образ жизни в Александрии — самом богатом городе Египта — и один раз отправилась в Иерусалим с целью «сексуального обслуживания» паломников на борту корабля. Покаяние Марии произошло в тот момент, когда какая-то невидимая сила не пустила ее в храм Гроба Господня. Тогда она дала обет уйти из мира и направиться туда, куда ей укажет Богородица. Таким место оказалась безжизненная заиорданская пустыня, где Мария в полном одиночестве, питаясь корешками и сухими травами, провела 47 лет.
Жесткие меры московских властей, которые, впрочем, на практике постепенно смягчаются, привели к всплеску апокалиптических настроений среди православных.
Соцсети наполнились призывами ни в коем случае не брать QR-коды, которые планировалось ввести в качестве пропусков на каждый выход из дома. Духовники некоторых монастырей напомнили о предсказании из 13-й главы Апокалипсиса, что в последние времена «никому нельзя будет ни покупать, ни продавать, кроме того, кто имеет это начертание». Московская патриархия, учитывая настроения значительной части своей паствы, в свое время даже добилась отмены программ тотальной цифровой идентификации граждан с заменой бумажных паспортов электронными, а многие православные обрабатывают паспорта в микроволновых печах, чтобы «нейтрализовать» действие вмонтированного в документы чипа. Другое апокалиптическое знамение видят в недоступности храмов в режиме самоизоляции. Тут обычно напоминают пророчество преподобного Лаврентия Черниговского, который говорил, что после эпохи атеистических гонений «все храмы будут в величайшем благолепии, как никогда, а ходить в те храмы нельзя будет».
Епархиальные управления в разных регионах России издают циркуляры, в которых намекают на свое несогласие с ограничительными мерами и на вынужденный характер подчинения им. Например, в Краснодарском крае, где введен один из самых строгих в России режимов, митрополит Исидор написал настоятелям, что епархия вынуждена смириться «в условиях отказа властей внести в список исключений посещение храмов». Церковные старожилы вспоминают ограничения, наложенные на церковь во время эпидемии холеры 1970 г. «безбожными» властями: доступ в храмы был открыт, но запрещалось прикладываться к иконам, раздавать освященную воду, а кое-где — и причащаться. Напоминают также, как в 1830-е годы во время эпидемии холеры митрополит Филарет, ныне прославленный в лике святых, не выполнил предписание самого императора Николая I и провел массовый крестный ход в Москве.
На следующий год, когда была новая вспышка холеры, император уступил и сам приехал на крестный ход в Москву.
Нынешняя Московская патриархия не помышляет о такой фронде — дело ограничивается лишь объездами, а чаще — облетами городов и регионов с мощами и чудотворными иконами. Эти довольно затратные мероприятия сопровождаются массовым сокращением церковного персонала. В этом плане РПЦ не отличается от предприятий малого и среднего бизнеса, которым не на что содержать сотрудников в условиях карантина. Например, митрополит Кемеровский и Прокопьевский Аристарх (Смирнов) распорядился «принять меры по оптимизации штата тружеников».
А учитывая, что большинство церковных работников трудилось вообще «без оформления», получая гонорары неучтенным налом (в храмах ведь нет кассовых аппаратов), который теперь перестал поступать, такая
«оптимизация» может коснуться 70% церковного персонала.
Очень эффектно на общем фоне смотрится митрополит Псковский Тихон (Шевкунов): он освободил все приходы от епархиальных взносов и предложил им медицинские маски и дезинфицирующие средства по себестоимости. Кстати, по числу просмотров в YouTube «противовирусная» проповедь Тихона значительно обошла патриаршую.
Считается, что «Пасха за закрытыми дверями» нанесет непоправимый ущерб церковной экономике, две трети доходной части которой собиралось в околопасхальный период. Отчасти это так, но нужно иметь в виду, что
при Кирилле церковная экономика — на уровне чуть выше приходского — гораздо больше зависела от бюджетных вливаний и помощи крупных спонсоров, нежели от пожертвований рядовых прихожан.
Именно здесь по ней будет нанесен основной удар. Российская экономика долго и тяжело будет восстанавливаться после месяца простоя, и не то что региональные, но и федеральный бюджеты не смогут больше поддерживать балласт в виде разного рода «программ строительства храмов шаговой доступности» и многомиллиардных проектов «монастырских комплексов».
Слова Путина о том, что нерабочие дни могут быть сокращены в случае благоприятной эпидемиологической ситуации, были восприняты в церкви как «тест для патриарха». Если он найдет некие «религиозные средства», чтобы повлиять на «губительное поветрие», то получит всенародное празднование Пасхи, а если нет — то нет. Но церковный народ воспримет закрытые храмы как знак свыше — такого ведь не было за всю 1000-летнюю историю русского христианства: ни в 1937 году, ни во время войны. Протоиерей Андрей Ткачев, бежавший от «хунты Порошенко» из Киева в Москву и признанный здесь «любимым проповедником» патриарха, так обобщил соборную реакцию московского духовенства:
«Если вдруг будет Пасха по домам, а я не исключаю такой возможности, то это будет означать, что мы все разрушили. Разрушили, по крайней мере, на том уровне, что мы из страха смерти отказались по-настоящему веровать в Победителя смерти».
Московская патриархия вполне обоснованно опасается не восстановить после такого удара прежнего числа прихожан, которое и так сокращалось все последние годы. Может полностью рухнуть и «бизнес на святынях» — в виде разного рода «гастролей» мощей, паломничеств к чудотворным иконам и торговли «святыньками» типа «землицы с канавки Божией Матери» или «водицы из источника преподобного Серафима». Весь этот бизнес был построен на вере в «автоматическое» действие святынь на организм человека и по сути являлся альтернативой серьезной христианской вере, требующей перемены всей своей жизни, моральных норм и правил поведения. После опыта «харизматической беспомощности» РПЦ периода эпидемии новые призывы «приходить исцеляться и не забывать о пожертвованиях» будут звучать куда менее убедительно, чем до этого опыта.
Как на вызовы пандемии отвечают другие поместные православные церкви?
2 апреля синод Элладской церкви (Греция) принял решение служить Пасху при закрытых дверях, а всенародную торжественную службу перенести на отдание этого праздника — 26 мая, в надежде, что к этому времени карантин будет снят. Грузинский патриарх Илия II пытается найти компромисс с властями своей страны, призывая служить на Пасху под открытым небом и с соблюдением социальной дистанции. Украинская церковь Московского патриархата пытается, насколько это возможно, оспаривать запреты властей, но там это носит больше политический характер, связанный с межконфессиональной конкуренцией, обострившейся в годы правления Петра Порошенко. Закрыты главные святыни православного мира — Святая гора Афон, где уже выявлены инфицированные монахи, и храм Гроба Господня в Иерусалиме. Похоже, что Иерусалимский патриархат договорился с властями Израиля о совершении церемонии возжжения Благодатного огня на Пасху этого года — но в закрытом храме с участием лишь нескольких представителей других поместных церквей.Конечно, такая картинка сильно подорвет пропаганду прошлых лет о том, что Благодатный огонь ниспосылается непосредственно с неба,
***
Испытание коронавирусом оказалось беспрецедентным для большинства религиозных конфессий. Поэтому вполне объяснимы их растерянность и недоумение. Пока можно лишь утверждать, что православие не выйдет из этого испытания прежним: подобное «божественное вмешательство» положит конец многим суевериями, наросшим вокруг христианской веры, поколеблет кощунственный «бизнес на благодати» и поможет РПЦ вернуться в сферу собственно религии и социального служения.
