В военкомате я была два года назад. Медицинские документы моего сына по причинам непреодолимой и типичной для России силы были в этом ведомстве где-то не то чтобы утеряны, а просто канули в неизвестном направлении. После короткой и аргументированной беседы с сотрудницей военкомата в военкоматской «регистратуре», впрочем, были быстро найдены после того, как другая регистраторша окликнула мою: «Вер, да ты в тех стопках под столом посмотри…».
Так я познакомилась с реалиями ведомства, которое рассчитывало, невзирая на титановые штифты в колене у моего призывного возраста сына, поставить его в строй.
Непродолжительного хождения по кабинетам, общения с сотрудницами военкомата и сидения на дерматиновом стульчике у кабинета № 17 мне с лихвой хватило, чтобы понять — более советского во всех смыслах учреждения, законсервированного в реалиях 1985 года, к примеру, еще поискать надо.
Никаких электронных дел, никаких внятных алгоритмов прохождения медкомиссий, никаких наглядных пособий с ответами на типичные вопросы — лишь очереди в коридорах из растерянных и уткнувшихся в гаджеты мальчиков, да голос из приоткрытой двери: «Энурезом, я спрашиваю, в детстве страдал?».
Нет у меня ни малейших сомнений в том, что сотни российских военкоматов на просторах необъятной Родины устроены как-то по-иному, чем этот районный столичный. Что в условиях внезапной и жесткой мобилизации карантина их сотрудники внезапно мобилизуются и за пару недель отстроят неуязвимый для коронавируса алгоритм призыва.
Нету таких алгоритмов, кроме мантры «Сидим дома!».
Однако Министерство обороны планов не поменяло. Лишь сообщило официально, что в призывных комиссиях введены повышенные меры безопасности. В частности, составлен специальный график посещения военкоматов, чтобы избежать массового скопления новобранцев.
Кроме того, персонал призывных пунктов якобы обеспечен всеми необходимыми средствами защиты: в зданиях появились тест-системы, бактерицидные облучатели и бесконтактные термометры. Люди с повышенной температурой или иными признаками респираторного заболевания не смогут попасть в призывные пункты. При этом те, кто имеет право на отсрочку или освобождение от воинской службы, будут приниматься отдельно.
Вам все понятно? Мне тоже. Даже с безупречными мерами предосторожности призывнику, чтобы элементарно добраться до военкомата, нужно будет сесть в метро или на автобус, доехать до точки, столкнуться у порога с несколькими десятками таких же призывников, как он. И, стоя во дворике (а на изоляцию и дезинфекцию двориков военкоматов распоряжения не приходило), обсудить что за бардак вокруг и поржать молодым и дурным по молодости гоготом по поводу происходящего вокруг дурдома.
Через полдня этот без трех недель новобранец вернется домой и принесет контакты с двумя десятками человек. Как минимум.
Степени рисков этого социального эксперимента уже посчитаны десятками экспертов-математиков, главный аргумент которых обозначается термином «рост заражения по экспоненте».
А далее — сборы, поездка к месту службы, размещение в казармах. Правда, обещают мерить три раза в день температуру и держать по прибытии в карантине две недели. Вопрос один: в казарменной самоизоляции, все 135 тысяч человек весеннего призыва?
Вероника Марченко, председатель правления фонда «Право матери» считает эти решения не просто нелогичными, но и глубоко аморальными: «Министерство обороны могло спокойно отложить призыв, например, до 15 апреля, но вместо этого, оно зачем-то продемонстрировало в очередной раз свое наплевательское отношение к призывникам, хотя в этом, по-моему, уже никто и так не сомневается. С учетом отношения в армии к больным ребятам как к "косильщикам" можно ожидать самого ужасного развития событий, если коронавирус реально придет в вооруженные силы. Никакими позитивными данными о низовой армейской медицине мы, увы, не располагаем. Напротив, смертность от заболеваний в армии держит постоянный процент причин гибели наших мальчиков из числа тех, чьи родители обращаются за бесплатной юридической помощью в фонд "Право матери". Мы считаем, что весенний призыв-2020 должен быть, безусловно, "отодвинут", по крайней мере, на срок, равный ограничению работы российских судов. Это связано также и с лишением возможности призывников обжаловать незаконный призыв, если в период с 1 по 10 апреля суды не будут работать, а призыв будет осуществляться».
И вертится неизбывно в голове окуджавское «До свидания мальчики, мальчики. Постарайтесь вернуться назад»…
