По мнению Всемирной организация здравоохранения (отчет от 24 марта), в случае проникновения за решетку COVID-19 может распространиться молниеносно (в условиях большой скученности людей и невозможности достаточного соблюдения гигиенических норм) и поразить до 100 % заключенных.

На момент понедельника, 30 марта, некоторые российские СИЗО продолжают пропускать следователей и адвокатов. Причем даже в тех случаях, когда необходимости в срочных следственных действиях нет. Следователям не хочется приостанавливать ознакомление подследственных с материалами дела. И никакой вирус Следственный комитет не пугает. Например, краснодарский адвокат Алексей Аванесян, попросивший в воскресенье, 29 марта, из-за карантина перенести понедельничный допрос своего подзащитного, получил следующий ответ от следователя: «В УПК нет понятия «карантин». На нас он не распространяется. Жду завтра».

Потерпеть не могут и столичные следователи. Так, в Москве, где с понедельника введена всеобщая самоизоляция, по-прежнему стоят очереди из адвокатов и следователей у СИЗО «Лефортово».

«Лефортово» сейчас полностью забито адвокатами и следователями», — рассказала «Новой» утром в понедельник, 30 марта, адвокат одного из находящихся под стражей в этом СИЗО. — Нам названивают следователи и заставляют приходить на ознакомление с материалами дела. Дай бог, конечно, если следователи и адвокаты не успели еще заразиться на воле, но кто из них даст гарантию и точно скажет правду? Если так продолжится дальше, то люди с воли могут перезаражать кучу заключенных. На фига тогда вводить в Москве карантин, если СИЗО его не соблюдает? Мы-то на свободе еще можем вылечиться, а как наши клиенты в СИЗО получат срочную помощь?»

Что касается сотрудников «Лефортово», то внутри они сами, по свидетельству очевидцев, ходят без масок.

В других столичных изоляторах — 99/1 и «Матросской тишине» — видимых очередей сегодня нет. Еще в пятницу адвокаты и следователи могли пройти внутрь, имея маску, бахилы, перчатки, после измерения температуры и подписания бумаги, что не больны коронавирусом. «Сами сотрудники изоляторов ходят внутри без масок, бахил и перчаток, — рассказал «Новой» на условиях анонимности другой адвокат. — И, что странно, эти сотрудники приходят в СИЗО с улицы, непосредственно контактируют с подследственными, но не предпринимают никаких мер, чтобы обезопасить себя и заключенных. Как рассказывают наши клиенты, их камеры не дезинфицируют. Хлоркой силами зеков моют только полы в коридорах».

«Я из Екатеринбурга, мой сын отбывает наказание в ИК Свердловской области, имеет ряд серьезных хронических заболеваний. Но у него в ИК никаких решительных мер не предпринимается. Хотя по всей России готовятся к чрезвычайной ситуации. Информация доступна онлайн. Но есть же еще пенитенциарная система, про которую никто не говорит! Как будто там нет людей и не нужно принимать аналогичные меры, — это пишет в «Новую» Наталья Буракова, одна из тысячи мам, которая сейчас пытается достучаться до властей. — Сын говорит, что никаких мероприятий не проводят. На сайте ФСИН есть информация об усилении мер борьбы с вирусом, но она не вызывает доверия. Несмотря на всю закрытость ведомства ФСИН, территориальным учреждениям необходимо показывать, что именно они делают, чтобы на сайте колоний ежедневно были отчеты о проделанных действиях, а не сухие популистские отписки. При режиме ЧС текущее неоказание медпомощи приведет к катастрофическим последствиям».

В почте «Новой» несколько десятков подобных писем.

По коротким официальным сообщениям ФСИН, опубликованным на сайте ведомства, в российских исправительных учреждениях заболевших коронавирусной инфекцией нет. При этом ФСИН не уточняет, что у нее нет возможности проводить тесты на коронавирус, — анализы не делают даже заключенным с выраженными симптомами инфекции. Так, фигурант «московского дела» Егор Лесных, находящийся в СИЗО «Водник», почти две недели страдал от кашля и повышенной температуры. Его адвокат требовал сделать анализ на коронавирус. Сначала во ФСИН пообещали протестировать Лесных в СИЗО «Матросская тишина», затем сказали, что такой возможности нет вообще.

Основные вопросы, которые сейчас интересуют родных и адвокатов заключенных:

• какие практические меры приняты ФСИН России для соблюдения рекомендаций по профилактике, диагностике и лечению COVID-19 в исправительных учреждениях;
• закупил ли ФСИН России и/или его территориальные учреждения аппараты для искусственной вентиляции легких (ИВЛ) для лечения заключенных? Если да — то в каких объемах;
• закупил ли ФСИН лекарственные препараты, перечень которых изложен в рекомендациях по профилактике, диагностике и лечению COVID-19 Минздрава РФ;
• при отсутствии в распоряжении ФСИН России ИВЛ для лечения заключенных организовано ли направление осужденных для лечения в гражданские больницы, где такие аппараты имеются? Приняты ли во ФСИН России такие локальные документы;
• приняты ли во ФСИН России срочные меры для предупреждения «разгула COVID-19 в местах заключения» и какие из мер, рекомендованных Верховным комиссаром ООН по правам человека, реализованы;
• кто из должностных лиц ФСИН России несет персональную ответственность за принятие срочных мер для предупреждения распространения COVID-19 в местах заключения.

В Европе, Америке и Азии власти в последний месяц усиленно освобождают лиц, находящихся под стражей. Объявляют массовые амнистии, издают указы об освобождении раньше срока осужденных по ненасильственным статьям. В России вопрос про заключенных властями пока не был поднят ни разу. А запланированная уже давно амнистия в честь 75-летия Победы, как говорят правозащитники, наоборот, скорее всего, будет отменена.

24 марта ВОЗ опубликовала документ «Готовность, профилактика и контроль COVID-19 в тюрьмах и в других местах содержания под стражей». ВОЗ отмечает: «На всех этапах отправления уголовного правосудия следует уделять больше внимания применению мер, не связанных с тюремным заключением, в том числе в досудебный период, на судебном процессе и на этапе вынесения приговора. В случаях, когда подсудимый не представляет опасности, приоритет должен быть отдан мерам, не связанным с тюремным заключением (…) Пожилые люди, а также те, кто имеет медицинские проблемы, связанные с высоким давлением, проблемы с сердцем или диабет, являются наиболее уязвимой группой для развития заболевания».

«экономическим» — предпринимателям, а также юристам и гражданским активистам, хотя по их статьям легко могли бы оставить их под домашним арестом или отпустить под залог.

Только продлевают теперь аресты суды без публики и журналистов (на открытые заседания проход зрителям временно запрещен — карантин). Так, на прошлой неделе буднично продлили арест находящимся уже два года в СИЗО братьям Магомедовым. Продлили арест экс-министру открытого правительства Михаилу Абызову и фигурантам его дела.

Также буднично суд в Петрозаводске оставил в СИЗО 64-летнего историка Юрия Дмитриева, находящегося в заключении последние три года. В феврале Дмитриев перенес тяжелую простуду, после которой до сих пор очень слаб.

Гагаринский суд Москвы на днях отклонил ходатайство адвоката Дмитрия Сотникова, который просил отпустить своего клиента под домашний арест именно в связи с угрозой заражения в СИЗО коронавирусом. Судья отказал, мотивируя тем, что «указанный довод построен на предположении».

Басманный суд и Мосгорсуд не отпускают под залог или домашний арест четырех фигурантов «дела “Аэрофлота”» (статья «мошенничество»), двое из которых женщины. Даже потерпевший и прокуратура просили освободить их всех из СИЗО, но московские суды неумолимы.

Один из фигурантов «дела “Аэрофлота”» передал письмо в редакцию «Новой». Юрист, 37 лет, представлял интересы авиакомпании в уголовных, гражданских и арбитражных процессах. C октября 2019-го — в московском СИЗО № 5. Юриста зовут Александр Сливко, вместе с ним «Аэрофлот» в судах представляла юрист Дина Кибец. Следствие вдруг принялось считать размер их гонораров и назвало договоры между ними и авиакомпанией липой. Мол, реальную работу выполнял юридический департамент «Аэрофлота», а привлеченные адвокаты лишь служили инструментом для вывода из компании денег. Помимо Кибец и Сливко, в СИЗО находятся заместитель гендиректора «Аэрофлота» по правовым и имущественным вопросам Владимир Александров и бывший руководитель юридического департамента авиаперевозчика Татьяна Давыдова.

Оперативное сопровождение дела ведет ФСБ. Сотрудники этой службы то и дело наведываются сейчас в СИЗО к юристу Сливко. Ведут беседы, в ходе которых, если верить юристу, предлагают ему признать вину и дать показания на руководство авиаперевозчика. Сливко не соглашается. Его переводят из камеры в камеру и вселяют сокамерников, которые тоже уговаривают его признать вину. Юрист серьезно опасается за свою жизнь. Вот лишь несколько выдержек из его письма в «Новую»:

«Оперативники регулярно посещают меня и требуют оговорить самого себя и иных фигурантов этого дела, ссылаясь на то, что, несмотря на мою позицию о невиновности, суд вынесет в отношении меня максимально жестокий приговор <…> От меня требуют, чтобы я не только заявил, что совершил мошенничество, но и дал ложные показания в отношении вообще не знакомых мне высших руководителей «Аэрофлота», Росавиации и Министерства транспорта РФ, ссылаясь на то, что данные лица якобы «засиделись на своем месте». В целях склонения меня к самооговору и оговору других лиц в СИЗО-5 УФСИН России по г. Москве я безо всяких оснований переведен в пять камер, каждая из которых была хуже предыдущей. При этом я неоднократно подвергался моральному и физическому воздействию со стороны сокамерников, прессингу, прямому давлению с требованием сотрудничества со следствием. <…> Если такие методы применяются ко мне, адвокату, человеку с высшим юридическим образованием, то до чего же эти люди могут дойти при обращении с обычными обвиняемыми, не знающими, как защитить свои права?»

По-прежнему держат под стражей в колонии Константина Котова, чей приговор в 4 года колонии (за неоднократный выход на мирные митинги) был отменен еще в начале марта, а дело отправлено на пересмотр. Но меру пресечения Котову, человеку для общества не опасному, женатому, имеющему в Москве двух пожилых родителей (которым сейчас нельзя выходить из дома), второй кассационный суд решил оставить прежней - колония. Хотя легко мог (приговор после пересмотра ведь не вступил в силу) отпустить домой, наложив запрет определенных действий или запрет покидать Москву.

Не отпустил суд к пожилой матери и другого фигуранта «московского дела» — Евгения Коваленко, получившего 3,5 года колонии за бросок урны в полицейского. Его адвокат Мансур Гильманов просил Клинцовский горсуд Брянской области (там отбывает наказание осужденный) об отсрочке исполнения приговора в связи с тем, что одинокая 65-летняя мать Коваленко вынуждена находиться в самоизоляции в Подмосковье. В самой Брянской области сейчас из-за эпидемии введен введен режим повышенной готовности.

Из-за вируса пока не назначена дата апелляция по делу «Сети» (организация, признанная террориcтической и запрещенная в России). Приговоренные к срокам от 6 до 18 лет колонии фигуранты находятся в СИЗО Пензы, в СИЗО карантин. Двое из них ранее заболели в СИЗО туберкулезом.

В подвешенном состоянии оказались фигуранты дела «Нового величия», которых обвиняют в создании экстремистского сообщества. Запланированные в Люблинском суде Москвы на конец марта прения сторон из-за болезни судьи перенесены на середину апреля. О том, что сейчас могут заболеть находяшиеся под стражей Руслан Костыленков, Вячеслав Крюков, Петр Карамзин и Дмитрий Полетаев (остальные трое фигурантов под домашним арестом), никто как-то не думает. Несмотря на все просьбы и ходатайства, им то и дело продлевают арест. Напомним, Костыленков и Крюков осенью прошлого года попытались вскрыть себе вены прямо в зале суда после отказа судьи изменить им меру пресечения. Теперь они участвуют в процессе со скованными руками в наручниках.