— Мы находимся в ситуации, когда под стражей содержится человек, чей приговор не вступил в законную силу в связи с отменой, это москвич, до ареста отлично трудоустроенный, женатый, не судимый, обвинявшийся в ненасильственном преступлении средней тяжести. Каждого из перечисленных пунктов в отдельности уже хватает для избрания любой другой меры пресечения, не связанной с ограничением его свободы.

— Например какой?

— Ну, допустим, можно наложить запрет на совершение определенных действий в интернете, суд может обязать Котова не покидать Москву — в общем, тут есть разные варианты, хотя мы, все пятнадцать адвокатов Котова, считали и продолжаем считать, что он невиновен и должен быть немедленно освобожден!

— Сейчас добавился еще один фактор — коронавирус.

— Вот именно. У Котова — двое пожилых родителей, не очень здоровых. После указа мэра Москвы они по возрасту не могут выходить на улицу. Кто должен им помогать? Все уважаемые международные организации, включая ООН, призывают правительства разных стран немедленно освободить как можно больше людей, особенно тех, кто признан виновным в ненасильственных преступлениях. А Котов, не признанный виновным, сидит, и наши ходатайства по этому поводу никто не рассматривает.

— Как это может быть, не понимаю? Ведь 18 марта президиум Верховного суда РФ и президиум Совета судей РФ приняли постановление, обязательное для исполнения всеми судами России. В документе говорится, что в связи с угрозой распространения коронавирусной инфекции суды должны рассматривать ТОЛЬКО категории дел безотлагательного характера, и первыми в постановлении названы именно дела о мерах пресечения.

— Должна вам сказать, что мы, адвокаты Котова, с большим пониманием отнеслись к переносу рассмотрения его дела на более поздний срок в связи с закрытием судов. Мы считаем, что суд над Котовым должен быть максимально открытым и гласным, с публикой и прессой, кроме того, у нас только свидетелей по этому делу больше двадцати. Поэтому мы прекрасно понимаем опасность заражения, и никто не против предпринимаемых карантинных мер. Но мы уверены, что мера пресечения должна рассматриваться отдельно, как того и требует закон и подтверждает постановление президиума Верховного суда, а пандемия коронавируса — дополнительное основание для освобождения Кости из-под стражи.

— Вы подавали ходатайства в Мосгорсуд о назначении заседания по мере пресечения?

— Конечно. Два ходатайства — 17 и 25 марта — и одну жалобу на имя председателя Мосгорсуда Ольги Егоровой. Пока что наши обращения и просьбы к суду рассмотреть этот вопрос незамедлительно разбиваются о полнейшее молчание. Возможности прийти в Мосгорсуд сейчас нет. Мы общаемся электронно или по телефону, а там отвечают технические сотрудники, примерно так: ваше ходатайство получено, приобщено. И ничего не происходит. О движении жалобы на имя председателя Мосгорсуда нам вообще ничего неизвестно. Какая уж тут безотлагательность…

— В общем, классическое — ваш звонок очень важен для нас. И длинные гудки без ответа…

— Так и есть. И никакие доводы на необходимость и законность немедленного рассмотрения не действуют.

— Получается, Мосгорсуд своим бездействием и молчанием увеличивает степень опасности для жизни и здоровья не только Константина Котова, но и его ни в чем не виноватых родителей?

— Именно так и получается. Процитирую наше ходатайство: «Барак исправительного учреждения, в котором в настоящее время содержится Котов К.А., является потенциальным очагом быстрого распространения вируса как место скопления большого количества людей с ослабленным иммунитетом (Котов К.А. содержится в отряде инвалидов)». Повторю еще раз: Котов — классический кейс, когда нет никаких оснований не освобождать из-под стражи и никаких оснований этот кейс не рассмотреть.