«Несогласованная акция» против радиации

—Я подозреваю, что, пока люди будут дома на самоизоляции сидеть, можно под шумок с радиацией как раз разобраться, — рассказывает жительница Каширского района Москвы Дарья, она в медицинской маске, как и многие здесь. — Но люди правильно говорят, что если вирус такой — сегодня есть, а завтра его нет, — то радиация долго распространяется и везде.

У выхода со станции Москворечье как минимум шесть полицейских автобусов и один автозак. Сколько самих сотрудников полиции, посчитать непросто, потому как многие сидят внутри автобусов, но снаружи, по подсчетам корреспондентов «Новой», их около 60. В громкоговоритель слышно знакомое: «Уважаемые граждане! Ваша акция не согласована. Не мешайте проходу граждан».

Хотя, по сути, акции у холма нет, жителей заметно меньше, чем полицейских, и они только с любопытством наблюдают за силовиками. Говорят, что такое количество полиции необычно, даже несмотря на то, что протест местных жителей продолжается с начала 2019 года. А в июле на согласованный митинг против строительства хорды у платформы Москворечье вышло более 600 человек.

— Так, ну вы же вроде умная женщина, чего вы не понимаете? — отчитывает местную жительницу сотрудник полиции в теплой шапке.

— Я не понимаю, почему здесь столько полиции. Почему вы объявляете, что акция незаконна?

За оцеплением стоит пыльная темно-зеленая «газель», в которой сидят трое местных жителей. К ним нельзя попасть, даже предъявив пресс-карту. Полицейские только отрезают: «Здесь проходит несогласованная акция, и вам туда нельзя».

Под «несогласованной акцией» в данном случае подразумевалось нахождение людей в машине. Это круглосуточное дежурство: активисты сменяют друг друга вот уже несколько месяцев. 17 марта «газель» окружили силовики в масках и шлемах, приехал эвакуатор. Люди дали клич в соцсетях, и на просьбу о помощи, по оценкам очевидцев, буквально за полчаса собралось от 200 до 500 местных жителей.

Общими усилиями они смогли защитить «газель» с активистами от эвакуации — люди сами встали на эвакуатор и отказывались слезть оттуда, даже несмотря на то, что омоновцы пытались спустить, а иногда столкнуть залезающих наверх вниз.

На следующее утро местные жительницы Елена Агеева и Тамара Копничева получили неожиданные повестки: о явке на допрос в качестве свидетелей по уголовному делу о порче датчика «Радона».

Ликвидация могильника

— Это я знаю, что тут было, мне уже много лет, и моя семья живет в этом районе в пятом поколении, а вот эти офисы, — пенсионерка Наталья показывает на стеклянное здание завода, — они же не знают, что тут было в 60-х годах.

О том, что было в этом месте, рассказано даже на сайте мэра Москвы Сергея Собянина.

«В случае с ЮВХ [Юго-Восточной хордой] мы столкнулись с уникальной, из ряда вон выходящей проблемой — радиоактивными отходами, которые в 50–60-е годы Московский завод полиметаллов складировал на своем заднем дворе. Позднее эта загрязненная территория была возвращена городу […] На склоне Москвы-реки, за территорией завода полиметаллов действительно имеются пятна радиоактивного заражения, доставшиеся по наследству от деятельности завода еще в советские времена».

Мэр сообщил, что правительство города заключило контракт с ФГУП «Радон» о реализации полномасштабной программы рекультивации склона и вывоза зараженного грунта за пределы Москвы.

На это заявление мэра ответили эксперты Greenpeace Russia: «При строительных работах загрязненный грунт может оказаться на поверхности, и радиоактивная пыль может быть разнесена на значительные расстояния (расстояние от места, где были взяты пробы, до ближайших жилых домов — всего 200 метров, до платформы Москворечье — 50 метров)».

В организации рассказали, что у людей, которые вдохнут радиоактивную пыль, могут возникнуть серьезные проблемы со здоровьем, в том числе и риск онкологических заболеваний.

Ранее «Новая газета» подробно писала про ситуацию на месте радиационного могильника — тогда корреспондент «Новой», побывав на месте будущих работ, убедилась, что «радиоактивное излучение на некоторых участках в 50 раз превышает норму (10 мкзв/ч при норме 0,2 мкзв/ч)».

18 марта Сергей Власов, муниципальный депутат района Печатники, зашел на место работ вместе со строителями и сделал замеры дозиметром. По словам Власова, уровень радиации начал стремительно расти, после того как строительная техника стала корчевать деревья. Рабочие в это время, как сообщил депутат, были без какой-либо защитной экипировки.

Юго-Восточная хорда, согласно информационному тексту на сайте мэрии Москвы, призвана «замкнуть новое хордовое кольцо в средней части Москвы, убрав тысячи машин с МКАДа и ТТК». По словам Собянина, бросить сейчас хорду — значит «оставить радиоактивную помойку в наследство детям и внукам»:

«Я считаю, что ответственные родители так не поступают. Раз уж мы столкнулись с этой проблемой, нам ее и решать», — заключил Собянин.

Московский Шиес

— У нас тут в самом прямом смысле московский Шиес, — говорит местная жительница Татьяна. — Эти рисунки [девушка показывает на открытки и рисунки, висящие на елке: дети фломастерами и красками нарисовали Землю, животных, деревья, цветы] — это чтобы власти обратили внимание и подумали, как строительство отразится на беременных женщинах и детях.

К обеду уже припекает солнце, полиция часто даже начинает вступать в беседы с жителями, никто уже не кричит в громкоговоритель, потому что люди ничего не делают и не скандируют, просто спокойно общаются с сотрудниками ОМОНа и между собой. Вокруг нас на самокатах рассекают дети. Евгения приехала сюда с сыном: «Я с Можайского района, метро «Молодежная». Но здесь живет мой папа. И мне не хочется, чтобы возле его дома в воздух поднялась радиоактивная пыль».

Наталья, пожилая женщина в очках и медицинской маске, которая рассказывала нам историю завода, в конце разговора добавляет: «Мне, конечно, все это больно. Вопрос не решается. Два года уже идут митинги и переговоры с властями, и совсем ничего. Вот им надо построить. Они говорят, мол, тут ничего нет, а если есть — мы все вывезем. Но как это вывезти, чтобы оно в воздух не поднялось? Все уже приходят к тому, что самое лучшее — законсервировать и не трогать. А даже если они [власти] думают иначе, нужно прийти к какому-то решению с жителями. А они прут напролом, и все».