Шесть часов вечера. Мы выбираемся из тугого потока автомобилей на заправку «Роснефти» на улице Народного ополчения. Девяносто пятый по 47,19 — обещает табло. К серебристой легковушке скоро подбегает заправщик в фирменной куртке, на голове — черная шапка-бини. Его седой напарник размяк у колонны до следующей машины.
— Ну а что я могу сказать? Кто будет снижать цены? — отвечает он на мой вопрос, почему бензин не зависит от нефти. Смотрит водянисто-голубыми глазами на нервный ток из машин перед заправкой. — Вы знаете, кто виноват. Господин Путин.
Орет сирена «скорой» на разные лады.
— И все депутаты, — продолжает заправщик. — Я агрессивно настроен насчет этого всего. Они о нас не думают, они думают о себе. У них все хорошо, блин.
То ли «блин», то ли слабое «***».
— Про нас они говорят, что с каждым днем у нас все лучше становится, а народ с каждым днем нищает. Так же, как и с топливом, все закономерно. Кто будет себе в ущерб работать? — объясняет мужчина логику нефтяных магнатов.
— Давно вы на заправке? — спрашиваем.
— Так какая разница? Я живу в городе, в этой стране 53 года. При чем тут заправка? При чем тут заправка? Я вижу по себе, что лучше нам не становится. А топливо — у нас оно дешевле, чем везде, кроме Казахстана. В Италии 90 стоит, если переводить на наши деньги. В Нидерландах самое дорогое. Плакать, что у нас дорогое топливо, — пока бессмысленно. Нефть то дорожает, то дешевеет, это же на бирже. Цены на нее упали в понедельник. Сегодня опять поднялись… И потом: «Роснефть», — масляная перчатка показывает на высокое желтушное табло, — кому принадлежит? Господину Медведеву. Нелегально. Вот все вопросы господину Медведеву.
Отвернулся, пошел к напарнику.
Говорим с водителями.
— Я не смотрю, сколько стоит бензин. Я заправляюсь и ухожу, — по-детски улыбается мужик в синих спортивках Lacoste. Сдачу монетками отдает заправщику.
— Это вам у политика надо спросить, — с азербайджанским акцентом говорит Сергей, стоящий в очереди к кассовому окошку. — В свободных домашних штанах и деловых туфлях на босу ногу, руки в кармане. — У нас бы тоже с удовольствием снизили.
— Говорите, пожалуйста! — просят Сергея из окошка.
— Девяносто пятый, пожалуйста… Кто виноват? Как тебе сказать… Там (показывает пальцем наверх). Администрация.
«В остальных странах, когда нефть падает — у них и бензин падает. А у нас нефть падает — бензин дорожает. Либо цена на бензин стоит на месте. А чё делать? Не знаю. Кому пожаловаться — не знаю».
— На вашем веку как менялись цены на бензин?
— Не припомню, чтобы снижались. Но низкие цены были в СССР, не в России.
Фотографироваться Сергей не стал, «а то шеф того».
«Лукойл» в пяти минутах от предыдущей заправки. Здесь девяносто пятый на рубль и пять копеек дороже, чем у «Роснефти».
— Нет у нас правительства, которое бы в это вмешивалось. Пришел Мишустин — налоговик, а в промышленности должен быть человек технически грамотный и чтоб понимал производство. — Сергей Яковлевич водит машину с 1975 года, у него все категории прав открыты. — Кто виноват? Правительство виновато. Не президент, а правительство. Премьер-министр виноват. До 1990 года цена на бензин постоянно снижалась, пока алкоголики не пришли к власти.
На улице Нижние Мневники притаилась «Татнефть», горит зеленым неоном в сумерках. Люди заезжают в основном за едой и автоаксессуарами, поэтому заправщик в рыжей робе с всклокоченными волосами скучает в теплом магазине.
— Если зайти на заправки «Лукойл», «Газпром» — нет же единой цены. Все цены разные. Цены выставляют учредители. Выставляют и смотрят на реализацию: чем лучше идет продукт, тем выше цена и больше денег. Но это мое мнение, — говорит кассирша с целлофановыми перчатками на красном маникюре, заливая кетчупом хот-дог.
