Сломанный термометр

Десять лет назад, в разгар прошлого кризиса, подобными вещами, рисуя «зеленые ростки», сильно баловался Обама. И происходит это на фоне задействованных на всю катушку «нестандартных антикризисных мер» со стороны ФРС, которая понизила ставку кредитования до 1,0–1,25 процента и в сентябре прошлого года начала новый раунд «количественного увеличения».

Дефицит бюджета США в 2020 финансовом году утвержден в размере $1,2 трлн — вдвое больше, чем в последний год президентства Обамы. Кстати, на пике прошлого кризиса, в 2009 году, дефицит бюджета составлял $1,4 трлн. А государственные расходы являются мощным подспорьем для экономики.

Итак, с одной стороны, в США вроде как процветание — хотя растет только стройка, да и та на подешевевших усилиями ФРС ипотечных кредитах. А с другой – задействованы все три основные меры из антикризисного арсенала: сверхдешевый кредит, гигантский дефицит госбюджета и прямая эмиссия. И несмотря на это, производство и услуги, составляющие совокупно порядка 80% ВВП США, сокращаются.

Понятно, что Трамп любыми способами старается «перетащить» острую фазу уже начавшегося экономического кризиса через выборы президента и Конгресса, которые должны состояться в начале ноября этого года. Американцы же, которые в своей массе вовсе не обязаны разбираться в экономике даже на уровне ученика десятого класса, привычно смотрят на фондовый рынок, который штурмует исторические максимумы на фоне проблем в реальной экономике.

Штурмует потому, что с появлением в арсенале государства «нестандартных» (для 2009 года) антикризисных мер в виде нулевой ставки ФРС и масштабной скупки активов этой организацией фондовый рынок перестал быть термометром, показывающим состояние дел в экономике, и реагирует лишь на меры со стороны ФРС.

Причем рассматривая ситуацию с той точки зрения, что спад в экономике тоже является поводом для роста, ведь в таком случае ФРС будет вынуждено усилить свои меры, еще больше понизить свою ставку и увеличить темпы прироста баланса.

Еще хуже, чем в США, обстоят дела в двух других крупнейших экономиках мира.

ВВП Японии в четвертом квартале 2019 года по отношению к аналогичному периоду 2018-го показал снижение на 6,3%.

В Евросоюзе же промпроизводство в декабре 2019 снизилось к декабрю 2018 на 4,1%.

В Китае, судя по экономике Гонконга и сокращению прибыли в промышленности Китая в четвертом квартале прошлого года, также начался спад.

И вот на все это «счастье» в январе-феврале этого года наложилась эпидемия коронавируса.

Китайский образ жизни

Первое. Никто из нас не знает, что в реальности происходит в Китае, можно сказать лишь одно: масштабные меры, предпринимаемые правительством Китая (с момента, когда перестала замалчиваться вспышка вируса в Ухани), совершенно «не бьются» с официальной статистикой заражаемости, количества умерших и количества выздоровевших.

Второе. В Китае официальная (!) смертность от коронавируса составляет более 2% от числа заболевших, в то время как смертность от гриппа ниже в 20 раз. Если при таком уровне смертности окажется прав в своем прогнозе профессор эпидемиологии, директор Центра динамики инфекционных заболеваний Гарварда Марк Липситч, который заявил, что в этом году коронавирусом в той или иной форме переболеют от 3 до 5 миллиардов человек, то по количеству смертей это заболевание сравнится с самой страшной эпидемией последних столетий — эпидемией «испанки», которая в 1918–1919 годах унесла порядка 100 миллионов жизней.

Уже сейчас, всего через полтора месяца после вспышки, очаги вируса зафиксированы, помимо Китая, в Иране, Японии, Южной Корее и Италии. Официально пошедшая на убыль в Китае эпидемия перешагнула через его границу. Остается лишь надеяться, что прогноз гарвардского эпидемиолога окажется не прогнозом, а страшной фантазией.

В Китае введены настолько жесткие меры карантина, что хозяйственная жизнь в стране практически замерла: достаточно сказать, что, по предварительным данным, продажи автомобилей в начале года на крупнейшем в мире авторынке упали в 10 раз. В зоне карантина проживают 750 млн человек и создается до 80% ВВП Китая. В той же провинции Хубэй, чьей столицей является Ухань, создается 5% ВВП Китая. Трудно представить, каков будет спад в мировой экономике, если коронавирус не удастся локализовать.

Администрация Трампа на закрытом брифинге для сенаторов уже заявила, что вакцина от коронавируса появится через 12–18 месяцев, а до того основными способами борьбы с этим заболеванием будут карантин и наблюдения.

Ей в тот же день вторит Центр по контролю и профилактике заболеваний правительства США: «Эпидемия коронавируса быстро развивается и расширяется. Мы хотим подготовить американских граждан к тому, что их образ жизни будет нарушен по мере того, как коронавирус будет распространяться в США».

Полные скважины нефти

Но для рынка нефти достаточно и проблем в Китае — крупнейшем в мире импортере этого продукта. Оценки сокращения спроса на нефть в Китае разнятся на порядок, если Goldman Sachs оценивает их в 3 млн б/д, а один из крупнейших нефтетрейдеров в мире, компания Vitol в 2,2 млн б/д, то Международное энергетическое агентство говорит о скромных 435 000 б/д.

Но тут не стоит забывать, что фактическим руководителем этого уважаемого агентства является Фатих Бироль, бывший главный экономист ОПЕК.

И без всякого коронавируса общим местом было то, что в 2020 году рынок нефти будет характеризоваться превышением предложения над спросом.

Причем понятно, что даже если эпидемия вдруг завтра прекратится, мировой туризм в 2020 году существенно сократится, что выльется в снижение спроса на нефть со стороны круизного судоходства и авиатранспорта.

История со стоящим в японском порту на карантине круизным лайнером Diamond Princess, где из 3711 человек, изначально находившихся на борту этой «плавучей тюрьмы», заразилось коронавирусом более 600, мягко говоря, не внушает оптимизма будущим туристам, ведь выходит, что заражаемость при длительном плавании составляет 17%.

Ровно то же самое можно сказать и о самолете с его замкнутой системой циркуляции воздуха.

Достаточно упомянуть, что в мире на долю путешественников из КНР приходится 11% международных прибытий и 20% всех туристических расходов. В абсолютных цифрах это 150 миллионов посещений китайскими туристами других стран ежегодно, во время которых они тратят более $270 млрд. В свою очередь, Китай в 2018 году посетило 30,54 млн иностранных туристов, и еще 13 млн иностранцев въехали в Китай в этом году с деловыми целями, потратив совокупно в Китае $71 млрд.