Этой встрече в православном мире придавали огромное значение. Инициированная самим Владимиром Путиным, она была призвана продемонстрировать способность Кремля и Московской патриархии консолидировать еще хоть каких-то оставшихся союзников в мировом православии, бросить вызов считающемуся «проамериканским» Константинопольскому (Вселенскому) патриархату и стать альтернативой созванному им Всеправославному собору на Крите в 2016 году, куда РПЦ не поехала.

Начиная со времен Второй мировой войны, когда Сталин задумал воссоздать Московскую патриархию в качестве орудия своей «миролюбивой» внешней политики на Ближнем Востоке, Балканах и в Восточной Европе, православный мир раздирается между двумя полюсами. С одной стороны, это обладающий каноническими преимуществами и первенством чести Константинопольский патриархат, офис которого расположен в бывшей столице Византии, а ныне турецком Стамбуле, но основные ресурсы (экономические и политические) — в США и Западной Европе. С другой стороны, патриархат Московский, сила и влияние которого с самого момента воссоздания в 1943 году прямо пропорциональны силе и влиянию Кремля, точнее — степени его заинтересованности в использовании «церковного фактора» в своей внешней политике.

В последние годы Кремль активнее всего пытался использовать этот фактор для продвижения «русского мира» в других странах, а особенно — для «удержания» Украины. Но Константинопольский патриархат сумел перехватить инициативу, даровав в начале прошлого года автокефалию Православной церкви Украины (ПЦУ). Вскоре эту автокефалию признали государственная церковь Греции и древнейший Александрийский патриархат. РПЦ начала разрывать с ними каноническое общение, создав в мировом православии угрозу нового глобального разделения наподобие раскола XI в. на западное и восточное христианство.

В день рождения Кирилла, 20 ноября прошлого года, Владимир Путин принял приехавшего в Москву Иерусалимского патриарха Феофила, которому пока удается сохранять общение как с Москвой, так и с Константинополем. Большая часть их встречи прошла за закрытыми дверями, но уже на следующий день, 21 ноября, в Храме Христа Спасителя Феофила наградили солидной премией Фонда единства православных народов. Он в ответ пообещал собрать в столице Иордании Аммане саммит предстоятелей Поместных Православных Церквей для решения «украинского вопроса» и поиска путей примирения Московского и Константинопольского патриархатов. Следующие два месяца ушли на рассылку приглашений и переписку с предстоятелями.

Это время стало моментом истины для Московского патриархата. Предстоятели, в том числе традиционно союзные Москве и весьма зависимые от нее в финансовом и политическом отношениях, начали один за другим отказываться. Разумеется, первым возмутился Константинопольский патриарх Варфоломей, считающий созыв встреч предстоятелей своей исключительной канонической прерогативой. Успокаивать его в Стамбул ездила представительная делегация Иерусалимского патриархата, которая, очевидно, дала Варфоломею гарантии, что «дальше разговоров» дело в Аммане не пойдет. Затем от участия во встрече отказались патриарх Александрийский, архиепископы Афинский, Албанский, Кипрский…

Слово «фиаско» зазвучало в самые последние дни перед саммитом, когда на него отказались ехать патриарх Румынский и такие верные в прошлом союзники Москвы, как патриархи Антиохийский (с резиденцией в Дамаске), Грузинский и Болгарский. В результате в Аммане удалось собрать лишь четырех предстоятелей (патриархов Иерусалимского, Московского и Сербского и митрополита малочисленной церкви Чешских земель и Словакии), а Румынская и Польская церкви прислали наблюдателей.

Пожалуй, это никак не тянет на Всеправославный собор — ведь всего в мировом православии 15 автокефальных церквей.

Говорят, видя провал, патриарх Кирилл тоже сомневался, стоит ли ему ехать в Амман. Но от обязательств, данных Владимиру Путину, отказываться нельзя. В условиях распада классической структуры мирового православия РПЦ важно удержать в сфере своего влияния хотя бы Иерусалимский патриархат. Тысячи российских паломников посещают святые места Палестины, где РПЦ принадлежат различные монастыри, храмы и подворья, финансируемые российским государством через Императорское православное палестинское общество, которое возглавляет Сергей Степашин.

Кроме того, огромная финансовая помощь оказывается Россией напрямую Иерусалимской патриархии. Прямые трансляции «схождения Благодатного огня» по российскому телевидению с последующей раздачей этого огня во всех храмах РПЦ в пасхальную ночь стали важнейшей «духовной скрепой» режима Путина. Несмотря на то что сам патриарх Феофил и некоторые богословы РПЦ заявляют о естественном происхождении этого огня, телевидение продолжает убеждать: он сходит непосредственно с неба и только в истинную церковь, которая благословляет истинного богопоставленного правителя нашей православной родины…

Слабая представительность встречи в Аммане — это еще одна дипломатическая неудача «министра иностранных дел» РПЦ митрополита Илариона (Алфеева), которого даже в самой патриархии называют виновником потери Украины и разрыва с Константинополем. Чтобы как-то сгладить негативный эффект, митрополит Иларион пообещал в Аммане, что дальше будет целая «серия встреч», на которые будет приезжать все больше церквей, — «до тех пор, пока мы не решим проблемы» с Украиной. Он также подчеркнул, что Амман — это новая платформа «для обсуждения насущных вопросов церквей», поскольку старая платформа во главе с Константинополем «утратила свое значение». Правда, счет «4:11», продемонстрированный предстоятелями, делает эти заявления не слишком убедительными.

Встреча в амманском отеле «Фэйрмонт» проходила в обстановке демонстративной секретности. Уже накануне, 25 февраля, иорданская полиция сняла с крыш близлежащих домов российских журналистов, намеревавшихся вести репортажи. Протокольную съемку мероприятия вела лишь государственная телекомпания Иордании. Под конец встречи, после дискуссии с участием иерархов и экспертов предстоятели удалились на 15-й этаж гостиницы, куда не пустили даже переводчиков, и о чем-то пару часов договаривались там. Наконец, по итогам встречи ее участники подписали крайне обтекаемое коммюнике, обнародованное уже глубокой ночью 27 февраля.

Этот документ в основном направлен на решение внутренних проблем Иерусалимского патриархата. Его первая часть посвящена реверансам в сторону иорданского короля Абдаллы II (он дал аудиенцию предстоятелям) и признанию гармоничного взаимоотношения трех религий в «мультикультурном» Иерусалиме. Слабым упреком в сторону Константинополя можно считать фразу коммюнике о том, что предоставление автокефалии (ПЦУ? — А. С.) должно происходить «на основе всеправославного консенсуса». Воздержавшись от оценок ПЦУ и церковной ситуации в Украине, участники встречи лишь призвали ко «всеправославному диалогу».

Практически то же самое они высказали относительно права церкви Северной Македонии на автокефалию, а к властям Черногории обратились с призывом соблюдать «права собственности». Заключается коммюнике предложением Вселенскому патриарху войти в диалог и просьбой к Иерусалимскому патриарху молиться о мире. Едва ли это тот результат, на который рассчитывали в Москве…

Как водится, в православном мире циркулирует масса версий об «истинных причинах» встречи, в разной степени конспирологических. Часто высказывается предположение, что патриарх Феофил, как грек, на самом деле «играет на стороне» своего соотечественника патриарха Варфоломея, «опытным путем» демонстрируя несостоятельность претензий Москвы. Вот, дескать, пошли навстречу вашим просьбам, созвали предстоятелей — но все равно мало кто приехал, и ни на что это не повлияло — придется вам идти на уступки… Но, скорее всего, патриарх Феофил играет самостоятельную партию, пытаясь обеспечить наилучшие условия выживания своего патриархата в геополитически сложном регионе, в иноконфессиональной среде.

Для этого ему нужно учитывать массу деликатных факторов, включая российско-израильские отношения, настроения в арабском мире, ну и, конечно, интересы греческих церквей. Скорее всего, Иерусалимский патриарх ставил на этой встрече перед собой локальные, конкретные цели — укрепление контактов с королем Иордании и сохранение финансовой поддержки из России. Если это так, то можно считать, что встреча прошла вполне успешно.