1. «Национальный вопрос»

При обсуждении этой темы в редакции даже возникли сомнения: а надо ли нам защищать «еще и таких» («националистов»). В Уфе с Дильмухаметовым встретиться нам не удалось — следователь УФСБ не дал разрешения на свидание в СИЗО, зато я поговорил с молодыми участниками движения «Башкорт». Они знают Дильмухаметова, как и все башкиры, но не являются в точном смысле слова его последователями: слушать чересчур длинные рассуждения на YouTube им скучно. Но они и сами пришли к тем же выводам и высказывают те же идеи. В сети «ВКонтакте» у «Башкорта» более 50 тысяч подписчиков, но заметки читает раза в два больше народа — многие просто боятся регистрироваться.

Уголовными делами нельзя победить мысль, тем более если она (публичная) имеет своим предметом объективные и вопиющие противоречия в организации общества. Но в суд сейчас предъявлен иск о запрете «Башкорта» (притом что движение обходится без юридического лица), и это означает, что на следующем шаге молодые ребята вслед за Дильмухаметовым отправятся в СИЗО и колонии, и тогда они ничем не будут отличаться от антифашистов из «дела «Сети»: их (как и Дильмухаметова) взгляды по национальному вопросу никак нельзя назвать «нацистскими».

Прежде чем мы перейдем к «Дилю», еще короткое отступление. Покуда еще был жив фестиваль «Пилорама», который проводился в бывшей колонии для политзаключенных «Пермь-36», участников водили на экскурсию в соседний барак особого режима, где в 70–80-х годах прошлого века сидели националисты. Барак страшный, выходили из него годами только в крошечные и закрытые со всех сторон прогулочные дворики. А «особо опасные рецидивисты» были почти все прибалтийские и украинские националисты — по первому сроку они отсиживали на строгом режиме, освобождались и тут же у себя дома начинали говорить то же самое, и тогда уже ехали сразу на «особый». Упрямый народ…

Не скажу, что они были безоговорочно правы — национальный вопрос столь деликатен, а проблемы самоопределения столь сложны, что однозначно правых, наверное, тут и не может быть. Но точно не правой оказалась власть, которая их сюда сажала. Репрессии не спасли СССР от распада по границам национальных республик, а если бы вместо посадок эти трудные вопросы обсуждались в легальном поле, возможно, и «развал» случился бы как-то мягче.

2. Два пути в «политике»

Мама Айрата Агиляш Дильмухаметова — заслуженный врач республики — живет (как и он сам между отсидками) в доме, построенном в 70-х для партийной элиты республики: его отец в перестроечные годы стал вторым секретарем Башкирского обкома КПСС. Отношения Айрата с отцом — от резкого несогласия и ссор в конце 80-х до полного понимания (Ахнаф Дильмухаметов скончался в 2012-м, сын в это время сидел) образуют отдельную тему, но мы, говоря о двух путях в политике, проследим иную линию.

Айрат, родившийся в 1966 году, в 1983-м поступил на исторический факультет БашГУ, который окончил только в 1990-м: после второго курса, не предупредив отца, он ушел в армию, служил в ракетных частях в той самой Териберке, где много лет спустя снимался фильм «Левиафан». Показывая мне его армейские фотографии, Агиляш объяснила (хотя и не прямо), что

Окончив истфак, он остался младшим научным сотрудником на кафедре досоветской истории, параллельно получил экономическое образование. Последним местом его работы до ухода оттуда в 1999 году (связанного с участием в оппозиционном движении башкирской молодежи) была должность начальника отдела валютного регулирования Национального банка по РБ Уральского главного управления ЦБ РФ. Но еще в 1992-м он поехал на полтора года на стажировку в Турцию в группе из четырех молодых специалистов, в числе которых был и сегодняшний глава республики — выпускник юрфака Радий Хабиров.

Наверное, в то время они хорошо друг друга знали и много всякого обсуждали — это неслучайное (так и образуется региональная элита) совпадение соблазняет нас на путь беллетристики — там нам не хватило бы деталей, но интересно проследить, что Хабиров, начав также в науке и дослужившись до должности замдекана и директора института права БашГУ, в 2003-м перешел отсюда на должность главы администрации президента РБ Муртазы Рахимова, которого Дильмухаметов тогда отчаянно и публично критиковал.

В 2005 году Дильмухаметов сыграл активную роль в организации в Уфе демонстрации пенсионеров против монетизации льгот. Многотысячное шествие дошло до уфимского белого дома, причем именно Дильмухаметов, как говорят, убедил ОМОН пропустить демонстрацию. Рахимов тогда вовремя улетел в Москву,

Так или иначе Дильмухаметов стал слишком активен, и в 2006-м был осужден по первому делу на год условно за «публичные призывы к осуществлению экстремисткой деятельности».

Предупреждению Айрат не внял и начал издавать (печатая тиражи в других регионах) газеты «Площадь восстания» и «Майдан» (оказывается, это тюркское слово), продолжая критиковать руководство РБ. В 2008 году на основании этих публикаций был приговорен еще к двум годам лишения свободы условно за призывы к экстремистской деятельности и массовым беспорядкам. В том же 2008-м Хабиров в результате каких-то интриг ушел из башкирского белого дома, но сразу же оказался в Москве — в администрации президента РФ. На должности замначальника Управления президента РФ по внутренней политике он до сентября 2016 года курировал взаимодействие с Федеральным собранием и партиями, в том числе отвечая за выборы. После недолгой работы мэром подмосковного Красногорска он в октябре 2018 года был назначен врио главы РБ, а через год собрал на выборах в первом туре 82 процента голосов.

Пока Хабиров взбирался по этой лестнице, Дильмухаметова делал свою «карьеру»: по обвинениям в экстремизме и т.п. он отбыл два срока по три года в Хакассии и в колонии строгого режима в Кировской области, где большую часть времени провел в ПКТ (в камерах). Вернувшись в Уфу в сентябре 2017-го, он на какое-то время примолк, но за полгода до назначения Хабирова заявил о намерении бороться за пост «президента Башкортостана» (настаивая именно на таком названии поста главы РБ). Для этой цели «кандидат в президенты» завел канал на YouTube, где, ничуть не прячась, а наоборот, всячески привлекая к себе внимание, разместил более 100 роликов.

Наверное, оба радеют за малую родину и интересы своего народа. Но Хабиров избрал для этого аппаратный путь, а Дильмухаметов — публичный. И он прав в том, что политика (какой ее «изобрели» и определили еще древние греки) — это именно публичное, общее дело. И оно должно совершаться у всех на глазах, а иначе его надо и называть как-то по-другому.

Ролики Дильмухаметова на YouTube, до сих пор размещенные в свободном доступе, набирают обычно сравнительно немного просмотров: от 2 до 10 тысяч. Возможно, это связано с размером (20–30 минут) и несколько менторской манерой изложения. Но возможно, и с тем, что от него никто уже не ждет ничего нового: «Диль» говорит в общем одно и то же уже много лет. Теперь и нам пора разобраться, что же именно он говорит.

3. Дело пятое в пяти «эпизодах»

В марте 2019 года Дильмухаметов разместил на YouTube «Обращение к V Форуму свободной России» (имелся в виду форум, организуемый в Вильнюсе Гарри Каспаровым). В нем Айрат повторил то, о чем говорил и раньше: что в 1919 году именно правительство «Первой Башкирской Республики» «заключило равноправный договор с правительством Ленина, учредив будущую РСФСР, которая затем прирастала другими республиками». В 1991 году появилась «вторая республика», но ее сдал Рахимов, превратив Башкортостан в «третью», а теперь пришла пора «четвертой».

«Новую федерацию мы будем учреждать снизу», — обещал «кандидат в президенты Башкортостана».

14 марта 2019 года следственный отдел УФСБ возбудил на этом основании дело по статье 280.1 УК РФ: «Публичные призывы к осуществлению действий, направленных на нарушение территориальной целостности РФ».

Но никто в здравом уме не поставит вопрос о выделении из состава России Башкортостана в смысле политической географии — Дильмухаметов к «действиям» в этом направлении и не «призывает». Он ставит (как и предыдущие лет 30) на основании своего понимания истории собственного народа вопрос о федерализме, а не о «национализме», но федерализме подлинном, а не формальном.

Предшествующая, с начала 90-х годов, критика Дильмухаметовым политики Москвы и (в форме непротивления ей) в первую очередь действий Муртазы Рахимова опирается на факты, и тут он рассуждает больше как экономист. В августе 1990 года Ельцин выдвинул формулу: «берите столько суверенитета, сколько можете проглотить». И в начале 90-х Федерация так и складывалась. Наследство СССР, имея в виду собственность на землю, природные и промышленные ресурсы, а также доходы и налоги распределялись вначале в пользу регионов в соотношении примерно 6:4. А с начала нулевых в обратную сторону перераспределялась не только политическая власть (путем замены выборов губернаторов их назначением под предлогом теракта в Беслане), но и собственность и доходы.

Дильмухаметов иллюстрирует, например, как «Башнефть» была приватизирована в пользу семьи Рахимова, затем вследствие плохого управления активами перекуплена АФК «Система», а затем не без помощи силовиков оказалась у «Роснефти».

Но национальный оттенок на самом деле только накладывается — речь о межбюджетных отношениях, и точно такие же рассуждения можно услышать и в «чисто русских» регионах, прежде всего Урала, Сибири и Дальнего Востока. Бюджетная система (экономическая власть) устроена теперь таким образом, что львиную долю всех доходов Москва забирает себе, а затем частично перераспределяет «субъектам». Это важная тема, заслуживающая как минимум публичного обсуждения, а «сепаратизм» появляется на ее горизонте только и именно вследствие нежелания Кремля об этом говорить.

Под «призывы к нарушению территориальной целостности» позже следствием была подверстана еще и передача цикла «Персонально ваш» в эфире радио «Эхо Москвы в Уфе», где Дильмухаметов говорил то же самое. Запись по-прежнему на сайте станции, а ее шеф-редактор Руслан Валиев — член Совета по правам человека при главе РБ — стал инициатором обращения еще восьми членов этого совета в СПЧ при президенте РФ с просьбой разобраться в «деле Дильмухаметова».

По мнению следствия, Дильмухаметов призывает не только к сепаратистским, но и к экстремистским действиям. 29 сентября 2018 года в одном из сел Баймакского района РБ с преимущественно башкирским населением произошла драка с приезжими из Чечни, которые чем-то оскорбили местных женщин. Участники были задержаны и доставлены в отдел полиции, но толпа заставила их освободить. Дильмухаметов приехал в Баймак уже на следующий день, когда инцидент был исчерпан, и вместе с кем-то из местных пришел в полицию «как политик». Кто-то вел аудиозапись разговора продолжительностью около 20 минут то по-башкирски, то по-русски, которая теперь есть в деле. Там Дильмухаметов говорит о несправедливости, в частности, в распределении земельной аренды, но где-то ближе к концу, комментируя вчерашнее, произносит фразу, котораяя в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого (обвинительное заключение пока не составлялось) цитируется так: «Их вообще убить надо было». Хотя на записи и в ее расшифровке в деле она звучит иначе: «Их вообще убить надо было, раз на то пошло, ладно еще, что этого еще не произошло». Разговорный оборот не имел в виду никаких действий, да и кого, и к чему на следующий день после инцидента Дильмухаметов мог «призывать» в отделе полиции?

В одном из своих роликов на YouTube Дильмухаметов комментирует уголовные дела, заведенные в Башкортостане на членов организации «Хизб ут-Тахрир» (сейчас готовится их обращение в ЕСПЧ). Организация признана террористической решением Верховного суда в 2003 году, ее деятельность в России запрещена, на это указывает и Дильмухаметов, призывая молодых соотечественников не вступать в «Хизб ут-Тахрир», «так как вас посадят, а пользы от этого не будет». Однако он рассуждает и о том, что запрет на «Хизб ут-Тахрир» наложен без оснований, так как ни о каких террористических актах на территории РФ с участием этой организации неизвестно.

Наконец, пятый эпизод связан с «финансированием терроризма» (ч. 4 ст. 205.1 УК). Обвинение состоит в том, что к роликам на YouTube Дильмухаметов прикреплял данные банковской карточки, как указано в одном из документов следствия, «Агиляш Д»… Речь на самом деле об Агиляш Дильмухаметовой — его маме, с которой он живет вместе, а сумма пожертвований (около 200 тысяч рублей за восемь месяцев) вся была потрачена на техническое обеспечение его видеоблога.

4. Айрат и «пионеры»

Мы не дадим сбить себя с толку «экспертизами», которые по ходатайствам УФСБ, неплохо зарабатывая на этом (при угрожающих бумажных объемах эти заключения легко составляются методом копипаста), пишут научные сотрудники Башкирского педуниверситета. Мы выведем это за скобки: по закону экспертиза назначается в случаях, требующих специальных познаний (например, в баллистике), а в «деле Дильмухаметова» нет ничего, кроме текстов, которые полностью понятны без всякого специального образования.

Возможно, в газете «Майдан» и ранних книгах, которые друзья Дильмухаметова мне так и не передали, его заносило «на национальной почве» (как, впрочем, это часто бывает и с русскими националистами), но в последних текстах никакого «экстремизма» нет. Все, с кем я говорил об Айрате, отмечают, что в последнее время он значительно смягчил тон, был готов к сотрудничеству с «белым домом», а после отсидок «проникся европейскими идеями приоритета прав человека».

Не заметил я оттенков нацизма и в высказываниях членов «Башкорта» — образованных и воспитанных молодых людей, не похожих на качков из фашиствующих банд. Активист «Башкорта» Эльмир Мухаметьянов (он разрешил назвать свое имя, так как все равно уже под прицелом УФСБ) рассказал, как прорывался в прошлом году на Всемирный курултай башкир. На курултай, который, по его мнению, скорее показуха, делегаты выдвигаются на сходах — «йыйынах», а за кого голосовать, обычно определяет районная администрация. Дождавшись окончания дежурной части, когда обсуждалось, почему на дорожных указателях нет названия сел на башкирском, Эльмир (как и в другом районе бывший лидер «Башкорта» Фаиль Алчинов) попросил слово и стал говорить о пьянстве и о распределении земельной аренды, когда лучшие участки достаются непонятным агрохолдингам, возможно, за взятки.

Результатом стало избрание Эльмира, Фаиля и еще десяти членов «Башкорта» делегатами курултая, проходившего в недавно построенном одном из лучших конгресс-холлов Уфы. Эльмир и Фаиль не без труда прошли через кордоны, но высказаться им не позволили: охрана вывела обоих, на выходе их посадили в «воронок» и доставили в отдел полиции, где Эльмира оштрафовали на 500 рублей «за хулиганство и брань». Остальных под разными предлогами отсеяли еще раньше: их темы — табу.

Дильмухаметов на воле успел рассориться с «Башкортом», обозвав их «пионерами». С их же точки зрения он сам — скорее ботан из прошлого, теоретик, а нужны практические действия. Но в «Башкорте» его все равно уважают как борца и интеллектуала, а

Эльмир несколько бравирует, понимая, что вскоре, когда «Башкорт» будет признан «экстремистской организацией», ему предстоит путь Айрата, но пока не представляет его себе по-настоящему. Специалистам по «экспертизе» хватит работы, но едва ли кто-то тут задумывается, какими эти пока совершенно не агрессивные молодые люди выйдут из колоний через несколько лет. И сколько их, проводя такую «политику», придется еще посадить. И что из этого в конце концов получится.

Все дела против Дильмухаметова возбуждала УФСБ, а силовики не подчиняются главе республики, и роль руководства РБ при этом остается непонятной. Никто не знает, где в таких случаях оказывается «плавающий» центр принятия решений.

Собираясь в командировку в Уфу по линии СПЧ (для солидности) я рассчитывал, что со мной встретится если не глава, то хотя бы кто-то из его замов. Это позволило бы Радию Хабирову высказаться достаточно нейтрально, но тем помочь бывшему товарищу — если не все, то хотя бы часть обвинений, возможно, удалось бы отсечь. Особенно опасны тут «призывы к экстремистским действиям» — эта статья подсудна военному суду, и процесс на этом основании может состояться за пределами Башкортостана.

Несмотря на ходатайство главы СПЧ, я был вежливо принят, но лишь на уровне одного из чиновников аппарата главы республики. Он передал «мнение руководства»: «Что бы мы ни сказали, это может быть воспринято как давление на суд». Но на суд в подобных случаях и надо давить — конечно, не скрытно аппаратным путем, а публично при помощи общественного мнения: это политика.

Ответ главы РБ между тем иллюстрирует мысль Дильмухаметова: власть в республике на самом деле находится не в республике, а где — этого никто точно не может знать. И это худшее, что можно себе представить с точки зрения публичной политики.