Депутата одного из районов Якутии оштрафовали на 30 тысяч рублей за то, что он избил инспектора ДПС лопатой. Его признали виновным по части 1 статьи 318 УК РФ — это именно та часть и статья, по которой судили фигуранта «московского дела» Самариддина Раджабова. За то, что он бросил пластиковую бутылку в сторону силовиков — не попал, но удар пластика о плитку напугал трех здоровенных бойцов 2-го оперативного полка полиции.
От броска Самариддином бутылки до рассмотрения дела по существу и вынесения приговора прошло почти полгода — все это время 21-летний рэпер провел в СИЗО. За прошедшие 5 месяцев я успел не только выйти из тюрьмы, но и стать судебным репортером «Новой».
Бывший фигурант дела освещает процесс действующего фигуранта — абсурднее этой ситуации, пожалуй, только предъявленное обвинение.
В деле Раджабова должно было быть четверо потерпевших, но один из силовиков, Виталий Максидов, не только отказался считать себя потерпевшим, но и вовсе уволился со службы. Видимо, он все же шел работать в органы не для того, чтобы вздрагивать в ужасе от «грубого шуршания пластика».
На рассмотрение дела по существу пришло около сотни человек. Все они относились к обвинению с нескрываемым юмором — в очередной раз лицезреть театр абсурда, ошибочно называемый судом.
Из всех фигурантов «московского дела» Самариддин Раджабов дольше всех находился под следствием и эти пять месяцев провел за решеткой. Адвокаты просили выпустить подсудимого из аквариума на время рассмотрения дела — суд отказал со ссылкой на острую необходимость изоляции Раджабова.
Допрос потерпевших вызывает нескрываемый смех. На протяжении нескольких часов трое физически крепких мужчин рассказывают с серьезными лицами, как были напуганы звуком падающей бутылки, как испытали неописуемый страх за свои жизни:
«Да, я испугался, — говорит первый,— решил, что это коктейль Молотова!»
«Испытал дискомфорт, испуг»? — продолжает второй. — Мы не знали, на что готовы идти люди, которые были вокруг нас».
«Прибыли на площадь и стали задерживать наиболее агрессивных — тех, у кого плакаты были, — рассказывает третий. — Я испытал тревогу, в тот день и стеклянные бутылки вокруг бились».
Судья хоть и делает несколько замечаний в зал по поводу громкого смеха, но, кажется, и сама не в силах сдержать улыбку.
В перерыве один из слушателей случайно роняет бутылку с водой — тут же масса шуток, что в этот раз обошлось без происшествий, потерпевшие не испугались. Впрочем, аналогичная ситуация и на видеозаписях оперативной съемки. На кадрах потерпевший Линник после падения бутылки что-то говорит и указывает пальцем в сторону Раджабова. Еще трое сотрудников даже не заметили произошедшего, о чем и сообщали в своих первоначальных показаниях по делу. Агрессивного поведения толпы, антиправительственных лозунгов и оскорблений представителей правопорядка на видео тоже почему-то нет.
Это также подтверждается словами свидетеля защиты Краснопевцевой. Она описывает ситуацию так: люди не могли выйти из оцепления — мирно стояли, кто-то что-то ел, сотрудники полиции кричали в мегафон, призывали расходиться, попутно беспорядочно задерживали людей. Громкого хлопка, которого испугались экипированные в броню сотрудники силовых ведомств девушка почему-то не заметила, хоть и стояла от места падения, судя по видео, на точно таком же расстоянии.
В зал для дачи характеристики подсудимого вызывают родственников. Отец Раджабова говорит, что гордится своим сыном и его гражданской позицией. Гордится тем, что тот не уехал, несмотря на его уговоры. Называет любое политическое преследование в 2019 году позором для России. Благодарит всех, кто пришел на митинг 29 сентября и продолжает вести борьбу против политически мотивированных дел.
Сам Раджабов давать показания по делу отказывается и на вопрос суда о возможности завершения следствия отвечает:
— Да, давно пора.
В прениях прокурор говорит о доказанной вине подсудимого и запрашивает для него за трех испуганных полицейских наказание в виде 3 с половиной лет колонии общего режима. Адвокаты требуют оправдания, обращая внимание суда на тот факт, что реальность угрозы пришла в момент обсуждения с руководством, а не в момент «происшествия», и изначально двое из трёх потерпевших ничего об упавшей бутылке не знали.
«В случае избрания наказания в виде реального лишения свободы вы можете разрушить все то светлое, что есть в этом человеке» — сказал адвокат Анри Цискаришвили, срывая овации зала.
Адвокат Сергей Бадамшин заранее просит не аплодировать и подробно разбирает абсурдность предъявленного обвинения, заканчивая свое выступление словами: «Обида полицейских не должна выливаться в унижение всех органов». Несмотря на просьбу, кто-то все-таки не выдерживает — раздаются аплодисменты.
Раджабов в прениях обращается к залу: «Поднимите руки те, кто приехал поддержать потерпевших?» — зал неподвижен, тогда Самариддин разводит руками и добавляет: «У меня все, ваша честь».
В своем «последнем слове» он вновь читает рэп, посвященный его сложному пути в качестве фигуранта «московского дела» — судебные приставы, собравшиеся в коридоре у двери в зал, незаметно отбивают ритм.
На следующий день, во вторник, на оглашение приговора поддержать Раджабова пришли несколько сотен человек: активисты, политики, экс-фигуранты и просто неравнодушные граждане. Люди не расходились даже тогда, когда приставы перестали пускать в здание суда, все терпеливо ожидали финала. В том же здании чуть раньше вынесли приговор Сергею Суровцеву — два с половиной года колонии.
Самариддина Раджабова хоть и признали виновным, но постановили ограничить наказание штрафом в 100 000 рублей, который зачли в счет проведенного в СИЗО времени. Пусть и формально, но справедливость восторжествовала — еще один невиновный человек оказался на свободе.
Самариддина освободили в зале суда.
— Добро пожаловать в свободную Россию, — крикнул кто-то из толпы, протягивая ставшую символом освобождения белую розу.
— Нет, это не свобода, — ответил Раджабов, — когда невиновные парни из «ростовского дела» получают по 6 с половиной лет, это не свобода.
На вопрос о том, чем он намерен заниматься дальше, Самариддин уверенно ответил, что молчать не намерен и считает своим долгом «освещать происходящий в стране беспредел».
