14 и 15 декабря в Сахаровском центре прошла конференция «Российские реалии: государство, социум, гражданское общество». Неподалеку от меня сидела влюбленная молодая пара, пришедшая сюда так, как в их возрасте мы ходили в театр — и кайф получить, и себя показать. Они оживленно на ушко делились друг с другом впечатлениями.

Мои же впечатления от конференции наложились на воспоминание о просмотре в «Новой» двумя днями раньше документального фильма «Фигуранты» с участием таких же молодых лиц — участников летних акций и их друзей. Это первое, что мне кажется важным сказать: эти два круга — уже немолодых завсегдатаев «Сахарницы» и юных «протестантов» — наконец, пересеклись, и не механически, а на почве обсуждения общих для обоих смыслов. Это — достижение организаторов дискуссий: Сергея Лукашевского и Бориса Грозовского.

Смыслы, в свою очередь, были заданы не слегка взвинченными правозащитниками, что до сих пор было характерно для этой площадки, а экспертами. Рука по инерции потянулась написать: «без скидки на возраст», но «взрослая» снисходительность, пусть даже имеющая основания в виде опыта, лишь оттолкнула бы пришедшую образованную (и в известной мере самонадеянную) молодежь. Но эксперты самого высокого уровня — Кирилл Рогов, Наталья Зубаревич, Лев Гудков, Алексей Левинсон, Элла Панеях, Константин Гаазе и другие — говорили о потенциале и перспективах протестного движения на академическом уровне, а условная «молодежь» была представлена как раз «изучаемыми объектами», в том числе ОВД-Инфо и «зелеными».

Притом что такие всплески, порождаемые различными поводами в разных (очень разных) регионах, начинают координироваться на личностном уровне, число их участников все еще ничтожно, не считая Котласа, где на митинг против строительства мусорного полигона в Шиесе при 60-тысячном населении вышло почти 10 тысяч человек. Большая часть населения по-прежнему ориентирована на решение собственных проблем поодиночке, да и стратегия власти в борьбе с активизмом строится не столько на пропаганде патриотизма и наращивании мускулов, сколько на атомизации общества, пресечении любых несанкционированных коллективных, в том числе и вполне безобидных, действий.

Среди множества поднятых проблем мне показался интересным разговор о «точках входа», которых становится все больше и которые создают мультиплицирующий эффект. По мнению экспертов, граждане испытывают известное отвращение к политике и готовы «выходить на улицу» по тем поводам, которые не кажутся им «политикой». С другой стороны, чтобы преодолеть свою инертность и выйти, требуются «жизненно важные показания». То и другое мы видим в случаях «мусорных протестов», что и объясняет эффект Шиеса.

Однако, единожды примкнув к протестующим, человек начинает лучше понимать, что и как устроено в государстве и обществе — например, что «мусорная» и едва ли не большинство других проблем оказываются обратной стороной того, как устроено (правильнее — разгромлено) местное самоуправление. А когда появляется Росгвардия, от «политики» уже просто некуда деться.

Координатор ОВД-Инфо Леонид Драбкин рассказал, что летние события привели в это движение сотни новых волонтеров и доноров — для них точкой входа стало задержание и привлечение к ответственности их родственников (чаще всего детей) и друзей. Оказавшись «внутри», эти люди с удивлением понимают, что стали «врагами системы» или что система теперь их таковыми считает. Благодаря растущей координации и обмену опытом между участниками разных протестных эпизодов растет не только количество, но и «качество» таких людей в смысле понимания ими тех самых «российских реалий».

Наконец, я обратил внимание на вступительное слово директора Сахаровского центра Сергея Лукашевского об Андрее Дмитриевиче Сахарове, посвященное 30-летию со дня его смерти. И тут опять вспомнился просмотр «Фигурантов» в «Новой» и лица «детей» — вроде бы таких же, какими были и мы, а с другой стороны, как будто не таких. А ведь они чем-то схожи именно с Сахаровым. Невозмутимый в силу знаний и образования, он ведь не был ни правым, ни левым (различие, во много теряющее смысл сегодня), он даже не был и диссидентом в том смысле, что борьба против «системы» вовсе не была его целью. Тогдашняя «система» сама сделала его таким. Да, это их герой.