На крайнюю меру протеста Юлия Виноградова решилась после нескольких событий последних дней, во время которых она поняла — «власть нас не слышит». Последней каплей стал приговор Эдуарду Малышевскому 9 декабря, ему дали три года колонии за выдавленное стекло автозака. В этот же день был продлен арест экс-главе Серпуховского района Подмосковья Александру Шестуну (его обвиняют в превышении полномочий). До этого, в субботу, родители политических заключенных вышли на одиночные пикеты к Кремлю, четырех участников забрали в ОВД за «нарушение порядка проведения митинга».
Юлия Виноградова говорит, что голодовка — это последний отчаянный шаг матерей привлечь внимание к политическим делам. «Мы писали письма президенту — нам приходили отписки, мы стояли в пикетах у Кремля — нас забирали.
Я стала понимать, что единственный выход привлечь внимание, что у нас столько политзаключенных, — это голодовка. Услышьте нас наконец-то!»
10 декабря к голодовке присоединилась председатель общественного комитета «Свободу Шестуну» Влада Русина. В тот же день в редакции «Новой газеты» Юлия Виноградова, Наталья Конон и Влада Русина провели пресс-конференцию и выдвинули свои требования.
- Самое главное: освобождение политических заключенных.
- Второе: личная встреча с президентом Владимиром Путиным или как минимум главой Следственного комитета Бастрыкиным.
- Третье: объективное расследования пыток, в которых подозреваемые обвиняют сотрудников ФСБ.
- Четвертое: создание общественной комиссии по переговорам с госструктурами, в которую бы вошли депутаты, деятели культуры, правозащитники и представители СМИ.
Председатель общественного комитета «Свободу Шестуну» Влада Русина сказала: «Мы пытались всеми законными способами донести свои просьбы — и выступления, жалобы в инстанции, митинги, пикеты, и мы не услышаны, это факт.
Я разделяю все требования мам. Если нам удастся встретиться с Путиным, я уверена, мы смогли бы его убедить, что наши дела сфальсифицированы, что там есть политическая составляющая».
Наталья Конон рассказала о том, что после того, как мамы политических заключенных объединились и начали обсуждать уголовные дела, они увидели — методы преследования их детей очень похожи: провокация, фабрикация, судилище, срок, пытки. «Когда один раз это происходит — это случайность, когда два — тенденция, три — система. Нам, как родителям, эта система не может нравиться, потому что при таком раскладе все становится бессмысленно, бессмысленно детей рожать, бессмысленно детей растить, если его в любой момент могут неправомерно забрать». Она объяснила, почему решила объявить голодовку, когда ее сын Даниил Конон уже на свободе: «Те, кому повезло [и их ребенок не отправился в колонию] тяжело смотреть в глаза тем, кому не повезло. Поэтому я продолжаю делать все это. Мой сын ничем не отличается от всех других. Он не виноват, и они не виноваты».
Друзья Натальи и Юлии пытались отговорить их от голодовки. В социальных сетях мамам политзаключенных писали, что возможные проблемы со здоровьем сделают их семьи еще более уязвимыми. Женщины сказали, что решились на голодовку только потому, что у их детей есть родственники, кроме них, и все дети совершеннолетние — а значит, органы опеки не будут иметь претензий к семьям.
«Я понимаю, что это не лучшее средство, но, к сожалению, все средства, которые были возможны, испробованы, и результата не было», — сказала Юлия Виноградова.
Она понимает все риски для своего здоровья: у нее инвалидность второй группы.
За здоровьем Кононовой и Виноградовой будет следить врач Светлана Пчелинцева, мать Дмитрия Пчелинцева, осужденного по «делу «Сети» (организация, запрещенная на территории РФ — прим. ред.). Она обещает ежедневно публиковать отчеты о состоянии женщин в группах в фейсбуке и телеграм-канале «Матери против политических репрессий».
Протестующие не призывают других мам политических заключенных присоединяться к голодовке, но называют символ солидарности с их требованиями: белая ткань в горошек. Одежду или аксессуар такой расцветки может носить каждый, чтобы выразить свою поддержку матерям.
Мать Даниила Конона, Наталья, в конце встречи сказала: «Родители — это последний бастион, нам отступать некуда и терять нам нечего. Родитель, который потерял своего ребенка, — он потерял и внуков, которые не родятся. Мы хотим быть услышаны. И мы еще держимся в правовом поле, потому что по-прежнему надеемся, что живем в правовом государстве».
