«Матери против политических репрессий» — объединение родственников политических заключенных — существует с начала ноября, но к администрации президента за этот месяц матери выходили уже дважды. «Матери» в названии — условность: среди этих людей есть и отцы, и жены. Все, кто борется за родных, преследуемых по политическим причинам.

К часу дня во вторник, 19 ноября, у здания администрации президента собирается с десяток человек: мама Ани Павликовой Юлия («Новое величие»), мама Андрея Чернова Татьяна («пензенское дело», или дело запрещенной в России организации «Сеть»), дедушка Яна Сидорова Владимир («ростовское дело»), жена Александра Шестуна Юлия и его 83-летняя мама Зоя Семенова.

Все приезжают издалека, но даже из Москвы удалось приехать не всем: живущие на окраине Мартинцовы, родители обвиняемого по «московскому делу» Максима Мартинцова, так и не доехали.

«Московское дело» на Старой площади все равно виднее остальных. Людмила, мама Данилы Беглеца, едва сдерживается от слез перед камерами журналистов: когда ее сына приговорили к двум годам колонии, женщина разрыдалась, а судебные приставы недоумевали — он же «жив-здоров». Здесь же мама освобожденного Даниила Конона — Наталья. Когда журналисты уточняют имена родителей, кто-то смеется — ее уже знают все. После освобождения ее сына еще в начале сентября Наталья выходила на пикеты, ездила в суды к другим обвиняемым, а теперь вместе с остальными подает обращение к президенту.

Двое отцов по «московского делу» выделяются среди матерей — папа Сергея Фомина Владимир и папа Андрея Баршая Михаил. У Фомина это уже второй визит в администрацию за день. Еще с утра он попытался передать новому председателю Совета по правам человека Валерию Фадееву письмо, но его не приняли. Сказали послать на сайт kremlin.ru.

Фадеев взял дело Сергея Фомина (как и Егора Жукова с Самариддином Раджабовым) под личный контроль, отметив при этом, что тот «с точки зрения морали крайне непорядочно поступил». Глава СПЧ ссылается на видео из YouTube, которое распространяли федеральные каналы: на нем Фомин якобы использовал своего годовалого племянника на митинге 27 июля, чтобы пройти сквозь оцепление силовиков.

— На сегодняшний день единственным «доказательством» того, что Сергей взял ребенка, «чтобы выйти из оцепления», является непонятно кем смонтированный видеоролик, который показали на всех федеральных каналах. Более того, даже в том самом ролике мы видим Сергея с ребенком (это, кстати, его племянник Тема), родителей ребенка, но не видим никакого оцепления, ни одного полицейского — вообще ничего, что угрожало бы ребенку», — вступается за сына Владимир.

К приемной президента он подходит как раз тогда, когда другие родственники оттуда вышли. Радостно обнимается с Натальей Конон — спрашивают друг у друга, как дела.

Перед тем как зайти в здание, Юлия Виноградова зачитывает обращение к президенту, гаранту прав и свобод человека. В Люблинском суде сегодня очередное заседание по делу «Нового величия», но пропустить эту акцию мама Ани Павликовой не могла.

— Требуем соблюдения конституционного права наших детей и родственников на непредвзятое, всестороннее профессиональное расследование с привлечением профильных и неангажированных экспертов, — зачитывает письмо Юлия. — Также требуем принятия судами честного, правового, политически не мотивированного, адекватного решения.

Родственники заключенных требовали и проверки работы Следственного комитета, просили президента ходатайствовать в прокуратуру и президиум коллегии судей о проверке правомерности принятых судами решений по делам. Предложили создать «комиссию из депутатов и уважаемых общественных деятелей, включая представителей родственников фигурантов по наблюдению за ходом всех вышеуказанных дел и выявлению нарушений в ходе расследований судопроизводства с последующим наказанием всех виновных в неправомерных и неконституционных действиях».

— Дело даже не в том, прислушается или не прислушается [президент], — говорит Наталья Конон. — Это акт, чтобы продемонстрировать: мы вместе. Мы к нему как к гаранту обращаемся и обращаем его внимание на то, что все не так, как, возможно, ему преподносят.

Дедушка Яна Сидорова, Владимир Юлианович, приехал на акцию прямо из Ростова. Почти всю акцию он тихо стоял в стороне. В конце не выдержал и попросил дать ему «всего пару слов».

— Шесть с половиной лет за то, что сказали правду! На плакатах [фигурантов «ростовского дела» Яна Сидорова и Влада Мордасова] было написано «Правительство — в отставку» и «Верните землю ростовским погорельцам». Только за это шесть с половиной лет! По-моему, это не роскошное, это великолепное решение властей развивать нашу демократию. Какими семимильными шагами идет наша демократия! Нет ни одного доказательства умысла совершения преступления по 212-й статье! Ни одного, — заявил Владимир Сидоров.

— Суд становится на сторону преступников в погонах! — почти срывается на крик Владимир Юлианович. — По-другому я их назвать не могу. Это преступники в погонах, и это они позорят страну, а не мой внук. Им я горжусь.

Отдав в приемную президента «письмо отчаяния», родственники российских политзаключенных встали у здания администрации в очередь в одиночный пикет.