Выгрызая компенсации
Писареву с дочерьми заселили в дом на улице Карла Маркса в 2010 году «в качестве меры социальной поддержки для семьи с одаренными детьми, попавшей в сложную жизненную ситуацию». Собственное жилье семья потеряла из-за действий «черных риелторов».
В день моего приезда Татьяна дома одна: девочки на занятиях. Старшая, Дарья, окончила школу с золотой медалью и теперь учится в одном из ведущих вузов страны. Младшая, Ева, победительница олимпиад, поступила в колледж.
В ту ночь, 31 декабря 2018 года, по счастью, Писаревых дома не было. От взрыва в квартире вылетели стекла на кухне и на балконе, обрушились кухонные шкафы. Доски в полу под линолеумом разошлись, теперь он скрипит и проваливается под ногами.
Татьяна демонстрирует полотенце: жесткое, негнущееся.
— Все белье было покрыто цементной пылью. Даже после нескольких стирок оно оставалось жестким. Пришлось выбросить и купить новое.
Все расходы Татьяна несла сама, потому что «имущества первой необходимости» не потеряла. Сложности с получением помощи, по ее словам, были у многих пострадавших от взрыва.
— Люди погибали целыми семьями, а имеющими право на выплаты по случаю их смерти признавались только наследники первой очереди, — рассказывает Писарева. — Но и у тех появлялись проблемы, так как после взрыва разрушенные квартиры из реестра недвижимости стали просто исчезать.
Татьяна приводит в пример бабушку, у которой погибли дочь и оба внука. Женщина не могла получить компенсацию за гибель внуков, потому что является наследником второй очереди.
По этой же причине Лидии Волченко, живущей через два подъезда, администрация города отказывалась выплатить компенсацию за гибель ее сестры Марии Лепковой. А Виктору Анашкевичу, который жил во взорванном доме с родителями, но без прописки, после их трагической смерти пришлось отсуживать выплаты. Бюрократические проблемы возникли и у женщины, владеющей долей в квартире, купленной с привлечением «материнского капитала»: чтобы получить сертификат на новое жилье, нужно старое передать администрации, а для этого детей выписать. Но по закону их нельзя выписать «в никуда», только в новую квартиру. А где ее взять, если сертификат не дают? В итоге семья была вынуждена отказаться от переезда.
— Многие просто махнули рукой и решили вообще ничего не получать, — говорит Татьяна.
Те жильцы, кто все же получил сертификат от администрации, должны были реализовать его до 1 декабря 2019 года, многим пришлось приобретать что придется, лишь бы успеть.
«Страх перед людьми в дорогих костюмах»
Писарева рассказывает, что весной 2019 года жители дома встречались с тогда еще и.о. губернатора Челябинской области Алексеем Текслером. Трудности были у всех, но рассказать о них Текслеру решились только те, у кого и квартира не разрушена, и родственники не погибли. Те, кто потерял близких, на той встрече могли только плакать.
— У людей такие проблемы, а они ничего не могут сказать: просто стоят и плачут, — вспоминает Татьяна. — Я с Текслером пообщалась, он даже у меня дома был. Когда ушел, мы еще долго стояли во дворе. Соседи рассказывали, рассказывали, рассказывали… А потом у меня спросили: «А что вам Текслер сказал?» Я им: «А почему вы сами его не спросили?» А они ответили: «Страшно». Что может быть страшнее, чем потерять своих родных? Оказывается, страшнее — у чиновника спросить. Откуда такой страх перед людьми в дорогих костюмах?
В конце встречи Татьяна предложила всем желающим помощь в написании официальных обращений в администрацию и продиктовала свой номер телефона.
— Я сказала, что не знаю, чем им помочь, но мне кажется, что за свои права надо бороться. После этого у меня телефон не замолкал.
Жильцы решили написать о своих проблемах президенту. Текст составляли сообща: жаловались, что помощь оказывается «не в полном объеме» и «через преодоление бюрократических барьеров», а на полученную компенсацию невозможно приобрести равноценное жилье. Сильнее всего людей раздражали отписки городской администрации и необходимость судиться даже за незначительные суммы. «В целом нам не отказывают, когда мы обращаемся, но и помощи никакой не оказывают. Нам дают «ценные советы». В большинстве случаев совет один: «Идите в суд». Такую помощь мы расцениваем как издевательство», — писали люди.
Жители попросили президента обязать администрацию города оказать конкретную помощь конкретным семьям, а не отделываться общими фразами. В противном случае намеревались объявить голодовку.
15 мая 2019 года Татьяна отправила обращение со своей личной электронной почты. Сегодня женщина предполагает, что именно этим и навлекла на себя гнев городской администрации.
Последствия письма президенту
Все началось с успеха. 21 мая правительство РФ распорядилось расширить круг лиц, которые могут получить компенсацию за погибших родственников: в список вошли братья и сестры, дедушки и бабушки.
Через 30 дней после отправки обращения Владимиру Путину Писарева получила ответ из приемной президента с предложением известить о готовящейся голодовке руководство города и области. Большинство пожеланий пострадавших еще не было выполнено, и Татьяна написала уведомления.
В редакции «Новой» имеется ответ администрации Магнитогорска, копия которого была направлена в том числе и Владимиру Путину. Часть ответа чиновников довольно странная: они сообщают, что администрация города обзвонила лично каждого из подписавших обращение к президенту и поинтересовалась, намерены ли они принять участие в голодовке. Если верить администрации, положительное отношение к голодовке подтвердили всего пять человек из 120. Восемь человек, сообщает администрация, отказались от своих подписей.
Остается только предполагать, для чего чиновники тратили время на звонки людям, уже высказавшим свое мнение, но сам факт отказа от подписей после этих звонков — не единичный случай.
И для истории Татьяны Писаревой это крайне важно.
Необходимое условие получения выплат и материальной помощи для людей, не имеющих прописки, но проживавших в доме на Карла Маркса, — установление факта проживания в этом доме через суд.
В распоряжении редакции есть фотокопия акта о проживании, который оформляла Писарева. На оригинальном документе стоят подписи трех соседей. И тут же имеется копия этого акта, где двое из трех подписавших сообщают: «Отзываю свою подпись». Татьяна утверждает, что это следствие прямого давления администрации на ее соседей. Только одна женщина из троих подписавших проявила твердость и подпись не отозвала.
19 июля жильцы взорванного дома все же объявили на квартире у Писаревой обещанную голодовку: они требовали признать аварийным шестой подъезд — соседний с эпицентром взрыва.
Единственным результатом этой акции стало насильственное помещение Писаревой в психбольницу — на два дня. Никаких предпосылок, подчеркивает женщина, для этого не было.
«У нее собственный бизнес и три квартиры!»
Вернувшись из «лечебницы», Татьяна столкнулась с новой формой давления — серией публикаций в местных СМИ, выставляющих ее едва ли не квартирной мошенницей. Например, газета «Магнитогорский рабочий» написала, что Писарева якобы в злополучном доме сама не жила, а пускала туда квартирантов. Другие СМИ сообщали, что у Татьяны не то две, не то три квартиры, которые ей оставили в наследство умершие родственники. Но она-де не вступает в наследство, потому что «мечтает завладеть квартирой от государства».
Никаких трех квартир у Писаревой на самом деле нет. Нет даже одной. В квартире, оставшейся от умерших мамы и бабушки, есть только доля. Да и та арестована за долги покойных родственников. По словам Татьяны, сумма долга превышает стоимость ее доли. Поэтому она и не вступает в права наследства.
Если 5 декабря суд примет решение о выселении семьи Писаревой из дома на Карла Маркса, то семья фактически окажется на улице.
«Бизнес-вумен»
«Новая газета» отправила запрос в администрацию Магнитогорска, в котором поинтересовалась ситуацией с расселением дома и конкретно судьбой семьи Писаревых. В администрации сообщили, что квартира была предоставлена семье в 2010 году «во временное пользование».
Однако «временное» пребывание жильцов, по закону, означает безвозмездное пользование жилым помещением, и срок проживания таких жильцов не может превышать полгода. Писаревы прожили в квартире почти 10 лет, при этом ни о каком «безвозмездном» пользовании речи не идет: им открыли лицевой счет и регулярно начисляли квартплату. На вопрос, почему семью не зарегистрировали по фактическому месту жительства в течение 10 дней, как того требует закон, пресс-служба не ответила.
Также в ответе пресс-службы администрации говорится, что «в настоящее время Писарева и члены ее семьи не признаны нуждающимися в жилом помещении». Заодно администрация зачем-то сообщила, что у Татьяны «имеется собственный бизнес».
— Мой бизнес — это продажа красок, — говорит Писарева. — Он приносит 25–27 тысяч рублей в месяц.
«Проверим губернатора на благородство!»
Единственный человек, который решился публично вступиться за Писаревых, — бывший челябинский омбудсмен Алексей Севастьянов. В 2010-е годы он лично курировал пострадавших от «черных риелторов» — более сотни человек по области. Рассказ Татьяны он подтверждает.
Решить проблему Писаревых с квартирным мошенничеством в 2010 году, говорит Севастьянов, можно было быстрой реакцией правоохранительных органов и наложением обеспечительных мер. Но дела о мошенничестве возбуждаются очень неохотно и с большим опозданием, злоумышленники успевают за это время квартиры продать. Так было и в тот раз. Мошенника изобличили и посадили, но квартира Писаревых осталась за новыми собственниками. Взыскать какие-либо убытки с преступника так и не удалось, потому что после освобождения он не устроился на работу. Татьяна и ее дети после выселения некоторое время вынуждены были жить прямо в подъезде, пока им не дали муниципальное жилье «как семье с одаренными детьми».
— Оформить ордер на квартиру нам обещал тогда вице-губернатор Олег Грачев, — вспоминает Алексей Севастьянов. — При мне он звонил главе города Тефтелеву и дал поручение Писаревых прописать. В семье росли одаренные дети, все основания были! Но ордер так и не был оформлен. По сути, сейчас из Татьяны делают антигероя, пресс-службы в области блокируют распространение информации, я из практики знаю, как это делается.
По мнению Севастьянова, теперь эту ситуацию разрешить может только губернатор Челябинской области Алексей Текслер, который лично отвечает перед Путиным за исполнение поручения по расселению дома в Магнитогорске.
— У губернатора сейчас все карты, — говорит Севастьянов. — Давайте его на благородство проверим: он говорил, что он — за людей. Вот — есть конкретная возможность себя проявить. Ей там вменяют, что она где-то в наследство не вступила, какие-то доли у нее нашли, но я точно знаю, мы проверяли по бумагам, что у нее нет другого жилья, и то, что пишут магнитогорские СМИ, — это от незнания вопроса и желания администрации города защититься.
По словам Алексея Севастьянова, губернатор имеет право оказать разовую материальную помощь до полутора миллионов рублей лицу, попавшему в сложную жизненную ситуацию.
— На квартиру в Магнитогорске хватит. Основания есть, пока не признано судом, что это не ее жилье, — говорит омбудсмен.
«Новая газета» обратилась в администрацию губернатора с просьбой рассказать, знает ли он о ситуации с выселением семьи Писаревых, и каким образом планирует решать этот вопрос. Ответа пока нет.
Елена Шукаева, «Новая газета Урал»
