Решение о том, что ценные активы друзей коррупционеров можно конфисковать, Конституционный суд принял после того, как сожительница бывшего полковника МВД Дмитрия Захарченко, осужденного на 12,5 лет за взятки, пожаловалась, что у нее и других родственников и приятельниц экс-полковника незаконно отобрали имущество. Оно, по мнению суда, не соответствовало их доходам. Напомним, в 2017 году Никулинский суд Москвы конфисковал у них недвижимость и автомобили на общую сумму 9 миллиардов рублей.

Аналогичная история произошла и с родней полковника ФСБ Кирилла Черкалина, который обвиняется во взяточничестве и мошенничестве в крупном размере. На вырученные в результате своих действий деньги Черкалин приобретал квартиры, дома, машины и регистрировал их на своих родственников. Черкалина арестовали, имущество отобрали.

В ходе судебного заседания, на котором рассматривался и вопрос о передаче в государственную казну его активов на сумму более 6,3 миллиарда рублей, отец Черкалина со своей гражданской женой и тещей возмущались, что три квартиры и дом на Рублевском шоссе они купили на свои средства, добавив лишь якобы полученные по наследству деньги. Суд счел их доводы нелогичными и обратил все в доход государства.

«История с изъятием имущества коррупционеров является звеном, которого не достает российской правовой системе уже давно, — считает заместитель генерального директора Transparency International Россия Илья Шуманов. — Фактически [это решение] — некий суррогат отсутствующей в российском УК статьи о незаконном обогащении. Речь идет о статье 20 Конвенции ООН, которую Россия не ратифицировала. Соответственно, у нас отсутствует статья о незаконном обогащении, когда в случае невозможности подтверждения чиновником источников происхождения имущества у него или близких родственников, его деньги изымаются, а чиновник привлекается к уголовной ответственности. У нас такой нормы нет, и сейчас генпрокуратура изымает имущество через собственные инструменты, через решения суда».

В чем тут подвох? До сегодняшнего дня закон ограничивал круг лиц, имущество которых можно было изъять, если его владельцы не могут объяснить, как оно у них появилось. Это относится к чиновникам и ближайшим членам их семей — супругам и несовершеннолетним детям. Получается, Конституционный суд сформулировал положение, которого нет в законе. Не существует нормы, позволяющей распространять контроль над расходами чиновников на более широкий круг лиц, нежели ближайшие члены семьи чиновника-коррупционера.

«Власти на реальных коррупционеров часто не обращают внимания, это нужные [им] люди. В то же время знакомым того, кто власти не угоден, может быть каждый из нас. Круг знакомых может быть определен произвольно. Такая позиция Конституционного суда не может не вызывать настороженности», — говорит ведущий научный сотрудник и заместитель завкафедры конституционного и административного права НИУ ВШЭ Илья Шаблинский.

Существует вероятность, что к реальным коррупционерам это решение будет применяться крайне избирательно. 11 ноября Фонд борьбы с коррупцией оппозиционного политика Алексея Навального опубликовал новое расследование о прокуроре Москвы, в котором также приводились данные об управляющих гигантскими активами. Эти управляющие вполне подходят под определение «знакомый коррупционера». Однако никакой реакции властей на это не последовало.

«Я уверен, что злоупотребления будут, — говорит адвокат Константин Ривкин. — У нас трудно найти реальную императивную норму, которую правоохранители не использовали бы, чтобы у наших клиентов выбивать что-то: заставлять их что-то сделать, кого-то поделиться бизнесом, кого-то дать признательные показания, которые не соответствуют действительности. Никаких иллюзий на этот счет у меня нет. Я думаю, что это инструмент общемировой практики, но вся беда заключается в том, что многие институты, которые существуют на Западе, когда они переходят на российскую почву, обращаются в свою противоположность. И в руках наших правоприменителей это может быть превращено в страшилку».

Эксперты уточняют, что существует еще одна проблема: доказать тот факт, что человек получил деньги законным способом и купил на них квартиру, очень сложно, а суд в спорных ситуациях всегда будет принимать сторону силовиков. А закона, в котором прописано, как и по каким признакам можно подтвердить, что человек хранит у себя имущество, купленное на деньги обвиняемого в коррупции, нет.

Гарантировать, что новое решение Конституционного суда не приведет к произволу, никто не может. По мнению Ильи Шаблинского, решить проблему могли бы поправки к закону в УПК, в котором необходимо тщательно прописать механизмы его применения. Однако это очень большая и серьезная работа для законодателей, а будет ли кто-либо ей заниматься, непонятно. Очевидно, что без этого решение Конституционного суда может стать роковым, поскольку, добавляет Илья Шуманов, под удар могут попасть оппоненты политической системы, у которых с помощью нового инструмента начнут отбирать имущество.