«Друзья и знакомые кролика»

15 января Генеральная прокуратура сообщила СМИ об обнаружении у Александра Шестуна имущества на 10 млрд рублей. В иске замгенпрокурора Виктора Гриня к Шестуну и еще 36 физическим и юридическим лицам, который поступил в Красногорский городской суд (в связи с отказом от его рассмотрения в Серпухове) в марте, их совокупное имущество было оценено в 2,56 млрд рублей, и ровно на эту сумму иск был удовлетворен. Имущество было оценено по нынешней кадастровой стоимости, между тем как отдельные объекты были приобретены 10, 15 и даже 20 лет назад. Исходя из этого сумму надо поделить еще хотя бы на два. Но Генпрокуратура сообщала нам о 10 миллиардах — и именно Шестуна, а не его друзей и знакомых?

Это сразу — о приблизительности. Иск Генпрокуратуры, а следом за ним и решение суда от 8 апреля 2019 года основываются на допущениях в части фактов и на очень вольной трактовке законодательства. Так, Федеральному закону «О контроле…» от 3 декабря 2012 года была придана обратная сила:

например, первый магазин стройматериалов «Браво», с которого он, тогда еще предприниматель, шагнул из мелкого в средний бизнес в 1998 году.

В круг попавших под раздачу «аффилированных лиц», наряду с женой и матерью, которой Шестун подарил бывшие у него до избрания активы в соответствии с законом и сложившейся практикой, попали еще 16 «друзей и знакомых кролика», а также масса владельцев долей ООО, которых не только не позвали в суд — зачастую их даже нет в иске. Там есть и друзья: многие активы принадлежат серпуховскому предпринимателю Борису Криводубскому, а в книге, написанной в 2007 году, Шестун рассказывает о дружбе с ним — вдвоем они еще в 90-е прошли «огонь и воду», а впоследствии и «медные трубы». Но «дружба дружбой, а табачок врозь»: как можно сделать из этого вывод о какой-то общности их имущества?..

Суду хватило семи заседаний, чтобы разобраться с судьбой 771 заявленного в иске объекта, при этом выслушав только одного свидетеля. Мы не можем так быстро восполнить упущения судьи Потаповой, но все же я поездил несколько дней по бывшему Серпуховскому району (сразу после задержания бывшего главы он присоединен к городу Серпухову) и осмотрел некоторые объекты, поговорив с работающими там людьми.

Налет на базу

При советской власти рядом с деревней Калиново находилась огромная плодоовощная база, через которую Москва снабжалась овощами и фруктами с юга. В ходе приватизации она стала ОАО «Калиновское», которое в 2001 году было признано банкротом. В марте 2002 года (то есть до избрания Щестуна) имущество базы было продано с аукциона, на котором часть хранилищ выкупила жена Криводубского.

Читателям старшего поколения случалось работать на субботниках на овощных базах, и им не надо объяснять, что это такое: земляные полы, дощатые перегородки, сырость, холод и гниль. Сколько-то миллионов рублей кредитов было вложено, чтобы привести базу в вид оптового рынка овощей и фруктов, но к началу 2010-х в этом сегменте появились другие игроки. В 2012 году директором ООО стал Роман Селезнев, он взял новые кредиты и переоборудовал рынок под промтовары — главным образом мебель и стройматериалы.

Успех бизнеса основывался на том, что база расположена на шоссе между Серпуховым и Тарусой, и здесь, по Оке, бурно развивается дачное строительство. За 16 лет базу использовали более тысячи различных арендаторов, сейчас их порядка 100 (это 200 работающих). За все эти годы Криводубская дивидендов не получала: вся не ахти какая прибыль шла на развитие и на погашение кредитов. Регулярные отчеты перед Сбербанком обеспечивают возможность все это подтвердить, но вся документация была изъята при обыске 22 августа 2018 года.

Вслед за этим начались вызовы на допросы в Следственный комитет в Москву — на машине это минимум два часа дороги. Показания о том, что база якобы принадлежит Шестуну, дал ее бывший охранник, договор с которым был расторгнут за стрельбу в пьяном виде. Селезнев связь с главой района отрицает, несмотря на угрозы следствия привлечь его по страшной статье 210 УК РФ об участии в преступном сообществе. Вопросы в СК ему задавались с подковыркой, в частности: «Вы утверждаете, что видели Шестуна только на официальных мероприятиях, а сами отдыхали с ним и расплачивались за него за рубежом»… Ответ Селезнева: «Я вообще никогда не был за рубежом».

Издевательские вызовы с обманом относительно времени допросов и отсечением адвоката продолжались всю осень. На нервной почве Селезнева скрутил приступ ревматизма,

14 мая 2019 года к базе приехал бульдозер — перекопать съезд с шоссе, существовавший тут всегда, но якобы сделанный незаконно. Никаких документов кроме устного распоряжения «Автодора» прибывшие не представили. Директор, арендаторы и владельцы соседних хранилищ встали на съезде грудью, 15 и 16 мая Селезнев приезжал на базу в пять утра и ставил на пути бульдозера собственную машину.

Утром 16 мая не представившиеся «сотрудники» взломали дверцу машины, выволокли его и куда-то повезли — как оказалось, на обыск в доме родителей. Там все было перевернуто вверх дном, ломали стены, но все, что нашли в «тайниках» — отцову заначку в 1000 рублей, о которой тот забыл, куда ее засунул. Пока шел обыск, «Автодор» съезд все же перекопал. Вечером того же дня в эфире Первого канала вышел сюжет о «задержании соучастника Шестуна». Телевизор рассказал, что Селезнев — «владелец незаконного песчаного карьера», фоном был показан съезд к пожарной луже, а дальше кадры КамАЗов с песком из какого-то карьера (вряд ли в Московской области).

Заканчивая с Калиновской базой, остается добавить, что

разумеется, не за счет «Автодора», а все документы базы и арендаторов до сих пор где-то в СК.

С помощью таких же методов допрашивают и десятки других предпринимателей или просто жителей района, некоторые из них подали официальные жалобы на то, что следователи вписали в протоколы показания, которых они вовсе не давали. Но есть, конечно, и те, кто, дав показания под давлением, будет об этом помалкивать — но это только до поры.

Иск замгенпрокурора Гриня в Красногорском суде поддерживал старший прокурор из управления Генпрокуратуры по надзору за расследованием особо важных дел С.А. Тюкавкин. На первый взгляд в этом нет логики: по принятой у юристов классификации он «криминалист», и в гражданском суде ему делать нечего. Но в гражданском деле «о миллиардах Шестуна» в качестве доказательств используются именно показания свидетелей по его уголовному делу, а надзор за его расследованием как раз и осуществляет Тюкавкин.

Те свидетели, которых придирчиво отобрал (изучив протоколы их допросов в Следственном комитете) прокурор Тюкавкин, пока рассказывают, что едва ли не все в бывшем Серпуховском районе принадлежит «маркизу Карабасу», то есть Шестуну. Однако то следствие, которое проводит СК, по закону называется предварительным. Свидетельские показания могут быть (и бывают) изменены в суде, и пока они не легли в основу вступившего в законную силу приговора, они не значат вовсе ничего. Для разрешения гражданского спора судья Потапова должна была бы этих свидетелей передопросить, дав возможность задать им вопросы и всем соответчикам — но на этом могло бы посыпаться уже уголовное дело, которое выстраивает СК.

Песок и второе дно

Между тем песчаный карьер мелькнул в сюжете Первого канала про «подельника» тоже вряд ли случайно. Шестун пришел в «Новую» весной 2010 года, и вскоре у нас (№ 51 от 17.05.2010 г.) вышло расследование «Генерал и песчаные карьеры». Речь тогда шла о вымогательстве у главы района прокурорами разных уровней взятки за покровительство в виде 2 млн долларов и передаче управления Муниципальным предприятием (МУП) «Серпуховские недра» их доверенным людям.

В пойме Оки в районе Серпухова добывается значительная часть песка и гравия, которыми обеспечивается строительство в Москве и Подмосковье. При советской власти весь комплекс по их добыче назывался «Окским карьероуправлением», которое обладало лицензиями, земснарядами, баржами, складами и нехитрым, но нужными в этом деле инвентарем. В ходе приватизации карьероуправление распалось на части: каким-то ЗАО и ООО достались склады, каким-то — баржи и др., но главное в этом деле — лицензию на добычу областное министерство экологии и природопользования выдало МУП «Серпуховские недра», учрежденному при Шестуне администрацией района. В качестве главы он старался сложить всю схему заново: МУП при нем давал значительную долю налогов в районный бюджет.

В начале нулевых фирмы Криводубского начали скупать у работников бывших совхозов земельные паи, доставшиеся им в ходе приватизации. Часть их была объединена в большой — почти полторы сотни гектаров — участок на поле, которое видно справа от моста, когда едешь на электричке в Тулу. Поле это дермовое: чуть дальше очистные сооружения Серпухова, порядочные культуры тут выращивать нельзя. Криводубский собирался разработать в этом месте месторождение песка и построить завод строительных смесей — он оплатил разведку и нужную документацию, но на последнем этапе, как говорят, не смог решить вопрос с «областью», и сегодня это поле засеяно кормовой травой, то есть дохода с него примерно ноль (кстати, о кадастровой оценке).

Здесь можно, конечно, говорить, что в лице Шестуна и Криводубского сблизились бизнес и власть (у первого была харизма, а у второго предпринимательский масштаб). Но что в этом дурного, если все происходит достаточно прозрачно? Ведь вот перспективный проект, обещающий рабочие места и налоги в бюджет и остановленный по не очень ясным причинам. А кому он достанется вскоре, если решение Красногорского суда вступит в силу — это вопрос.

В этом бизнесе, весьма криминальном из-за сложности контроля и учета, у Криводубского были и конкуренты, занятые незаконной добычей песка в пойме — в последней своей книге, написанной в СИЗО, Шестун называет их группировкой «Карандаши». Никакие «карандаши», конечно, не смогли бы заказать новое дело против Шестуна, тут нужна была команда более высокого уровня. Но одно дело уголовное, а другое — гражданское, и тут у иска Генпрокуратуры появляется «второе дно»:

В массе этого имущества будто специально все свалено в кучу, хотя с точки зрения бизнеса объекты там разные. Есть и очень привлекательные, как «Парк Дракино» (см. следующую главу), а механизм их распродажи после «обращения в собственность государства» можно будет и как-то подкрутить. Может быть, коррупцию стоит поискать как раз в иске Генпрокуратуры?

Докажи, что ты не лошадь

С владельцем конюшни в «Парке Дракино» Сергеем Одиноковым мы разговаривали в беседке, в которую время от времени просовывали морды лошади — как будто тоже переживая из-за «конфискации». Одиноков тут, оказывается, атаман казачества, а в прошлом — подполковник налоговой полиции. В СК, в отличие от Селезнева, его особо не пытали, но не по причине высшего юридического образования, а просто даже следователю понятно: на этого где сядешь, там и слезешь. Спрашивали, правда ли, что он ездил в Испанию за лошадью для Шестуна. Знать, поступила в СК от кого-то такая информация, — но лошадь, которую он привез из Испании (растолковал атаман следователю, которому готовиться к допросам, знать, не любо), для Шестуна низковата, у него бы ноги до земли доставали. Это объяснение Одинокова не спасло, и он тоже был зачислен в «аффилированные лица».

На самом деле в «Дракино» Одинокова позвал Криводубский — в 2005 году, когда Шестун убедил губернатора Подмосковья Бориса Громова проводить на захиревшем аэродроме бывшего ДОСААФ чемпионат мира по планерному спорту. Авантюра, конечно, была в стиле Шестуна: денег область дала едва на сам аэродром, но глава сумел убедить предпринимателей взять кредиты и вложиться в парк-отель. Те поверили, и сегодня он один из лучших в Подмосковье — с корпусами, ресторанами, с дельтапланами, картингами, лошадьми, своим зоопарком и пляжем на «Острове Дракино» неподалеку. Юридически всё это разные ООО, и все владельцы всех долей в них тоже гуртом зачислены в «аффилированные лица».

Конюшня имеет смысл только в этом общем комплексе. Лошади, которых Одиноков подкупает и обменивает поштучно, приносят доход летом, когда много отдыхающих в отелях, но зимой они все это проедают, так что это не бизнес, а любовь. Конюшню он строил сам по дощечке, а теперь ее оценили «по кадастру» в какую-то заоблачную сумму, но если парк «конфискуют», то всё тут все равно раздербанят. Зоопарку, конечно, писец — такая обуза. А про лошадей он скажет, что ушли, мол, пастись, да и убежали: хотите искать — валяйте, ищите!..

Однако, кроме лошадей, есть еще люди, жители района — им-то от новых хозяев, которые после «обращения в доход государства», конечно, найдутся, куда бежать? Владельцы всех этих ООО — подмосковные предприниматели, вложившие в собственное дело годы труда и заботы. Вся их собственность к тому же находится в залоге у банков, что Красногорский суд предпочел просто не заметить, а все документы, подтверждающие их затраты и труд, изъяты при обысках.

Приблизительное право

Закон «О контроле за соответствием расходов лиц, замещающих государственные должности, и иных лиц их доходам» № 230-ФЗ от 03.12.2012 — очень суров и даже чрезвычаен (и принимался он не ради Шестуна), поэтому там прописана строгая процедура предварительной проверки, которая должна предшествовать обращению прокурора с иском в суд. Из-за сложности встреч с Шестуном в СИЗО Генпрокуратуре было муторно таковую проводить, но закон есть закон, а прокуратура именно что надзирает за его соблюдением. По закону Шестун, уличаемый в жизни не по карману, имел право представить объяснения отдельно по каждому объекту, и уж какую-то часть расходов он наверняка постарался бы обосновать и доходами.

Конечно, он человек не бедный, а активы, приобретенные и созданные им еще до избрания главой, могли приносить доход ему или тем близким, в пользу которых он от них отказался (его маме, например). Если он забывал платить налоги и указывать доходы в декларации, так это уже другое нарушение — за него и судите, и по закону, а не так, как удобнее.

Сочувствия заслуживает не только семья Шестуна, которую (включая несовершеннолетних детей) грозятся выгнать из дома, — иск Генпрокуратуры создает угрозы и для людей, вообще не знавших, кто такой Шестун. Ведь судья Потапова, не заморачиваясь, признала ничтожными все вообще сделки, заключенные с участием «аффилированных лиц». Так, под «конфискацию» пойдут земельные участки в «Дракино-Вилладж», где до сотни дачников построили дома, но не успели и теперь долго не сумеют их оформить: в связи с изъятием всех документов СК. О судьбе их денег никто ничего определенного сказать не может, кроме того, что «им не повезло».

В правовом государстве такой процесс должен был бы занять многие месяцы, а то и годы. Ведь я успел объехать лишь несколько объектов, а в иске одних только земельных участков 664. Слово в защиту своей собственности должен был получить собственник каждого из них, и каждый тогда смог бы рассказать об обстоятельствах приобретения (передачи, улучшения в течение многих лет) своего объекта — а как иначе, если применяется Гражданский кодекс? Но и его, вслед за УК, наши «правоохранительные органы» приспособили под свои нужды, а перед судьей Потаповой задача защищать права людей вовсе не стояла. Генпрокуратура и СК (мы можем утверждать это прямо, хотя они могли сделать это и косвенно) поставили ей задачу во что бы то ни стало закатать в бетон не только Шестуна, но и всех его родственников и друзей, лишив обвиняемого в уголовном деле (с другой фабулой) всех ресурсов, в том числе для привлечения адвокатов.

Не считая возникающих побочно грабительских целей, никакого другого смысла в этом иске нет.

Но все его оценки: и по кругу лиц, и в отношении цен, и в отношении фактов, и в отношении норм закона, подлежащих применению, и даже в философского плана рассуждениях судьи (она творческий человек, если никто не помогал придумывать!) — тут, как бы это сказать, очень приблизительны.

Избирательное правоприменение как главный инструмент судебно-следственного произвола уже перешло здесь некоторую черту, за которой произвол, оказывается, не может быть точечным, направленным на отдельных, по выбору режима, «коррупционеров». Точно так же, как дачникам из «Дракино-Вилладж», «не повезти» может любому, потому суд превращается тут в стихийное бедствие, вроде грозы, про которую даже ученые не могут предсказать, как именно, когда и куда ударит молния — это рок, и искать за ним «законы» бессмысленно.