В поле зрения спецслужб Кузьминкин попал после того, как 17-летний Михаил Жлобицкий 31 октября 2018 года совершил самоподрыв у здания архангельского УФСБ. Перед взрывом в одном из околоанархистских чатов в Telegram появилось сообщение (предположительно, от того самого студента-подрывника), что он собирается устроить теракт и берет за него ответственность. Мотивом назвал пытки задержанных и фабрикацию уголовных дел против анархистов.

После теракта спецслужбы начали активно проводить проверки и заводить уголовные дела против тех, кто хоть как-то, пусть и косвенно, был связан с подрывником.

Так они вышли и на московского школьника. По версии следствия, Кузьминкин и Жлобицкий познакомились в соцсетях и обсуждали технологию изготовления взрывных устройств. Отец мальчика — Игорь Кузьминкин — утверждает, что его сын и устроивший взрыв в Архангельске только состояли в одной группе в соцсетях.

«Засунем в жопу палку — и все расскажешь»

1 ноября 2018 года Кирилл вместе со своим другом поехали на дачу помочь дедушке Александру Владимировичу Кузьминкину по хозяйству. На следующий день, пока дети спали, он собирался поехать в поликлинику. Открыл ворота и увидел автоматчиков в масках. Им нужен был Кирилл, они интересовались, кого он хочет взорвать на «Русском марше», спрашивали про Жлобицкого, в каких группах состоит, — вспоминал Александр Владимирович.

Осмотрев участок, силовики ничего не нашли, чем были недовольны.

Пожилой мужчина до сих пор жалеет, что согласился подписать протокол с согласием о проведении «осмотра места происшествия». Дознаватель ОМВД «Южное Тушино» Илюхин его заверял, что это никакой не обыск и им не требуется разрешения суда. Как объяснил «Новой» адвокат правозащитной группы «Агора» Алексей Ладин, осмотр места происшествия отличается от обыска тем, что в первом случае может проводиться перед возбуждением уголовного дела, а обыск — после. В обоих случаях необходима санкция суда на следственные действия, отметил Ладин.

В случае с Кузьминкиным с этой «формальностью», судя по всему, следственные органы решили не заморачиваться. Во время так называемого осмотра в квартире находились только взрывотехники ФСБ. Вскоре к Кузьминкиным на помощь приехал адвокат Сергей Ашанин. Всю работу следственной группы он записывал на диктофон (запись есть в распоряжении редакции). В ходе обыска были обнаружены: несколько пакетов и стеклянная литровая банка с сыпучим веществом серого цвета (специалист предположила, что обнаруженный материал «является самодельным смесевым взрывчатым веществом на основе аммиачной селитры»); пакет с надписью «селитра аммиачная»; несколько стеклянных банок от детского питания (в одной из них нашли 5,6 г пороха); пакет с сахаром; емкость с надписью «жидкость для снятия лака «Нежность»; нашатырный спирт и пластиковая бутылка с надписью «Скипидар». Все найденные вещества отправили на экспертизу.

Не успел дознаватель закончить оформление протокола, как в квартиру вошла следователь из СК СУ по СЗАО ГСУ по г. Москве Юлия Кулакова и, как рассказывают родственники мальчика, скомандовала, что сейчас она будет проводить свой осмотр квартиры, и, кроме следователя и эксперта, все должны из нее выйти.

— А адвокат? Не нужен? — поинтересовался у нее Ашанин.

— Можете быть свободны. Встаньте в дверях и не мешайте.

После повторного обыска следователь Кулакова пополнила коллекцию изъятых предметов: коробок спичек, травматический пистолет, радиостанция «Связист», весы, видеокамера, две пары пластиковых очков, упаковка «калия перманганат», полотно с наклеенными бумажными мишенями и электронные носители. Как утверждает адвокат Ашанин, следствие почему-то не стало проводить дактилоскопическую экспертизу, чтобы установить, действительно ли все изъятое принадлежит Кузьминкину.

Когда квартиру обыскивали, самого Кирилла оперативники завели на кухню, чтобы «поговорить» (вообще-то, «поговорить» никак не соотносится с уголовно-процессуальным законодательством, особенно в том случае, когда объект «разговора» — ребенок). Адвокату сказали, что «никаких следственных действий не происходит» и подросток «в защите не нуждается». Все это время Ашанин продолжал вести аудиозапись. «Новая» приводит некоторые выдержки из «разговора» оперативников с Кириллом:

Оперативник: Давай с «Русским маршем» определимся. Сколько группировок должно было выходить на эту акцию?

Кирилл Кузьминкин: Он [имя не установлено] хотел позвать.

Оперативник: Кого он хотел позвать? Группировку, друзей, знакомых, кого? Примерно там было понимание, сколько людей придет?

Кузьминкин: Мы до конца не договорились.

Оперативник: Что с собой собирались брать? Какие средства?

Кузьминкин: Я не знаю, цепи там, дубинки…

Оперативник: А вот эти твои «забавы», которые ты готовил?

Кузьминкин: Точно нет. Я это не для этого делал, а для развлечения, это никак не связано с этим нашим, что я делал.

Оперативник: Кирилл, еще раз перемотай, сейчас от тебя все зависит.

<…>Давай вспоминай все и говори, пока у тебя еще есть время, пока время работает на тебя, а не против. <…>

Оперативник: Ты же что-то удалил, ты же говорил, что ты не делал никаких бомб, а у тебя, оказывается, полон дом. Ты говорил, что у тебя одна была, а ты две испытал.

Кузьминкин: Не спрашивали.

Оперативник: Спрашивали, Кирилл, спрашивали. А ты раз, раз в сторону. Смотри, дедушка уже с красными глазами, никакой, мы все устали, а ты нам все продолжаешь накручивать сюжеты.

Кузьминкин: Нет, я не…

Оперативник: Ты масштаб трагедии осознаешь, что может произойти?

Кузьминкин: Да. <…>

Оперативник: Давай, чтобы мы с тобой не виделись больше, так будет лучше для нас с тобой.

Из этого диалога следует, что Кузьминкин, возможно, мог иметь отношение к какой-то из неформальных подростковых групп, да он и не отрицает, что является сторонником анархистских взглядов.

Как говорят родные Кузьминкина, он — да, делал «хлопушки и прочую безобидную пиротехнику», но каким образом у него могли оказаться именно изъятые материалы, они не знают. И следствие также не прояснило этот момент.

«Нравится, как бабахает»

2 ноября ГСУ СК РФ по г. Москве возбудило уголовное дело за изготовление и хранение взрывчатых веществ в составе группы лиц (ч. 3 ст. 222.1 и ч. 3 ст. 223.1 УК РФ). После обыска Кузьминкина-младшего повезли на допрос. Он не согласился признать вину и отказался давать показания, согласно 51-й статьи Конституции. Собственно, на протяжении всего следствия он не проронил ни слова и каждый раз отказывался давать показания — как уточняет адвокат, это их согласованная линия защиты. «Он не отрицает, что использовал эти компоненты для изготовления пиротехнических составов. На психолого-психиатрической экспертизе говорил, что делал хлопушки, «нравится, как бабахает», — добавил адвокат Ашанин.

6 ноября следователь выступил в Пресненском суде Москвы с требованием арестовать Кузьминкина. Хотя прокуратура настаивала на том, чтобы оставить подростка под присмотром родственников или избрать любую другую меру пресечения, не связанную с лишением свободы. Однако судья Сергей Артемов отправил школьника в СИЗО. Все заседания проходили в закрытом режиме, на слушания разрешали присутствовать только родителям. Дедушку Кирилла не всегда пускали в зал, приходилось ожидать решение в коридоре. Вероятнее всего, рассмотрение дела по существу также пройдет за закрытыми дверями.

Следствие установило, что Кузьминкин у себя дома изготовил перекись ацетона и смесь нитрата аммония (аммиачная селитра). «Предвидя возможное наступление общественно опасных последствий, перенес при себе изготовленные взрывные вещества, используя общественный транспорт», — говорится в постановлении следователя. Что конкретно обвиняемый пытался сделать с этими веществами и куда их перевозил, следствие так и не выяснило.

Этот вопрос оставался открытым на протяжении всего расследования, пока адвокат Кузьминкина не назначил собственное экспертное исследование. Согласно заключению, обнаруженная баночка из-под детского питания с перекисью ацетона общей массой 140 г. «не обладает горючими, взрывчатыми свойствами, не может быть взорвана и гореть», а найденный 5-граммовый порох «в открытом виде при поджигании или нагревании взорваться не может, просто сгорит». Только аммиачная селитра может применяться как компонент для самодельного взрывчатого вещества, но, чтобы что-то взорвалось, также необходимы и другие горючие компоненты, которые не были обнаружены, — говорится в исследовании.

Вопросы, касающиеся хранения и оборота оружия, боеприпасов и взрывчатых веществ, регулирует ФЗ № 150 «Об оружии». Нарушение этого закона и вменяют Кузьминкину. Пленум ВС РФ разъяснил, что под взрывчатыми веществами следует понимать «химические соединения или смеси веществ», способные под влиянием внешних воздействий к взрыву (такие как тротил, аммониты, пластиты, эластиты, порох и т. д.).

Такое небольшое количество обнаруженных материалов у Кузьминкина не может быть единственным основанием для возбуждения уголовного дела — обязательно нужно установить мотив, считают опрошенные «Новой» адвокаты.

«Я вижу такую тенденцию, что правоохранительные органы пытаются свести многие политические дела к терроризму. Очень много возбуждено уголовных дел, где нет террористической составляющей или пропаганды терроризма, но им нужно как-то выкручиваться. Порой доходит до абсурда», — полагает адвокат Алексей Ладин.

Примечательно, что следствие пыталось перевести дело Кузьминкина на 205-ю статью, но официальное обвинение в подготовке теракта так и не было предъявлено.

По делу были допрошены свидетели, в основном это друзья Кирилла, подростки 14–15 лет, которые рассказали, что вместе с ним делали хлопушки и петарды для «развлекухи». Эти показания школьники давали ночью 2 ноября после обысков, в протоколе указано, что допрос проводился с 0:30 до 1:40. «Несовершеннолетнего допрашивать ночью и больше часа нельзя. Когда одного из них привели на очную ставку с мамой, она была возмущена, что они вышли от следователя в начале восьмого утра», — говорит адвокат Ашанин.

Он обращает внимание и на другие нарушения, которые были допущены во время следствия. Обыск проводился без судебного разрешения, следователь не могла проводить повторный осмотр места, пока дознаватель не закончил оформления протокола, а все изъятое из квартиры не может быть принято в качестве доказательства — полагает Ашанин. Допрос Кирилла на кухне с оперативниками прошел без участия законного представителя, а несовершеннолетние свидетели по делу просидели в кабинете следователя всю ночь, что тоже является нарушением (ст. 191 УПК РФ).

16 апреля 2019 года Кузьминкину смягчили обвинение, из дела пропала «организованная группа». Решение об этом было принято после анализа расшифрованной переписки обвиняемого в социальной сети в «ВКонтакте». Сейчас Кузьминкину грозит по ч. 1 ст. 222.1 («Незаконное хранение, сбыт и приобретение оружия») до пяти лет лишения свободы, а по ч. 1 ст. 223.1 («Незаконное изготовление оружия») — от трех до шести лет.

«Грамотный, неравнодушный, нормальный пацан»

Вместо того чтобы в этом году пойти в школу, девятиклассник Кирилл занимается с учителем по видеосвязи раз в неделю — из СИЗО. Периодически случаются проблемы с получением учебников. Так, в последний раз сотрудники изолятора не пропустили математику. Причины такого «образовательного коллапса» представители СИЗО никак не пояснили родным Кирилла.

Родственники категорически отвергают все обвинения в его адрес. Дедушка мальчика рассказывает, что внук увлекался роботами, самостоятельно изучал физику и астрономию, занимался боксом, хотел стать журналистом. Словом, нормальный пацан, — добавляет Александр Владимирович.

Я ему говорил, что раз интересуешься, то почитай про истоки этой идеологии, прочти, к примеру, Кропоткина и Бакунина. Он что-то читал. Я несерьезно воспринимал его интерес, думал, подростковые увлечения».

15 октября в одном из последних заседаний в Мосгорсуде, где рассматривалась очередная жалоба на продление ареста, Кирилл отказался участвовать. «Он не первый раз занимает такую позицию, он уже все понял. На протяжении года Кирилл участвовал в разных заседаниях, он убедился насколько это бессмысленное мероприятие», — пояснил позицию своего подзащитного адвокат Ашанин.

Все свидетели по делу допрошены, экспертизы проведены, переписка из соцсетей получена, расследование завершено, но школьника продолжают держать в заключении. Адвокат просил отпустить Кузьминкина под залог и назначить дополнительную меру пресечения — оставить под присмотром родных. Защита заметила, что 15-летний ребенок, находясь в изоляторе, не может полноценно учиться, а просто сидит, — несколько месяцев не проводилось никаких следственных действий, одно лишь бездействие. Судья попросила защитника не драматизировать и оставила жалобу без удовлетворения, а Кузьминкина — под стражей до 2 ноября.