Наш Оксфорд

Как предполагает концепция, представленная сначала на ректорском совещании 23 сентября, а потом 1 октября для всеобщего обозрения, кампус построят по образцу лучших западных университетов. Вроде Оксфорда или Гарварда, только в поселке Шушары Пушкинского района Петербурга. Он будет рассчитан на 25 тысяч студентов, 4 тысячи научно-педагогических работников, столько же обслуживающего персонала.

Строительство авторы концепции предлагают начать в 2022 году. И уже через четыре года там будет, обещают, город-сад. Помимо новейших учебно-лабораторных корпусов, парковок и благоустроенных общежитий на 30 тысяч мест (с запасом), возведут «научно-технологический медицинский комплекс с лабораторным блоком на 1000 мест», клинику с амбулаторно-диагностическим отделением и стационаром на 300 коек «с возможностью расширения». В медкомплексе будут работать 550 врачей и 1050 человек среднего и младшего медицинского персонала. Предусмотрены конгресс-центр «для проведения мероприятий как университетского, так и городского, национального и международного уровня» и «современная спортивная инфраструктура: бассейн, закрытый каток, крытый многофункциональный комплекс и открытый стадион». В общей сложности на 130 га построят миллион квадратных метров недвижимости.

Речь идет о разобщенности факультетов, разбросанных по 227 зданиям на расстоянии 50 километров. Это затрудняет развитие междисциплинарных научных исследований, создает «дополнительные расходы на содержание зданий и дополнительные кадровые ресурсы» и приводит к тому, что «обучающиеся тратят на дорогу до трех часов в день». А к кампусу проведут скоростной трамвай, который домчит универсантов (тех, кто не захочет жить в прекрасных общежитиях) за считаные, можно сказать, минуты.

Казалось бы, преподаватели и студенты СПбГУ, вся научная и культурная общественность Петербурга должны быть в восторге и с нетерпением ждать переезда. Вместо этого они подписали письмо против кампуса. По состоянию на 6 октября оно набрало 800 подписей. И продолжает набирать.

15-й факультет

Лейтмотивов у письма два. Первый — скорее эмоциональный: разрыв связи с историческим центром Петербурга нанесет удар в первую очередь самому Университету.

— Петербург — это 15-й и наиболее успешный факультет СПбГУ, — говорит выпускник ЛГУ, кандидат исторических наук Лев Лурье. — Студенты общаются не только с преподавателями и однокурсниками. И не только с людьми на Стрелке Васильевского острова. Они общаются с публичной библиотекой, с Эрмитажем, у них есть насмотренные книжные магазины. И вот весь этот питательный интеллектуальный планктон уплывает.

— Это будет не Санкт-Петербургский государственный университет, а какой-то другой, — согласен выпускник СПбГУ, доцент Высшей школы экономики Дмитрий Дубровский. — Рядом не будет города, не будет архивов, музеев — того, ради чего многие приезжают, чтобы не только учиться, но и жить. Этим переездом они просто уничтожат дух Университета. Университет — это ведь, в числе прочего, очень тонкое взаимодействие преподавателей и студентов с окружающей средой.

— Сам город — это важно не только для того, чтобы привлечь преподавателей, но и для того, чтобы привлечь нужный контингент студентов, — добавляет доцент и выпускница университета, доктор филологических наук Наталия Слюсарь.

— Университет — это же не только аудитории, — уверен и директор Санкт-Петербургской классической гимназии, выпускник математико-механического факультета СПбГУ Сергей Бурячко. — Это люди — и их связь с городом. С музеями, библиотеками, театрами. Студенты идут вечером, например, в филармонию. Какая филармония в Шушарах?

Второй аргумент противников — практический: транспортная недоступность Пушкинского района. Если студенты при желании смогут жить в общежитиях, то у преподавателей дорога в новый кампус будет отнимать часы.

— У сотрудников Университета есть супруги, дети, престарелые родители, мы не можем тратить по многу часов на дорогу до работы, — говорит Наталия Слюсарь. — Советская власть имела опыт строительства так называемых наукоградов: берете ученых, строите им город вокруг института и всех туда переселяете, чтобы они там счастливо жили. Но ни одного такого примера в современной России мы не знаем. А те наукограды, которые были построены в советское время, сейчас чувствуют себя не лучшим образом. Кроме того, в советское время это был способ решить жилищную проблему ученых. У нас сейчас другая ситуация: мы все где-то уже живем, дети ходят в хорошие школы и садики. В проекте кампуса даже не предусмотрено строительство жилья, которое преподавателям Университета предложили бы, например, по какой-то сниженной цене. Я не думаю, что многие поехали бы жить из Петербурга в Шушары, но этого никто даже не подумал предложить.

— Мы видим, как в городе строят метро, — усмехается Лев Лурье. — И сколько времени его проводят до Шушар. Почему путь до Университета должен быть выгоднее? Каждое утро туда будут тянуться набитые автобусы.

Но, может быть, противниками переезда движет просто консерватизм, косность мышления, они ленятся ездить на скоростном трамвае и вообще привередничают?

Шушары

Покончить с раздробленностью в Университете действительно хотели с начала прошлого века. В 1950-х годах для советского Кембриджа был выбран Петергоф. Там собирались построить комплекс на 1,5 га, включающий учебно-научные корпуса, объекты спортивной инфраструктуры, поликлинику, дворец культуры, общежития и жилые дома, где получит квартиры профессорско-преподавательский состав.

В реальности к 1971 году построили здание физфака.

— Оно было больше похоже не на факультет Университета, а на какой-то убогий провинциальный техникум, — вспоминает Сергей Бурячко. — Позже построили здание для матмеха. Оно уже было с претензией на современность. Там были окна от пола до потолка. Никакой технологии стеклопакетов тогда не существовало: металлические рамы, огромные щели. Зимой задувало так, что люди сидели в пальто. А как только наступало лето и становилось тепло, все начинали умирать там от жары. Общежитий студентам катастрофически не хватало.

«Кампус» по-советски строили не в самом Петергофе, как анонсировалось, а в поселке Мартышкино, в чистом поле.

— Сделали там новую железнодорожную станцию, назвали ее Университет, — продолжает Сергей Бурячко. — И от нее больше километра надо было идти пешком через поле. Зимой — ветер, метель, а люди ходили. И многие просто уволились. Наиболее драматична оказалась судьба основоположника математической теории управления Владимира Ивановича Зубова. Он был слепой с детства и ездить в Петергоф просто не смог. Кафедра собиралась у него на квартире, студенты тоже приезжали к нему. Вскоре он скончался. Многие другие профессора всеми правдами и неправдами тоже занимались со студентами дома, использовали помещения ЛОМИ на Фонтанке, проводили лекции и семинары даже в каких-то клубах.

Дмитрий Дубровский делится впечатлениями как студент тех лет.

— Я помню этот феерический идиотизм, — рассказывает он. — Одни студенты ездили из Петербурга учиться в Петергоф, а другие навстречу им в это же время ехали из общежитий Петергофа учиться в Петербург, — вспоминает Дмитрий Дубровский. — По утрам эти два потока встречались.

В 1990 году к идее объединения ЛГУ вернулся Ленсовет: было принято постановление о возвращении факультетов из Петергофа к центр Ленинграда. Для этого предполагалось выделить площади на острове Декабристов. Но на реализацию не было денег.

В 2011 году о том, чтобы сблизить факультеты, заговорили снова. Речь шла не о переезде, а о новых корпусах поближе к старым. Депутаты петербургского парламента предложили передать СПбГУ территории на Ново-Адмиралтейском острове. Но для этого надо было подвинуть оттуда завод Адмиралтейские верфи. В 2013-м возникли планы строительства на намывных землях на Васильевском. Но тоже почему-то не срослось. Потом были идеи уже о переезде: о кампусах под Гатчиной или во Всеволожском районе.

Все годы, пока муссировалась тема переезда, Университет продолжал вкладывать деньги в ремонт существующих зданий. По оценкам Transparency International, с 2007 по 2016 год на это было потрачено 16 миллиардов рублей. Потом СПбГУ получил от Минобороны огромное здание бывшего кадетского корпуса, которое прежде занимала Академия тыла и транспорта. И в 2018 году, когда уже вовсю говорили о переезде куда-то за город, ректор Николай Кропачев объявил, что новые площади к 2020 году отремонтируют и приспособят для нужд Университета за 600 миллионов рублей, а потом разместят там математическую лабораторию.

И вот теперь выяснилось, что кампус должен занять участок в Шушарах, бывшие земли совхоза «Детскосельский». Сейчас Шушары — район новостроек-человейников, уже обреченный на пробки. Не хватает только кампуса Университета, где учится 25 тысяч человек и работает 3 тысячи.

Известная проблема Шушар — острая нехватка инфраструктуры. Там настроили здоровенных многоэтажек, но не снабдили их школами и детскими садиками, поэтому местные жители периодически, хоть и безуспешно пытаются протестовать против нового строительства. Можно представить, как они жаждут появления рядом студенческих семей, у которых дети того и гляди тоже станут претендовать на места в детсадах и школах.

Противники переезда неспроста боятся транспортных трудностей. «Фонтанка» в 2017 году публиковала исследование экспертов по недвижимости, которые внесли Шушары в пятерку самых труднодоступных окраин с новостройками. С 2017 года там ничего не изменилось. И в планы строительства скоростного трамвая не верят не только подписанты письма. В Петергоф тоже хотели запустить скоростной трамвай, проект оценивали в 14,4 миллиарда рублей. Но строить его никто не захотел: на конкурс не подали ни одной заявки. Точно так же зависли трамваи в Колпино и Славянку. Да что там трамваи к окраинам: экспресс в аэропорт Пулково город собирается строить много лет, к 2022 году его вообще планировали уже запустить, но в феврале этого года даже не смогли провести тендер по выбору подрядчика.

Но главное, добавляет Наталия Слюсарь, что

Пушкинский район, Шушары. Не было никаких объявлений, дискуссий — ничего.

Примеры Оксфорда или Кембриджа противники переезда считают несостоятельными.

— Это полное передергивание фактов, — возмущается Наталия Слюсарь. — Если мы посмотрим на историю крупных западных вузов, ни один имеющий кампус в крупном городе оттуда не выезжает. А Оксфорд или Кембридж, которые приводят в пример, никогда не переезжали, они исторически находятся в небольших, но очень живых городках с великолепной исторической застройкой. И там сложилась определенная атмосфера. Словом, я не знаю ни одного западного вуза, который затеял бы такой переезд.

— Я работал в Колумбийском университете, — добавляет Дмитрий Дубровский. — Нью-Йорк — трудный город, дорогой, жить там тяжело. Но я не представляю, чтобы кому-то пришло в голову перевезти оттуда университет.

Деньги

Премьер-министр Дмитрий Медведев уже поручил Минфину, Минэкономразвития и Минобрнауки выделить первые 430 миллионов на проектирование кампуса, которое займет ближайшие два года. Из 45 миллиардов, необходимых, по нынешним подсчетам, на переезд, 19 миллиардов будет выделено из федерального бюджета. Оставшуюся сумму прежде рассчитывали покрыть за счет передачи под коммерческое использование исторических зданий, занятых Университетом сегодня. Но год назад президент Путин высказался против планов продать объекты культурного наследия: «Мне кажется, что это маловероятно. Думаю, что после того как я сказал, что это маловероятно, это стало невозможным», — сказал он. Университет немедленно согласился: дескать, мы и не можем продать федеральную собственность, мы ею только управляем. Кто-то истолковал это как отказ от планов продажи. На самом деле речь шла о другом: если кто и будет продавать, то не Университет, а собственник, то есть государство.

В сегодняшнем варианте концепции сказано, что недостающие деньги вложат некие частные инвесторы, какие — не говорят. Вероятно, эти инвесторы станут управлять объектами культурного наследия в своих интересах, иначе зачем и во что им инвестировать. Депутат петербургского парламента Алексей Ковалев уверен, что пользоваться дворцами, занятыми сейчас Университетом, не захочет ни один коммерсант в здравом уме.

— Данные, которые мы имеем по историческим зданиям Университета, говорят о том, что их никто под коммерческие цели брать не будет, — уверен Ковалев. — Это просто никому не надо. Как, например, использовать здание Двенадцати коллегий — памятник истории и культуры федерального значения, где коридорная система, а без разрешения КГИОПа (Комитет по охране памятников. — Ред.) гвоздя нельзя вбить? И так с большим количеством объектов. Или Кадетский корпус — здание, которое эксплуатировалось Академией тыла и транспорта, пока его не передали Университету. Что с ним сейчас происходит? Вроде бы идет ремонт, но я живу на Васильевском — и не вижу в этом здании никакого движения. В таком положении окажутся и другие здания. Большинство из них никак не приспособить под коммерческое использование. Посмотрите на несчастное Конюшенное ведомство.

В итоге, уверен депутат,

— Или нужно будет потратить огромные деньги из федерального бюджета, чтобы эти здания осваивать вновь, — считает Ковалев. — Нужно отдельно посчитать затраты на это, и мы увидим дополнительную цену плюс к цене переезда. Но я боюсь, что эти здания просто останутся пустовать. Это будет чудовищный ущерб объектам культурного наследия. Я уж не говорю об ущербе самому Университету: переезд на окраину угробит его окончательно.

Рывок

Сегодня СПбГУ не входит даже в первую сотню в мировом рейтинге вузов. Он занимает 234-е место. И до недавнего времени в этом рейтинге опускался. Для примера: МГУ на 84-м месте, и рейтинг его растет.

Лев Лурье преподает в 610-й гимназии — одной из лучших школ города. По его наблюдениям, выпускники и сейчас менее охотно идут в СПбГУ.

— У нас есть статистика по поступлениям, — говорит Лурье. — В прошлом году, по-моему, ни один человек, закончивший классическую гимназию, не поступал на филфак СПбГУ. Те, кто хочет заниматься историей и филологией, поступают в Высшую школу экономики или уезжают в Москву. Физики поступают в Политех, в МФТИ. Есть те, кто поступает в Баумановское. Программисты поступают в Университет ИТМО. То есть лучшие выпускники одной из лучших петербургских гимназий предпочитают с СПбГУ не связываться.

Статистику подтверждает и директор гимназии.

— В последние годы наши выпускники очень плохо идут в СПбГУ, — согласен он.

Переезд, считают его противники, станет для Университета сильным ударом: лучшие профессора и преподаватели найдут работу поближе к дому.

— Все, кого я знаю, просто уволятся, — уверена Наталия Слюсарь. — Я не знаю никого, кто всерьез готов к такому переезду. В большинстве это люди востребованные, которые найдут работу в других вузах. Те, кто помнит переезд физфака в Петергоф, говорят, что тогда очень упало качество студентов: лучшие не захотели ездить так далеко. Отчасти этим объясняли подъем Политеха и ЛИТМО, куда перешли и преподаватели из ЛГУ.

Дмитрий Дубровский считает, что авторы концепции ищут как раз возможности для развития вуза. Но ищут не там.

— Логика этого переезда направлена не на людей, а на инфраструктуру, — говорит он. — Тех, кто его затеял, люди вообще не интересуют. Видимо, они считают так: реформа — это когда мы берем огромное количество денег и строим что-то грандиозное. Думаю, идея в том, чтобы Университет проделал какой-то рывок и стартанул на какие-то космические научные высоты. Я не хочу сказать, что это недостижимо. Но мне кажется, что они этот «рывок» не там ищут. Наука становится эффективной не тогда, когда ученых строят рядами и объясняют им, какие направления развивать, это в СПбГУ как раз уже есть. И такое количество денег для этого тратить не надо, а лучше направить их на научно-педагогическую деятельность людей. Это на самом деле история про людей.