Председателю Конституционного суда Российской Федерации В.Д. Зорькину

Уважаемый Валерий Дмитриевич!

У нас, юристов-государствоведов, отношение к негативным социальным явлениям обычно проходит несколько стадий: сначала надежда на то, что это еще не явление, а случайная ошибка, затем удивление, возмущение и, наконец, желание как минимум высказаться. Мы редко выступаем по поводу состояния законности в нашей стране. В основном высказываемся в научных статьях и монографиях. Но уголовное дело К. Котова, приговоренного по ст. 212.1 Уголовного кодекса РФ к четырем годам лишения свободы, по нашему мнению, обозначило новый печальный рубеж. В нем открыто нарушен ряд правовых позиций Конституционного суда РФ. Эти позиции вырабатывались судом при рассмотрении разных дел. Но в наиболее концентрированном виде — в постановлении от 10 февраля 2017 г. № 2-П «По делу о проверке конституционности положений статьи 212.1 Уголовного кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданина И.И. Дадина». Именно по этой статье, предусматривающей уголовную ответственность за нарушение установленного порядка организации либо проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования, если это деяние совершено неоднократно, 5 сентября 2019 г. Тверским районным судом г. Москвы осужден Константин Котов.

Постановление Конституционного суда РФ по «делу Дадина», по нашему мнению, является хорошим примером применения принципов пропорциональности и соразмерности. Приведем некоторые правовые позиции, о которых напомнил Конституционный суд, или выработанные им в данном деле:

• предполагается, что реагирование публичной власти на подготовку и проведение собраний, митингов, демонстраций, шествий и пикетирования должно быть нейтральным и, во всяком случае, — вне зависимости от политических взглядов их инициаторов и участников — нацеленным на обеспечение условий (как на уровне законодательного регулирования, так и в правоприменительной деятельности) для правомерного осуществления гражданами и их объединениями права на свободу мирных собраний;
• правила, регулирующие порядок публичных собраний, включая требование предварительного уведомления, имеют существенное значение для спокойного проведения публичных мероприятий, позволяя властям минимизировать помехи уличному движению и принять иные меры безопасности, но их исполнение не может быть самоцелью и не должно создавать скрытые препятствия для реализации защищаемой [Европейской] Конвенцией свободы мирных собраний;
• публичные власти должны проявлять определенную толерантностьпо отношению к мирным собраниям даже тогда, когда они могут вызвать некоторое нарушение обыденной жизни, включая помехи уличному движению, поскольку иначе свобода собраний лишилась бы своего существа;

• для ограничения политических выступлений или выступлений по иным важным вопросам общественной жизни необходимы веские причины, при отсутствии которых такие ограничения могут негативно сказаться на общем уважении свободы самовыражения;
• предпринимаемые органами государственной и муниципальной власти усилия, основное предназначение которых — создание условий для правомерного осуществления соответствующих гражданских инициатив, не должны приводить к установлению чрезмерного контроля за деятельностью организаторов и участников публичных мероприятий, сопряженного с необоснованными ограничениями свободного проведения собраний, митингов и демонстраций, шествий и пикетирования. От себя добавим: уже само по себе массированное сопровождение митингующих полицейскими силами не создает необходимой атмосферы мирного диалога;
• федеральный законодатель обязан соотносить конкретный вид юридической ответственности с характером правонарушения, опасностью для находящихся под охраной закона ценностей, личностью и степенью вины правонарушителя, гарантируя тем самым адекватность порождаемых последствий тому вреду, который причинен в результате правонарушения, не допуская избыточного государственного принуждения и обеспечивая баланс прав привлекаемого к ответственности гражданина и публичного интереса, состоящего в защите личности, общества и государства от противоправных посягательств;

• в правовой системе России преступлению — в отличие от иных правонарушений — должна быть присуща криминальная общественная опасность, при отсутствии которой даже деяние, формально подпадающее под признаки уголовно наказуемого, не может считаться таковым;
• основанием преступности противоправных деяний могут служить лишь обстоятельства,в совокупности объективно подтверждающие криминальную степень их общественной опасности, в том числе масштаб распространенности и динамика роста таких деяний, значимость охраняемых законом ценностей, на которые они посягают, существенность причиняемого ими вреда, а также невозможность их преодоления с помощью иных правовых средств;
• если предусмотренные частями 1, 2 и 5 статьи 20.2 КоАП Российской Федерации составы административных правонарушений не сопряжены с причинением или реальной угрозой причинения вреда здоровью граждан, имуществу физических и юридических лиц, иным охраняемым законом ценностям, то деяния, ответственность за которые предусмотрена ее частями 3, 4, 6, 6.1 и 7, относятся к более серьезным административным правонарушениям и по степени своей общественной опасности тяготеют к уголовно наказуемым деяниям. Поясним, что Котов привлекался в 2019 г. к административной ответственности по ст. 20.2 КоАП РФ, но из четырех только один раз по части 6.1 этой статьи;
• если нарушение установленного порядка организации либо проведения публичного мероприятия лицом, ранее не менее трех раз в течение ста восьмидесяти дней привлекавшимся к административной ответственности за совершение административных правонарушений, предусмотренных статьей 20.2 КоАП Российской Федерации, имело формальный характер и не повлекло за собой наступления или реальной угрозы наступления негативных последствий, такое нарушение не может рассматриваться как представляющее криминальную общественную опасность, а потому наступление уголовной ответственности за него, мотивированное одной лишь неоднократностью совершения, выходит за границы конституционно допустимого уголовно-правового ограничения прав и свобод человека и гражданина.
• проведение демонстрации без предварительного согласования, необязательно оправдывает карательные меры, применяемые властями за участие в публичном мероприятии; мирная демонстрация в принципе не должна подпадать под угрозу уголовной санкции; осуждение в уголовном порядке за одно лишь участие в публичном мероприятии, которое не было связано с актами насилия, невозможно при отсутствии какой-либо оценки внутригосударственными судами его пропорциональности; меры, применяемые к участникам мирных публичных акций на основании их формальной незаконности, не должны иметь целью отвратить широкую публику от посещения собраний и демонстраций и тем самым — от открытой политической дискуссии;
• нарушение установленного порядка организации либо проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования лицом, ранее не менее трех раз в течение ста восьмидесяти дней привлекавшимся к административной ответственности за совершение административных правонарушений, предусмотренных статьей 20.2 КоАП Российской Федерации, не является само по себе достаточным основанием для привлечения к уголовной ответственности, которая может наступать только в случае, когда оно повлекло за собой причинение вреда здоровью граждан, имуществу физических или юридических лиц, окружающей среде, общественному порядку, общественной безопасности, иным конституционно охраняемым ценностям или содержало реальную угрозу причинения такового;
• преюдициальностьсудебных актов о привлечении к административной ответственности за совершение административных правонарушений, предусмотренных статьей 20.2 КоАП Российской Федерации, не может обладать неопровержимым характером, что предполагает необходимость проверки судом — на основе принципов состязательности и равноправия сторон — доказанности всех обстоятельств совершения уголовно наказуемого деяния в рамках уголовного судопроизводства;
• наказание, назначаемое лицу, впервые совершившему преступление, предусмотренное статьей 212.1 УК Российской Федерации, необязательно должно быть связано с лишением свободы; суд вправе прибегнуть к нему, когда приходит к обоснованному выводу о невозможности исправления виновного без изоляции от общества.

Таким образом, вопреки п. 2 резолютивной части Постановления по «делу Дадина», в соответствии с которым «конституционно-правовой смысл положений статьи 212.1 УК Российской Федерации, выявленный в настоящем Постановлении, является обязательнымдля всех представительных, исполнительных и судебных органов государственной власти, органов местного самоуправления, предприятий, учреждений, организаций, должностных лиц, граждан и их объединений», действия и решения исполнительных и судебных органов государственной власти, в т.ч. приговор К. Котову явно не соответствуют названному и другим решениям Конституционного суда РФ.

Нам трудно советовать Вам, что можно предпринять в ситуации, когда игнорируются решения Конституционного суда. Но, может быть, исходя из нынешнего состояния конституционной законности стоит подумать о том, чтобы Конституционному суду обратиться с посланием к Федеральному собранию в соответствии с полномочием, закрепленным ч. 3 ст. 100 Конституции РФ. Это стало бы первым посланием Конституционного суда, основанным на анализе исполнения, а вернее, неисполнения его решения по конкретному делу («делу Дадина»). В нем можно было бы сказать также о том, что сам парламент не внял рекомендации суда об уточнении нормативных оснований привлечения к уголовной ответственности за предусмотренное ст. 212.1 преступление и мер наказания с учетом правовых позиций Конституционного суда (п. 3 резолютивной части) и о недопустимости пренебрегать решениями Конституционного суда органами исполнительной и судебной власти.

Краснов М.А., доктор юридических наук

Храмова Т.М., кандидат юридических наук, доцент

Баев В.Г., доктор юридических наук, профессор

Ковлер А.И., доктор юридических наук, профессор

Оболонский А., доктор юридических наук, профессор

Кряжкова О.Н., кандидат юридических наук, доцент

Четвернин В.А., кандидат юридических наук, профессор

Мишина Е.А., кандидат юридических наук

Осавелюк А.М., доктор юридических наук, профессор

Соболева А.К., доцент департамента общих и межотраслевых юридических дисциплин факультета права НИУ ВШЭ, член Совета при президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека

Алебастрова И.А., доктор юридических наук, доцент

Ермоленко А., кандидат юридических наук

Любарев А.Е., кандидат юридических наук

Лукьянова Е.А., доктор юридических наук, профессор

Шаблинский И.Г. доктор юридических наук, профессор

Масленникова С.В., кандидат юридических наук

Сидорович О.Б., директор Института права и публичной политики

Вайпан Г., кандидат юридических наук

Левченко Т.Г., кандидат юридических наук

Сизикова Н.М., кандидат юридических наук, доцент

Дудко И.А., кандидат юридических наук