С этой группы начинались протесты в 2012 году. Их «Дурдом», который голосует за Путина, был неформальным гимном Болотной, где и звучал 6 мая за несколько минут до побоища. Веселая группа, стебная. Своими песнями-скетчами они идеально вписались в те карнавальные времена. А потом солист «Рабфака» Александр Семенов, полный немолодой мужчина, который пел на разрыв аорты, умер, продюсер Александр Елин собрал новый состав и подоспел как раз к нынешним протестам. Говорим с Елиным и новым вокалистом группы Иваном Гуськовым о том, что важнее в сегодняшней непростой ситуации — праведный гнев или любовь и сочувствие.

— Оксимирон топит за Жукова, вы играете на Трубной, чтобы помочь собрать подписи независимым кандидатам, Фейс читает рэп на проспекте Сахарова… Что происходит? Музыканты, как во времена Болотной, снова проснулись и включились в протест?

Александр Елин:В целом ситуация выглядит как лоскутное одеяло. Артисты, которые формируют идеологический месседж, чаще всего на протестной стороне, особенно те, у кого есть какая-то философия, свой взгляд на жизнь. Авторы провластных и а-ля патриотических песен — о них смешно говорить, настолько это беспомощно и высосано из пальца. А те, кто пел о любви и погоде, продолжают петь о любви и погоде. Примерно такой расклад.

Иван Гуськов: Мне видится иначе. Эта история не про артистов и даже не про политику, а про человеческие ценности, про то, хороший ты человек или так себе. Ты можешь быть любых политических убеждений и петь всякую лабуду, но уже даже попсовые артисты, типа Крида и Лазарева, начали возмущаться. Им не нравится, что мирным горожанам дубинками ломают ноги и сажают в каталажку по надуманным обвинениям. Нормальная реакция, человеческая.

Александр:А есть артисты, которые считают, что полиция все правильно делает, что нашими лучшими друзьями всегда будут армия и флот, а вовсе не новые технологии.

— Давай назовем их.

Александр:Саша Маршал, Сережа Галанин, Шахрин тот же самый, который играл на «Шашлыкинге». Я не могу сказать, что чувствую ненависть или неприязнь к этим людям. С некоторыми мы дружим, а Галанин — так вообще мой соавтор, у нас до сих пор прекрасные отношения. Не вижу ничего страшного в том, чтобы выйти на одну сцену с Галаниным или Скляром. Их право думать так, как они думают. Но когда их право предпочтительнее моего права, это несправедливо, а сейчас именно так происходит. Во всех случаях музыкальный диалог — это, скорее, хорошо, как и политический. Мы же за то, чтобы в парламенте сидели не только либералы, пусть все сидят, давайте послушаем и того, и другого. Только без преференций, по-честному.

— И ты, и Ваня — достаточно успешные люди. Ты в прошлом текстовик группы «Ария», продюсер, менеджер и даже политтехнолог. Ваня — актер у Стаса Намина. Другие тоже не бедствуют. И при этом вы протестная группа. Про таких говорят: с жиру бесится. Ты можешь сформулировать, что конкретно вас не устраивает? Против чего протестуете?

Александр:Я здесь родился, и мне небезразлично, что происходит в стране, а происходит херня какая-то. Россия вот-вот окажется на обочине мира и прогресса, где-то между Сомали и Венесуэлой. Когда автобус, в котором мы сидим, едет по краю пропасти, и вот сейчас водитель повернет руль не в ту сторону, мы упадем и разобьемся — ну извините, а почему бы и не восстать?

Иван:Мне было шесть лет, когда развалился Союз, но я помню, как радовался в августе 1991-го. Отнюдь не из-за того, что в магазинах вдруг появились продукты, просто свободой повеяло, показалось, что все будет развиваться как-то совсем по-новому. А когда началась эпопея с нашим нынешним власть предержащим человеком, стало ясно, что свободе, которая была в 90-х, надо сказать прощай. Была свободная пресса, свобода творчества, потрясающие какие-то проекты, в том числе и на телевидении, а сейчас с прессой и телевидением примерно так же, как с митингами. Все вымерли, не шевелятся.

Александр:И ты, кстати, зря назвал нас протестной группой.

начиная с песни «Наш дурдом голосует за Путина». Как пели про шизофрению, так и поем. У наших граждан в голове одновременно две непересекающиеся линии: он, с одной стороны, за Бога, Россию и царя, а с другой стороны — против Бога, России и царя. Он все время находится в состоянии непонимания самого себя — вот это наша главная тема. А петь однозначно против так же неинтересно, как за. Мы не за и не против, мы про картинки из жизни, про то, что жизнь многообразна, двусмысленна. В том и проблема многих сегодняшних артистов, которые записываются в протест: видно, на чьей они стороне, и это значит, что они пропагандисты. А мы ни хера не пропагандисты.

Мы написали смешную песню за реновацию, когда все были против, но она очень двусмысленная. Написали песню «Артисту не надо пенсии» в разгар пенсионной реформы — про то, что пенсия вроде как всем нужна, а артисту нет, потому что он цветы ест, которые ему дарят. Сейчас у нас будет песня про то, что мальчик с девочкой могут лечь в постель только после того, как сойдутся во мнении о том, чей Крым, иначе у них нет будущего. Это протест? Нет, это театр абсурда, по-моему.

Иван:И есть песня «Лайк, лайк, репост», например, о том, что многие сейчас ушли в интернет-эмиграцию, в производство контента исключительно для себя и своего круга. Это тоже про шизофрению, мне кажется.

Александр:Кресла под политиками всего мира шатаются. Уже сегодня самое могущественное государство не Америка, а фейсбук или инстаграм. Управлять людьми через инстаграм завтра будет намного более эффективно, чем через налоговые службы или полицию. Полиция тоже в конце концов дезертирует в инстаграм и командовать будет некому. Появится новая социальная сеть, в которую не надо будет записываться, она автоматом всосет всех людей и будет глобальный мир, где политики, которые пообещали пенсионерам пенсии, матросам — пресную воду, а солдатам — новые портянки, станут никчемными старыми пердунами. Сегодня на них еще хотя бы карикатурки рисуют, а завтра их просто замечать перестанут.

— Так может быть, это и есть правильная стратегия, и люди, которые летом вышли за честные выборы, все неправильно делали?

Александр:Да, с моей точки зрения, эта фигня не работает. Правильно организованный флешмоб в соцсетях более эффективен. Не понимаю, зачем вытаскивать людей на улицы под полицейские дубинки или совмещать митинги с концертами, которые проходят на маленькой сценке со слабеньким аппаратом. А ровно на том же самом месте, на проспекте Сахарова, через неделю после оппозиционного митинга был праздник флага, стояла невероятно красивая огромная сцена с потрясающим аппаратом с порталами, со всеми делами, с плакатами и транспарантами, прекрасный был звук, а не вот это жалкое блеянье. Понятно, что у нас нет таких денег и таких возможностей. Но нужно понимать, с какими силами на какие ты идешь. Глупо размахивать палкой перед танком. Если не можешь сделать из концерта потрясающее шоу, не надо его делать. Сделай то, что ты умеешь лучше всего. Сегодня оппозиция умеет делать правильные акции в интернете, ну и отлично, давайте.

Иван:Но это наша точка зрения, мы ее никому не навязываем. Мы музыкальная группа, мы не можем делать революцию, наша задача — записывать хорошие песни. Святое право человека — выйти и выразить свое мнение, нельзя за это никого осуждать. Другое дело, насколько это работает. И если не работает, может, стоит что-то другое придумать? Смысл же не в том, чтобы выйти и сесть в тюрьму, а в том, чтобы победить. Но в лоб их не одолеть, надо хитростью.

— А сам-то ты ходишь на митинги?

Иван:Раньше ходил, сейчас уже нет, после того, как меня свинтили на Красной площади. Не то чтобы испугался, а просто надоело проигрывать. Это был еще 2012 год. Планировалась прогулка недовольных горожан, и в какой-то момент туда пришли работники второго оперативного полка. Люди водили хороводы, я прогуливался со своим папенькой. К нам подошли два бравых молодца, запихнули в автозак, долго возили по городу, угрожали. Смешная же шутка: сидят люди за решеткой, а ты им: «Я вам сейчас сюда газ пущу». На суд пришел прекрасный человек из второго оперативного по имени Юрий Гагарин, который внаглую лжесвидетельствовал. Спрашиваю: «Вы, товарищ Гагарин, меня задерживали?» «Да, я». Показываю фотографию, где меня ведут в автозак, говорю: «Отметьте себя, пожалуйста». А его там нет, естественно. Судья написал в приговоре, что нет оснований не доверять сотрудникам полиции. Ну конечно.

— Среди слушателей «Рабфака» есть полицейские?

Иван: А как же! Я на каждом концерте приветствую товарища майора, который обязательно должен быть в зале.

Александр:Майор-то вряд ли, но нижние чины — я уверен. Они тоже сталкиваются с тем, что цены в магазинах растут, а многим премии не выплатили по итогам разгона митингов. Они тоже, небось, между собой шушукаются, и товарища майора втихую ненавидят или полковника, а, может, и повыше метят. Та самая шизофрения, о которой я говорил: с одной стороны, жизнь готовы отдать за товарища майора, а с другой, ненавидят его, потому что он им премию не выплатил вовремя.

Иван:Как-то играли, и я увидел, что автозак подъезжает. Было не по себе, если честно.

Александр: И начались вопросы: «А вы типа навальнисты, вы за Украину? Против Путина исполняете?» Я говорю: «Не против Путина, а против всех. Садись, слушай, тебе понравится».

Иван: В результате сыграли примерно половину программы, после чего было сказано: «Все, хорош, завязывайте. У нас дискотека».

— Детский вопрос: у вас песни добрые или злые?

Иван:Как минимум не злые, потому что — а чего злобиться? Рупоров ненависти сейчас и без музыкантов хватает. Важно, чтобы люди думали. Пока думают, они найдут способ, как сделать мир лучше без того, чтобы убить всех плохих. Соберем всех хороших и убьем всех плохих — это точно не наш метод.

Александр:У нас почему так плохо с демократией? Потому что люди, которые дорываются до власти, не любят тех, кем управляют. К сожалению, 80% населения не взрослеет, а остается на уровне озлобленных подростков, которых надо просто любить. Не ненавидеть, не презирать. Я знаю людей, которые змей держат дома, змей вообще не за что любить, но их любят, и змея становится некусачей. А тут не змеи, тут люди. Они такие, потому что им это сверху транслируют. Человек не виноват в том, что чего-то не понимает, им просто манипулируют. Его надо расколдовать.