Кирилл Тремасов, директор аналитического департамента «Локо-Инвест», на днях сообщил, что вероятной оценкой экономического роста в России за последние пять лет стало увеличение ВВП всего на 0,9% вместо 2,5%, как предполагалось ранее. Эта новость не вышла на уровень сенсации, но стала поводом для довольно мрачных рассуждений о реальном состоянии дел с ростом российской экономики.

Однако не совсем понятно, что так встревожило экспертное сообщество: нет почти никакой разницы в том, вырос ли ВВП на 2,5% или на 0,9% за 5 лет.

Какая разница, одна или две капли воды упали на вас за целый день? По всей видимости, дождя, которого вы так ждали, сегодня не случилось, и подсчет числа капель, возможно упавших на вас потому, что кто-то повесил на балконе только что постиранное белье, не имеет большого смысла.

Российская экономика стагнирует уже продолжительное время: серьезный рост прошлого десятилетия, во многом базировавшийся на благополучии сырьевых рынков, уже стал частью истории. Однако в спотыкающемся росте, который наблюдается в России продолжительное время, нет ничего нового и необычного ни с исторической, ни с пространственной точек зрения. Со статистической точки зрения это скорее норма.

Другое дело, что это не образец того, как экономика должна функционировать и развиваться. Но медленно растет и развивается подавляющее число догоняющих экономик мира. Так в исторической перспективе растут страны Латинской Америки, Африки, ряд государств Восточной Европы и т.д. Случается, они ускоряются и растут быстро 5, 10 или 12 лет подряд, а потом наступает продолжительный застой или даже спад.

А чтобы догонять развитые богатые страны, нужен рост, более напоминающий движение скоростного поезда — быстрое и почти без остановок.

Ингредиенты экономического чуда

Медленный экономический рост в России, а также в тех странах, которые растут по схожим образцам, часто связан со слабой отраслевой структурной трансформацией и медленным ростом производительности. Отраслевая структурная трансформация заключается в появлении более сложных экспортных отраслей, способных продавать на внешних рынках электронику, автомобили, авиационную технику, транспортные и финансовые услуги и т.д. А высокая производительность позволяет продавать как эти блага, так и те, что традиционно производятся экономикой, не только ближайшим географическим соседям — часто не самым богатыми и развитым экономикам, — а всему миру, как это делают Германия или Китай.

Почему процессы структурной трансформации и роста производительности идут в России медленно? Для начала вновь обратим внимание на то обстоятельство, что успеха в них за последние 60 лет добились не так много государств. Это Тайвань, Южная Корея, Сингапур, Израиль, некоторые страны Южной Европы, Китай, в некоторой мере Малайзия и некоторые другие экономики.

Так что, отсутствие больших успехов в этих процессах — явление распространенное.

Впрочем, даже тогда, когда этих специалистов удается подготовить, результаты их работы во многом зависят от решений менеджмента, а с качеством последнего в России проблем как минимум не меньше, чем с доступностью профильных специалистов. Менеджеры в России часто любят проявлять строгость к подчиненным, но редко умеют хорошо управлять.

Проблемы российской экономики — не только в человеческом капитале, но и в недостаточной мере ориентированной на экспорт и часто противоречивой государственной политике, плохо защищенных правах собственности, в не самом лучшем состоянии трудовой этики, низкой доступности финансовых ресурсов для многих компаний и многого другого. Кроме того, российская экономика достаточно ограничена санкциями, которые, пусть и не так сильно, но все же замедляют ее рост.

Профсоюзы для ускорения

Еще одной важной проблемой является неравенство доходов, причина которого во многом связана с дефицитом отраслевой структурной трансформации в экономике. Когда в стране доминируют простые отрасли, конкуренция среди работников остается на очень высоком уровне. Стать конкурентом лидирующим по распространенности в России профессиям — продавцу, водителю или охраннику — довольно просто. Велика конкуренция и во многих других профессиях, например, банковских клерков или школьных учителей.

Структура экономики и отражающая ее структура занятости дают больше переговорной силы работодателям, которые устанавливают невысокие зарплаты и неблагоприятные условия труда. Более сложной структуре экономики соответствовала бы другая структура рынка труда, в которой более заметную роль играли бы различные инженерные профессии, архитекторы, конструкторы, программисты, квалифицированные врачи и т.д. При такой структуре рынка труда работодатели сталкивались бы с ограниченным выбором работников, что в значительной мере ослабляло бы переговорную силу нанимателей и заставляло бы тех платить более высокую зарплату и, в целом, лучше относиться к своим подчиненным.

Стоит, однако, отметить, что одна только структурная трансформация не может решить всех проблем с неравенством: рынок труда все равно во многом будет состоять из сегментов простых профессий, где у нанимателя будет большой выбор среди работников. И в этом случае проблему неравенства доходов может решить профсоюзное движение, о котором еще совсем недавно было принято говорить как о вредном институте, снижающем стимулы к труду и искажающем рынок труда.

Многим будущим экономистам за университетской партой рассказывалось о том, что профсоюзы устанавливают более высокую, чем равновесная, зарплату, тем самым снижая стимулы работодателей к найму и увеличивая безработицу. Но это верно в случае конкурентного рынка труда.

В таком случае зарплата устанавливается ниже равновесного уровня, и введение более высокой зарплаты усилиями профсоюзов может в какой-то мере реконструировать конкурентное равновесие, т.е. сделать ситуацию для работников лучше.

Без технологических и институциональных изменений, впрочем, переговорная сила в основном принадлежит работодателю, который устанавливает зарплату и условия на рабочем месте, ослабляющие мотивацию к труду, заставляющие работника постоянно думать об увольнении и, возможно, уходе в малопроизводительный теневой сектор. Последнее формирует процесс негативной отраслевой структурной трансформации, когда из более современных, но тяжелых для работника рабочих мест индивиды перебираются в менее современные.

Все эти проблемы нужно решать, и это может быть сделано при условии правильного выбора приоритетных реформ, их осторожного, но последовательного воплощения. Однако стоит предполагать, что времени для получения заметных результатов может потребоваться достаточно много: речь, скорее всего, идет о десятилетиях.