— Когда вы узнали о том, что этот обмен состоится? Было много фальстартов.

— Переговоры велись достаточно давно. Было несколько срывов, начинали сначала. Где-то за полторы недели до освобождения морякам начали оформлять украинские загранпаспорта, приехали консулы в следственный изолятор. Все это происходило, естественно, в режиме абсолютной тишины и молчания.

Утром [7 сентября] мне стало известно, что их погрузили в автобусы в «Лефортово», и я уже сообщил об этом общественности.

— На каких условиях их освободили? Мы знаем, что Павлу Грибу и Александру Кольченко предлагали писать письма о помиловании. Морякам не предлагали, насколько мы знаем.

— Нет. Из 35 граждан Украины, которые были возвращены, в отношении 10 были вынесены указы о помиловании. Эти указы засекречены. Эдем Бекиров был освобожден под личное обязательство в Крыму, и сразу после этого он был перевезен в Москву, где несколько дней находился под охраной.

Что касается моряков, то они были освобождены из СИЗО в связи с изменением им меры пресечения. До решения трибунала [по морскому праву] они находились в статусе обвиняемых в России, и переговорный процесс никак не мог стартовать. Решение Международного трибунала, согласно морскому праву, послужило таким спусковым крючком, потому

В этой связи через месяц, в тот день, когда истекал срок предоставления отчета трибуналу, РФ отправила отчет и дипломатическую ноту в МИД Украины, в которой они предложили свою схему реализации приказа трибунала. Трибунал принял двоякое решение: с одной стороны, пунктом 124 он обязал Россию освободить моряков и вернуть корабли. С другой стороны, пунктом 119 этого приказа трибунал не запретил России продолжать уголовное дело против моряков.

Таким образом, российская сторона в переговорах напирала на этот пункт приказа трибунала, и, по всей видимости, переговорщики договорились, что фактически Россия моряков отпускает, но формально они продолжают оставаться обвиняемыми в российском уголовном деле. И на момент освобождения они продолжали оставаться обвиняемыми.

В ходе переговорного процесса была достигнута договоренность, что уполномоченный Верховной рады Украины по правам человека Людмила Денисова направит в следственные органы ФСБ ходатайство о применении такой меры пресечения, как личное поручительство в отношении каждого из 24 захваченных моряков. Данные ходатайства были ею направлены через МИД России в следственное управление ФСБ.

Более месяца они находились на рассмотрении следователя. В это время шел переговорный процесс. И в конечном счете, когда были достигнуты политические договоренности и поступила команда следователю, он изменил меру пресечения на не связанную с содержанием под стражей на личное поручительство. Эта мера предусматривает освобождение из следственного изолятора и не препятствует пересечению государственной границы РФ. <…>

— В каком статусе сейчас находятся моряки?

— В РФ моряки находятся в статусе обвиняемых, уголовное дело продолжается, адвокаты нашей команды продолжают работать по нему. Сейчас мы знакомимся с материалами уголовного дела. Это последняя стадия предварительного расследования, после чего дело может быть передано в суд.

— Могут ли моряков осудить заочно? Или не могут?

— Теоретически РФ может прекратить уголовное дело в отношении моряков. Это может быть сделано по разным основаниям. Госдума может принять акт амнистии, он станет основанием освобождения моряков от уголовной ответственности по части 1 статьи 42 УПК, то есть исполнения приказа — тогда ответственным лицом является тот, кто отдавал приказ морякам, а не сами моряки.

И это может быть форма некого участия в дальнейших судебно-следственных действиях, в том числе дистанционно. <…>

В настоящий момент РФ не исполнила (полностью. — Ред.) приказ международного трибунала ООН, поскольку обязательства РФ состояли из двух частей: физическое возвращение моряков и физическое возвращение кораблей. Моряков вернули, корабли еще нет. Они остаются в качестве вещественных доказательств в уголовном деле в РФ. Процедура их возвращения и все обстоятельства будут, по всей видимости, обусловлены переговорным процессом. <…>

— Насколько важным было решение Международного трибунала, и была ли у вас надежда, что все-таки Россия исполнит его?

— Решение Международного трибунала было ключевым, но оно не было бы принято без реализации нашей стратегии. Когда моряков захватили, наша стратегия заключалась в том, что мы требуем признания их статуса военнопленных, поскольку они были захвачены в ходе вооруженного конфликта комбатантами другой страны. То есть это классическая ситуация, описанная в 3-ей Женевской конвенции. И российские власти были вынуждены на всех уровнях транслировать другое: что это не военнопленные, что это была полицейская операция, что моряки являются провокаторами, преступниками.

Когда украинская сторона обратилась в Международный трибунал, российская сторона попыталась указать на то, что, согласно Морской конвенции ООН, Конвенции по морскому праву, дела, связанные с военной деятельностью, не могут быть рассмотрены в Международном трибунале. Действительно, там есть оговорка, что любые дела, связанные с военной деятельностью, не могут быть предметом рассмотрения трибунала. Но когда доказательства были украинской стороной представлены, для судей трибунала стало очевидно, что оговорка не может применяться. Это стало тем основанием, по которому судьи голосами 19 к 1 приняли позитивное решение в пользу Украины. <…>

— Расскажите, насколько значимой была работа российских волонтеров?

— Первыми (когда произошел захват. — Ред.) отозвались крымские татары, они начали собирать вещи, продукты, деньги на поддержку моряков. На мой взгляд, такой экстренный перевод моряков из Симферополя в Москву был обусловлен тем, что российские власти увидели, что есть точка кристаллизации сопротивления российской оккупации, что это проявление патриотической украинской позиции в Крыму, и они быстро эвакуировали моряков подальше от этих крымских татар, которые им собираются там помогать.

В Москве волонтерскую эстафету перехватила наша замечательная Виктория Ивлева, которая помогает различным политзаключенным.

Ей помогали многие, среди них — и Константин Котов, который буквально несколько недель назад в России был осужден по так называемой «дадинской статье» на четыре года лагерей.

Буквально накануне я встречался с моряками, они попросили передать Виктории Ивлевой собранные ими денежные средства в поддержку Константина Котова в знак признательности за то, что волонтеры помогали им.

Для нас было важно обеспечить моряков всем необходимым. Деньги собирались и здесь, в Украине, и в России. Деньги передавал Осман Пашаев, Роман Цимбалюк. Происходило это так: адвокат встречается с моряком, спрашивает, что ему необходимо. И Виктория вместе с помощниками собирала индивидуальные передачи морякам. Это порядка 300 кг каждые две недели, которые передавались в СИЗО «Лефортово». Это огромная поддержка. И от имени моряков, и от имени адвокатов я хотел бы поблагодарить всех тех, кто был небезразличен к судьбе моряков и кто им оказывал поддержку.

— Важно не забывать о тех, кто остался в России. Ведется сейчас по ним работа?

— Да. Уполномоченный Верховной рады по правам человека озвучила цифры: в России в настоящий момент удерживаются 113 граждан Украины. Подавляющее большинство — крымские татары, более 80 человек. Судьба этих людей сейчас находится в переговорном процессе. Я надеюсь, что они все могут быть освобождены. <…>

Оригинал материала на сайте «Громадского»