Когда пробуешь писать о том, что случилось 15 лет назад в Беслане, слова становятся чужими. Никуда не деться от внутреннего ощущения: масштаб такой трагедии нуждается в каких-то иных, еще не придуманных человечеством способах выражения. Тем удивительнее бесланский прорыв, который произошел на наших глазах в начале сентября.

Трехчасовой документальный фильм Юрия Дудя «Беслан. Помни» сделан подчеркнуто внятно, подробно, будто он снимался для младших школьников. Поначалу эта стилистика смущала, но вскоре стало ясно: автор не столько нам, сколько себе пытается объяснить необъяснимое. Так рождается жанр, в котором слова перестают быть чужими. Еще вопрос, что тяжелее — говорить о мертвых или о тех, кто выжил. Дудь говорит и о тех, и о других.

Фильм я посмотрела вчера, но до сих пор вижу Марину Дучко. Эта красивая женщина с чудесными глазами рассказывает свою историю застенчиво, как бы извиняясь. Ей было 25, привела в школу сына и сестру, осколок при первом взрыве попал в позвоночник. Осколок вытащили, пообещали, что скоро пройдет, а она и по сей день в коляске. Нуждается в реабилитации, которой нет в России. На подоконнике Марина выращивает фиалки и продает их в Инстаграме. На вопрос о том, помогает ли ей государство, кивает утвердительно: да, памперсы дают, специальный матрас, коляску вот тоже дали…

Эти фиалки в «аду» вырастают до какого-то космического символа. Историки давно спорят: когда Российская империя превратилась в государство, поглотившее общество? При Николае I или еще раньше? Проходит лет 200, и фильм Дудя снова возвращает нас к теме. Оставленность государством тех людей, чьи судьбы были уничтожены при его попустительстве, в каждом кадре, в каждом монтажном стыке ощущается почти физически. Имперские амбиции выше всего, выше человека. Именно об этом говорил, по сути, Руслан Аушев, с трудом подбирая слова. Дудь спрашивает его: как вы относитесь к принципу — с террористами не разговариваем? Аушев отвечает: принцип красивый, но предложите другую версию спасения. А в отсутствие этой самой другой версии остается одно — «бабы нарожают».

Интонация фильма — ровная, без истерик, воплей, пафоса, очень тихая. Так звучит тишина деревенского погоста. У всех участников в глазах застыла боль. Елена Милашина из «Новой газеты» проживает свой Беслан каждый раз заново. В общей сложности она провела там два года. Пятнадцать лет — и сегодня, и сейчас — продолжает по крупицам восстанавливать то, что, казалось, восстановлению не подлежит. (Мое воображение особенно поразило математическое моделирование взрывов, когда вранье «сразу вывалилось наружу».) Теперь она знает точно: не античный рок правил трагедией, а люди, всего лишь люди: лживые, неумные, некомпетентные, запутавшиеся в цепи событий. Трудно вообразить, как живется Лене с таким подробным знанием. Но мужества молодой прелестной женщине точно не занимать.

Фильм, о котором речь, менее чем за сутки набрал четыре миллиона просмотров. После работ о Колыме и Беслане можно уже говорить о феномене Дудя. Он ведь не первый пытается вскрыть страшные гнойники российской истории, но только ему удается делать это так пронзительно.

Ксения Собчак тоже выпустила свой «День незнаний», однако пока высокую оценку сочинению дал только ее будуший муж Константин Богомолов. Просто любая движущаяся картинка обладает способностью рентгена показывать все, что скрыто. Юрий любит искусство в себе, Ксения — себя в искусстве, тут уж ничего не поделаешь.

Одна из героинь «Дня незнаний» — Маргарита Симоньян. Она действительно стояла у истоков. Именно в Беслане начиналась ее бурная карьера. Синхроны и прямые включения Симоньян транслировали официальную многообразную ложь. Партия и правительство высоко оценили достижения девушки. Впоследствии ее наградили мощным, специально под нее созданным, агентством, ваяющим правильный образ России для Запада. И вот сидит в кресле напротив Собчак глубоко беременная Симоньян. Рассказывает свою отполированную за долгие годы употребления версию. Жизнь удалась. Вдруг на крупных планах я заглянула ей в глаза и увидела ту же боль, что у героев Дудя.

Дальше речь зашла о том, как Маргарита помогает выжившим жертвам Беслана (Собчак особенно интересовали суммы, очень немалые, прописью), но я уже отключилась от слов. Видела только застывший ужас, который она давно несет в себе. Вдруг стала не важна ее политическая позиция и бурная деятельность по ее продвижению.

На бесланский прорыв первыми, как водится, откликнулись соловьевцы во главе с самим мэтром. Засучили ножками, задергались, завизжали — хайп на крови, пляски на костях, мерзость и стыд. Но сегодня не об этом. Сегодня жалко всех, и их тоже.